Моз стал пристально наблюдать за происходящим, и в течение последующих восьми лет Рекс ни разу не поднял на нее руку. Когда я учился уже в последнем классе, то, придя как-то с тренировки, достал из холодильника кувшин с молоком и тут услышал крик Рекса и звон разбитого стекла наверху. Я сразу понял, что случилось. Помню стук металлических шипов по деревянному кухонному полу – я еще не успел снять спортивную обувь. Распахнув дверь чулана, я схватил выложенный золотом двенадцатизарядный револьвер – любимое оружие Рекса. Я взял пули пятого калибра, зарядил револьвер и бросился вниз, перескакивая сразу через три ступеньки. Вбежав в комнату Рекса, я увидел, что, стоя на колене, он бьет мисс Эллу, методично нанося удар за ударом… – рассказывая об этом, я едва не задыхался от ярости. – все вокруг было залито кровью, а мисс Элла, она, видно, уже давно потеряла сознание и была бесчувственна, словно тряпичная кукла. Он занес правую руку, и я услышал, как хрустнула скула. Лицо у Рекса стало багровым, вены на шее набухли так, что, казалось, вот-вот лопнут, глаза налились кровью, и он выкрикивал какие-то слова о ее невежестве…
В голове у меня помутилось, и я стоял как вкопанный, наверное, целую минуту. А мисс Элла лежала у его ног, одного глаза не было видно совсем, а вставные челюсти валялись на полу.
Увидев меня, Рекс улыбнулся своей жуткой улыбкой. Я подошел и, схватив его за горло, вздернул с пола на цыпочки и сунул револьвер ему в рот, так что передние зубы у него застучали. Впервые в жизни я увидел в его взгляде… – но тут я посмотрел вперед на дорогу, освещенную фарами. Кэти молчала, сидя рядом со мной. Я опять посмотрел на Джейса – удостовериться, что он все еще спит. – и тут я увидел то, чего еще никогда в жизни не видел в его глазах, – это был страх. Рекс меня боялся…
Я перевел дыхание и взглянул на побелевшие суставы пальцев, вцепившихся в руль.
– Левой рукой я сдавил его горло, и он едва дышал, потому что восемнадцатидюймовое дуло револьвера, который я держал в своей правой, почти перекрывало доступ воздуху.
«Ну, давай, нажми…» – пробормотал он. Я нащупал курок и почувствовал, как кто-то схватил меня за щиколотку. Это мисс Элла подползла ко мне, оставляя за собой красный след.
«Такер, он не стоит твоей пули, – с трудом сказала она, а в груди у нее что-то хрипело и клокотало, – от того, что ты нажмешь на курок, зло на земле не исчезнет. Оно обойдет всю землю кругом, вернется к тебе и погасит свет в душе твоей навсегда».
Но я лишь глубже воткнул дуло в его глотку. Лицо у Рекса посинело, он вцепился руками в красный бархат стула, и казалось, глаза его сию минуту вылезут из орбит. И вот тогда я услышал свой собственный крик…
Я снова посмотрел на Джейса и почти шепотом закончил:
– Я кричал, что люблю мисс Эллу больше, чем он свое зелье, больше жизни люблю, и что если он когда-либо хоть пальцем дотронется до нее… и я вытащил из его глотки револьвер. То ли от виски, то ли от недостатка кислорода он потерял сознание. Я опустил револьвер, приткнул Рекса к стене, но он рухнул на пол, ударившись о плинтус. Я вытряхнул пули из барабана и бросил револьвер на кровать.
Мисс Элла поднялась на колени, и тут я увидел, чтó он сделал своими мерзкими ручищами. Он разрезал ей, разбив очки, роговицу, и глаз вытекал, уменьшаясь в размерах. Я попытался помочь ей подняться с колен, но рана была слишком тяжела, и она снова упала, проговорив: ««Господи, не дай моим врагам восторжествовать надо мной».
Передвигаться самостоятельно она не могла, так что мне пришлось придерживать ее, и тут я нащупал в кармане ее передника ножницы и две большие иглы для вышивания.
«Так почему же вы не воспользовались ими, когда он вас мучил?» – крикнул я.
Но мисс Элла только покачала головой:
«Не захотела, чтобы мой дух тоже погас, как у него».
«Но, мисс Элла!..» – запротестовал я, а она лишь устало покачала головой:
«То, что он сейчас сделал со мной, не может зачеркнуть те три часа в ту знаменательную пятницу, когда он, на пороге дома, положил мне на руки одного младенца и доверил мне его воспитание…»
С минуту я сидел молча, вспоминая ее лицо, когда она стояла на коленях, но духом своим возвышалась над всеми нами.
– А когда я привез ее в больницу, то там меня встретил Мэтт. Он уже проконсультировался с врачами, но, взглянув на мисс Эллу, сразу понял, что дело безнадежно.
Врачи удалили глаз и через три недели назначили протезирование. Как только она вошла тогда в приемную, с толстой белой повязкой на глазу, она сразу же сказала, взяв меня за руку: «Отправляйся искать брата…»
Я ушел от нее в три часа ночи и вернулся в Уэверли Холл, где увидел Рекса, спящего около бара, с пустой бутылкой из-под «Джонни Уокера»[20] в руке.
А рядом лежал мой револьвер. Я взял свою биту, смазанную толстым слоем дегтя, подошел к Рексу и постучал битой по его лбу. Он сидел неподвижно. Тогда я снова постучал, и голова его откинулась назад, а потом вперед, а я постоял еще немного, думая, с какой радостью я бы вдребезги разнес его черепушку. Еще до рассвета я снова зашел к мисс Элле и дал ей пару таблеток аспирина. «Где ты был?» – прошептала она. Я опять поднес стакан к ее губам, она отпила глоток. «Дома». Она оттолкнула чашку и с трудом проговорила: «Ходил ему мстить? Платить злом за зло?» – «Нет, мэм», – покачал я головой.
Она крепко сжала мою руку: «Смотри мне прямо в глаза и повтори, что сказал».
Когда я сунул револьвер в глотку Рекса, она по моему взгляду поняла, чтó может произойти, и хотела быть уверенной, что этого все-таки не случилось.
«Нет, мэм, я этого не сделал!»
Вскоре она заснула, а я примерно в девять утра вернулся домой, но Рекса уже не застал. Он сбежал, а вместе с ним исчезли автомобиль, чемодан и все остальное. Даже несколько бутылок, а это означало, что он долго теперь не появится в здешних краях. Еще через несколько часов я нашел Мэтта, свернувшегося клубком у деревянного креста, который он подарил мисс Элле на ее день рождения. Я попытался вернуть его домой, отвезти в больницу, но он только отрицательно мотал головой. Он не хотел видеться с мисс Эллой и не желал даже приблизиться к дому.
Кэти взглянула на опустевшую бутылку колы и поморщилась.
– Мало кто знал, что теперь у нее один глаз вставной – она хорошо научилась скрывать это, но умерла она с этим искусственным стеклянным глазом. Мисс Элла тяжело переживала потерю глаза. Это ей очень досаждало, и она старалась сесть так, чтобы глаза не было видно. Особенно она тушевалась, когда кожа на ее лице стала увядать и макияж уже не мог замаскировать морщины. Я как-то застал ее врасплох, когда, через несколько недель после операции, она стояла перед зеркалом и разглядывала себя. Пожав плечами, она сказала: «Я всегда была некрасивая, всю жизнь, но уж этот глаз меня точно не красит».
И я снова уставился на дорогу.
– Да нет, – произнес я вслух, – мисс Элла была самым прекрасным из всех созданий Божьих! Если бы она тогда, когда я готов был спустить курок, не вцепилась рукой в мою щиколотку, я бы выстрелил в Рекса.
Я покачал головой, стараясь сесть поудобнее.
– А Рекса я не видел потом около двух лет.
– А что стало с Мэттом? – шепотом спросила Кэти и оглянулась на Джейса.
– Наши дороги разошлись. У меня была отдушина. Бейсбол. Я часто воображал, что играю, вижу через сетку физиономию Рекса и пуляю в нее мячом. Таким образом я как будто снова вернулся к игре и практиковался в ней до полного изнеможения, но сам бейсбол, настоящий, как спортивная игра, потерял для меня свое значение…
Я снизил скорость в соответствии с общим темпом движения на шоссе.
– Повредив спину, я пробовал разные лекарства, и каждый раз, когда закрывал глаза, ложась спать, я старался изгнать из мыслей выражение лица Рекса, казалось, запечатлевшееся в моей памяти навечно.
Несколько километров мы проехали молча.
– Даже сейчас я его вижу, ведь некоторые вещи никуда не исчезают. – и я снова наклонился вперед. – Мисс Элла говорила, что любовь побеждает все, но… – и я показал на фотокамеру, – для меня сначала бейсбол, а потом съемка стали наркотиком, утоляющим боль.
Я откинул волосы с лица и глубоко вздохнул.
– Что касается Мэтта – подробности мне неизвестны, но он много странствовал, часто разъезжал по стране в поездах и превратился в настоящего бродягу. Он работал на креветочном промысле в Чарлстоне, на угольной шахте в Западной Виргинии, на апельсиновых плантациях во Флориде и Техасе, и мне по сей день непонятно, каким образом он узнал о смерти мисс Эллы. Не представляю, как он ухитрился появиться на ее похоронах. С тех самых пор он живет здесь, и Гибби, я хочу сказать, доктор Уэйджмейкер, накачивает его коктейлями из всевозможных лекарств. И, честно говоря, я даже не уверен, что, увидев Мэтта, узнаю его.
Мы все ехали и ехали, пока впереди не замаячили контуры Джексонвилла. По моей щеке скатилась слеза, но я был слишком поглощен воспоминаниями и не понимал, что плачу, и тогда Кэти вытерла слезу своим рукавом.
