сходить в деревню и обратиться за помощью к Томасу Тримеру, опытному шахтеру, чтобы он вместе со мной решил эту проблему. Я застал Тримера дома.
– Знаете ли вы, – спросил я, – что восточный камень Девяти дев разбит?
– Да что вы говорите, сэр! Должно быть, это была тяжкая работа для тех, кто это сделал, но что только не сделаешь в наше время имея динамит.
– Но самое странное, что это выглядит так, как будто его сбили, а не взорвали.
– Да что вы говорите, сэр! Что же это могло быть?
– Том, – сказал я, – давай мы с тобой пойдем и посмотрим сами, ты возьмешь кирку и пару динамитных шашек и мы разберемся.
Том пообещал пойти со мной на поиски.
Я провел бессонную ночь, размышляя над своей находкой.
Наступило утро, и после завтрака я застал Тома на кухне, готового к походу, с киркой, буром и, как я предполагал, динамитными шашками. Мы отправились пешком, болтая о всяких деревенских сплетнях, но по мере приближения к Пенмору я становился все более встревоженным и обеспокоенным, и мне стало трудно говорить о чем-либо. Казалось, мы очень медленно продвигаемся по гранитной поверхности. Однако со временем мы прибыли на место. Том осмотрелся. Его опытному глазу было ясно, что никаких взрывов динамита не было, но что это дело рук какого-то снаряда, который засел в скале, было для него несомненно. Не обсуждая возможность такой теории (как я полагаю, по принципам некоторых философов мы должны были бы сделать), мы принялись за работу, чтобы открыть таинственную штольню или туннель. Это была тяжелая работа, так как за тонким слоем дерна был твердый гранит. Пришлось использовать динамитные заряды, и мы с Томом залезли под выступающую скалу в нескольких ярдах от нас прячась от взрыва. В конце концов туннель был открыт примерно на три ярда, и тут Том с помощью своего бура освободил из скалы любопытный конический предмет из стали, на котором, к моему полному изумлению, я увидел глубоко выбитые четкими римскими буквами мое имя и адрес.
Том прочитал их.
– Это, несомненно, для вас, сэр, – сказал он, – но кто мог положить его сюда?
Я рассказал ему, кого я подозреваю, и удивительную историю об Алериэле и его визите в наши края. Он выглядел изумленным и немного испуганным, но я сказал ему, что это не колдовство, потому что мой необычный друг вовсе не злой, а, наоборот, очень добрый и благочестивый, хотя и странный. Тем не менее, я взял контейнер и осмотрел его в поисках отверстия. На толстой части было что-то вроде красной свинцовой печати. Это, подумал я, и есть отверстие. С помощью кирки мы сорвали его, а внутри обнаружили хрустальный конус диаметром около трех дюймов, вделанный в стальной снаряд. Этот конус я вытащил, а в кристалле заметил два сложенных письма, отдельно утопленные в нем. Мне не хотелось сразу разбивать кристалл, и я решил отнести его домой и изучить.
Придя домой, я внимательно осмотрел кристалл. Очевидно, это был цельный блок из чего-то похожего на стекло, в который письма были помещены в расплавленном состоянии, и поэтому их невозможно было достать, не разбив кристалл на куски. После некоторых колебаний я разбил его железным прутом, письма упали к моим ногам, и я обнаружил, что каждое из них адресовано мне, а напротив каждого написано слово Алериэль.
Я открыл первое. Оно содержало любопытную историю, которую я здесь привожу -рассказ о древнем лунном городе.
Письмо первое. Разрушенный город на Луне
Центральный конус горы Аристарх.
Когда мы приближались к вашему спутнику, Луне, мы выбрали местом посадки кратер Арзахель в Большой цепочке кратеров. Это была грандиозная и ужасная сцена запустения, мои спутники были поражены ее неподвижным величием. Была ночь, и звезды сияли как блестящие точки на черном небе, а Земля двигалась как величественный шар, освещая своим бледным земным светом ужасающие обрывы, скалы и вершины Арзахеля. Мы прождали здесь земной день, и вдруг великолепное солнце осветило одну из самых высоких вершин Птолемея, видневшуюся вдали, затем осветило вершину за вершиной дальше. Сильный холод той страшной арктической ночи сменился обжигающим теплом. Могучее солнце вскоре осветило жуткие ущелья и расщелины горы, и наступил день.
Мы огляделись вокруг и пошли от нашего эфиромобиля вниз по изрезанным склонам Арзахеля. Вдруг мое внимание привлекла каменная глыба идеально квадратной формы.
– Может ли это быть творением природы? – сказал я. – Похоже, что это промышленная работа.
Эзариэль осмотрел его и сказал:
– Возможно, как предполагают наши мудрецы, этот мертвый мир когда-то был обителью разумных бессмертных духов, заключенных в телесные тела. Неужели это всего лишь отживший, разрушенный, уничтоженный мир? Неужели эти огромные и потрясающие горные хребты – лишь памятники гигантских катастроф, которые когда-то уничтожили здесь жизнь?
Мы согласились поискать если не живых существ (ибо на лунной поверхности, похоже, не выжил бы ни один даже низший вид), то хотя бы останки разумных существ, которые когда-то могли здесь обитать. Мы обыскивали Арзахель около трех земных дней, но ничего не нашли. Было страшно ступать по миру, который, как считалось, никогда не знал жизни, но еще ужаснее пройти по миру, где жизнь была, но вымерла.
Не найдя больше ничего на Арзахеле, мы решили отправиться к кратеру Птолемей. Но тщетно – там тоже не было никаких признаков существования жизни. Тогда мы отправились дальше через Залив Зноя к большому кратеру Коперника.
Наконец, здесь, возле центрального конуса Коперника, я заметил массивную скалу, которая казалась сглаженной чем-то иным, нежели вулканом или землетрясением. Я приблизился к ней. Это было отверстие пещеры. Я вошел в нее и, заставив свет сиять вокруг себя, сопровождаемый моими спутниками, проник в ее глубины. Вдоль стены мы увидели по обе стороны причудливые и любопытные фигуры, явно высеченные, а не созданные природой, и странные иероглифы, высеченные в скале. Я не могу описать вам эти лунные пещеры и их скульптуры. Их, очевидно, не затронула великая катастрофа. Они были очень причудливыми и неземными, но, возможно, изображали сцены на лунной поверхности, когда там существовали моря и континенты, а живые существа обитали на Луне. В них проявлялся интеллект, но они уступали вашим лучшим и более цивилизованным произведениям на Земле. Если бы я мог сравнить их с чем-либо, что я видел на Земле, то это были бы погребенные города Юкатана или остатки перуанских.
Те американские руины также были напоминанием о потерянных народах, но эти принадлежали потерянной цивилизации –
