очень быстро становится жертвой своей собственной военной пропаганды. Кроме того, она склонна придавать своему делу абсолютную ценность, что искажает ее собственное видение…
Ее враг становится воплощением вселенского зла.
Ее сторона… средоточием всяческой добродетели. Конфликт начинает рассматриваться как нечто апокалиптическое. Если
мы потерпим поражение, все пропало, жизнь потеряет всякий смысл, не останется ничего, что можно было бы спасти. Если мы победим, тогда все станет возможным, все проблемы разрешатся, единственный главный источник зла…
наш враг будет сокрушен, силы добра преодолеют все барьеры, все чаяния, надежды и благородные устремления будут удовлетворены{75}.
Военная интервенция, развязанная против Русской революции, была детищем Черчилля и пользовалась полным одобрением Вильсона. Для них большевики были бичом западной цивилизации. Само существование Ленина и Ко угрожало созданному капиталом и империей порядку. Оба лидера были плохо знакомы с историей России, с ее богатой традицией восстаний на протяжении как минимум трех столетий. Они не смогли разглядеть органический характер этой революции и, как в случае Черчилля, продолжали восхищаться царизмом как системой – со всей придворной камарильей, князьями и графами, которые довели царские армии до катастрофы. Как заявил Черчилль, «из всех тираний большевистская тирания – самая худшая… самая разрушительная, самая унизительная и… она гораздо хуже, чем германский милитаризм». Даже его коллега Ллойд Джордж выразил беспокойство по поводу того, что одержимость Черчилля делами в России «выводит того из равновесия».
И в этом случае ненависть Черчилля проистекала не столько из его любви к монархии, сколько из того ощущения опасности, которую, по его мнению, большевики представляли для Британской империи. Точно так же поведение США не имело ничего общего с любовью к демократии. Если бы англо-американская поддержка Белого движения в Гражданской войне в России увенчалась успехом, новый режим, скорее всего, представлял бы собой отвратительную смесь монархистов, либералов, консерваторов и фашистов-черносотенцев, специалистов по погромам, которые со всей беспощадностью проявили себя в конфликте: захватив деревню или местечко, первым делом они обычно уничтожали евреев.
В реальности революция пользовалась поддержкой в крупных городах и среди значительных слоев сельского населения. Созданная комиссаром по военным делам Троцким, Красная армия превратилась в мощную боевую силу и смогла спасти революцию от непосредственной угрозы. В ее рядах сражалось много солдат из крестьян, которые дезертировали с фронтов Первой мировой войны, но сейчас встали на защиту строя, положившего конец их бедствиям. Именно наследники этой Красной армии в следующей войне, несмотря на жестокое убийство Сталиным ее самых талантливых полководцев, сломали хребет Третьему рейху под Курском и в Сталинграде.
Войскам революции противостояли объединенные армии Антанты с общей численностью в 100 тысяч солдат. Британский контингент, насчитывавший более 15 тысяч, включал в себя пушечное мясо из белых доминионов (АНЗАК) и колониальной Индии – в основном мусульман и сикхов. Французы высадили 10-тысячный корпус в Одессе. Соединенные Штаты прислали символический пятитысячный контингент. Греки отправили две дивизии, в которых было 30 тысяч солдат, поляки выделили 3 тысячи, румыны – 32 тысячи. Японцы отправили 30 тысяч солдат для оккупации Сибири. Несмотря на свою численность, «наша сторона», как назвал ее Черчилль, потерпела сокрушительное поражение.
Затеянная Черчиллем интервенция стала грандиозной катастрофой во всех отношениях. Ллойд Джордж и Вильсон первоначально отказались дать согласие на полноценное военное вмешательство ради свержения большевиков. Они понимали, насколько рискованным может оказаться подобный курс. Мятежи в армиях Антанты заставляли их о многом задуматься. Опасения, что солдаты могут отказаться идти в бой, вкупе с растущим недовольством рабочего класса в их собственных странах, казалось, ставили точку в спорах.
Но Черчилль продолжал настаивать на своем и в конце концов добился согласия на использование сил, уже сосредоточенных в Мурманске и Архангельске. Как писал Дэмьен Райт в своей наиболее подробной истории интервенции союзников, это «была одна из самых непродуманных и плохо спланированных военных кампаний XX в. Она не принесла практически никаких результатов: только гибель и увечья сотен солдат, матросов и летчиков, уже вынесших все тяготы четырех лет войны на Западном фронте и других театрах военных действий». Далее он пишет:
Множество самых разных белых и антибольшевистских группировок оставались расколотыми, не в состоянии были действовать сообща – и часто просто не могли тягаться с выросшей в организационном, техническом и моральном отношении Красной армией под руководством Льва Троцкого. Во многих случаях белогвардейские части массово переходили на сторону большевиков, иногда предварительно перебив своих офицеров. Бывало, что солдаты белых армий поднимали мятеж и убивали командовавших ими британских офицеров, а затем переходили к врагу. Коррупция и неэффективность снизу доверху, вплоть до уровня верховного командования, пронизывали армии белых{76}.
К 1919 г. каждая новая неудача в попытке нанести поражение революционной армии постепенно приводила Черчилля в отчаяние. Он был в ярости от того, что британское министерство обороны запретило своим войскам использовать отравляющий газ (Красная армия его не использовала). 25 января 1919 г. он разразился гневным письмом в адрес начальника Имперского генерального штаба:
В чем смысл распоряжения, отданного в Архангельске? То, что противник, уже совершивший все мыслимые злодеяния, в настоящее время не способен, по причине своего невежества, произвести отравляющий газ, – разве это может являться поводом запрещать нашим войскам полностью воспользоваться преимуществами своего вооружения? Ввиду того что применение этих газовых снарядов во время Великой войны стало общераспространенной практикой, я полагаю, мы вправе использовать их против любого до тех пор, пока законы войны не подвергнутся общей ревизии, что, без сомнения, произойдет вскоре после мирной конференции{77}.
«Все мыслимые злодеяния» явно не относились к Гражданской войне, как таковой, поскольку Ленин и Троцкий хотели привлечь на свою сторону как можно больше солдат из белых армий. Скорее имелось в виду решение большевиков казнить царя вместе с его семьей в июле 1918 г., в разгар Гражданской войны. Принимая это решение, руководство красных было озабочено тем, что белые могут захватить царя и его семью, чтобы затем использовать их во время войны в качестве символа. Троцкий первоначально выступал за проведение судебного процесса, причем себя он, без сомнения, видел в роли главного обвинителя, который перед всем миром обнажит исторические преступления Романовых. В конце концов, это англичане первыми судили и казнили своего короля, тоже в ходе гражданской войны. Французы в 1793 г. последовали их примеру, отправив Людовика XVI вместе с Марией-Антуанеттой на гильотину. Большевики следовали существующим прецедентам, но перипетии Гражданской войны делали проведение процесса невозможным. Черносотенцы небезуспешно ссылались на эту казнь в своем боевом лозунге: «Евреи убили нашего царя».
Имеет смысл еще раз напомнить, что после Февральской революции 1917 г. и отречения царя Временное правительство России предложило англичанам забрать Романовых – внука королевы Виктории вместе с близкими – в Соединенное Королевство. Лорд Керзон отклонил это предложение из опасения, что такой шаг вызовет мощные протесты внутри страны и укрепит внутренних врагов. Черчилль мог бы начать публичную кампанию с требованием предоставить царю и его семье убежище в Англии. Он мог бы посоветоваться со своим двоюродным братом, герцогом, относительно размещения их во дворце Бленхейм, покуда не будет найдено более подходящее жилье. Я сомневаюсь, что это привело бы к провозглашению советской власти в Банбери или вооруженному восстанию в Оксфордшире. Однако ж Черчилль воздержался от участия в разрешении этой проблемы. С чего бы?
Отказ британской элиты предоставить убежище представителям бывшей императорской династии можно описать одним словом: трусость. Политические руководители Великобритании, включая Черчилля, бросили двоюродного брата Георга V на произвол судьбы. Как и многие семьи по обе стороны фронта, Романовы стали сопутствующими потерями на войне революции с контрреволюцией.
Вскоре многим солдатам, а также немалому числу офицеров стало очевидно, что авантюризм Черчилля в России стремительно ведет их к очередной катастрофе. Офицером, прославившимся своим публичным выступлением с критикой Черчилля, был заслуженный подполковник из Южной Африки Джек Шервуд-Келли, кавалер Креста Виктории, ордена Святых Михаила и Георгия
