спиной и решив закончить работу, стал вытирать кисти и все объяснять. Да, Гельмут что-то важное видит и по фотографиям. Вернее, он видит, жив человек на фотографии или мертв, а если жив, то может сказать, чем человек озабочен в данный момент времени.
— Может он еще и будущее видит? — осторожно спросил Миррано.
Но Михаэль пожал плечами:
— Не знаю. Мне он ничего не говорит. Сказал только, что отец с матерью проживут до глубокой старости.
Миррано даже заерзал в кресле.
— И… о… даже не знаю, радоваться этому больше или огорчаться.
— Радуйся, значит будете живы в эту войну.
Миррано согласился с доводом, но его просто стало распирать от любопытства.
— А цирк, цирк то тут причем? Мне когда-то удава хватило у нас в квартире, когда он его приволок.
Михаэль совершенно спокойно занимался своими занятиями, укладывал баночки красок в коробку и беседовал с отцом с видом отрешенности и безразличия. Миррано всегда казалось, что возраст этого ребенка лет на 20 старше, чем в действительности и он живет совершенно в отдаленном от их мира, в своем мире, закрытом, но очень спокойном и безмятежном, а вот мир Гельмута всегда бурлит, как кратер вулкана.
— Очень много людей в эту войну потеряли своих близких. Кто — то еще не смирился с их гибелью или смертью, а кто-то разыскивает пропавших. Гельмут видит и дает информацию. К нему даже полиция стала обращаться.
Миррано вспотел и заранее не подготовившись, стал вытирать пот со лба ладошкой.
— Господи, так и до короля дойдет невзначай. Сарафанное радио оно еще то, я-то знаю, скорость распространения сплетен в своей больнице.
И только теперь Михаэль с интересом посмотрел на отца, но промолчал.
Миррано встал с кресла и засуетился.
— Ну… значит собирайся, — скомандовал он. — Только почему все-таки цирк? Не понимаю. Продолжала терзать его мысль.
Самое интересное, что Михаэль, словно тоже обладал экстрасенсорными способностями. Он даже не стал спрашивать зачем, а сразу скривил лицо.
— Нет уж. Это вы с матерью идите. Я уже был там раз семь, надоело. Этот идиот мое будущее не хочет даже рассматривать, а толпы зевак сдавят так, что можно не выбраться.
Миррано еще задержался на минуту.
— Так а деньги, что он за это деньги берет? Откуда сейчас у людей деньги? Не понимаю. Такой дефицит, дороговизна, мы все экономим!
Михаэль тихо ответил:
— Когда горе припирает, последние отдашь.
Миррано аж-но открыл рот от такой взрослости суждения сына. «Боже мой — пронеслось в голове — как могут рождаться настолько глубокого ума дети от настолько легкомысленной женщины!».
Внезапно разгорячился и резко рванул к двери, так, что даже попугай не успел сориентироваться в координации движения, чуть не бултыхнулся вниз.
А Миррано уже кричал в коридоре.
— Хелен, Хелен. Быстро, очень быстро одевайся!
Та выскочила в коридор, слегка перепуганная.
— Зачем?
— Мы идем в цирк!
У неё наметился стопор, но Миррано было некогда ждать.
— Наш Гельмут нашел новые источники заработка, сукин сын, в такие времена, еще и обдирать народ как… — махнул рукой — мы должны это видеть и запретить.
Хелен с трудом принимала информацию.
— Да, Господи, ты… просто пойдем, я по дороге все объясню. Оставляй детей Михаэлю. И Роби досмотрит — это он сказал про кухарку.
В цирк они не попали, билеты все распродали еще за три дня. Миррано даже предложил двойную цену большому толстому администратору, что было бесполезно. — Ну нет мест, даже стоячих. — пожал плечами тот. И когда тот зачем-то стал объяснять ему, что там его сын, Гельмут, администратор только пожал плечами и спросил:
— И что? Вы уже ничего не увидите, не протолкнешься.
Миррано ошалел. Хелен только увидела перед собой его расширенные глаза и вспотевшее лицо. — Хелен — проговорил он довольно спокойно, что не гармонировало сейчас с его всклоченным видом и выпученными глазами и ей его тон, показался даже тихо-зловещим, у неё легкий холодок пробежался вдоль лопаток и очень захотелось вернуться домой, к детям, потому что Миррано быстро распалялся эмоциями и даже истерикой, а у неё сегодня было хорошее настроение, которое все последнее время не свойственно было людям вокруг вообще. Она даже слегка отошла в сторону и хотела было осторожно попросить своего супруга не придавать всему происходящему такого серьезного отношения, но он опередил её вопросом, а скорее всего, это даже был не вопрос, а рассуждение, ну слегка в взбудораженном состоянии — мир сошел сума, а?
Хелен не поняла ни саму суть вопроса, ни причину, его породившую и несмотря на то, что билеты в цирк так быстро распродавались, цирк её не привлекал, даже в отношении того, что там главную скрипку играл её Гельмут. Она очень уставала последнее время, на работе, дома и ей очень давно уже хотелось уехать из этой страны очень далеко, например, к Ане в Америку.
— Ты о чем? — только быстро переспросила она и уже высматривала нужный трамвай, чтобы уехать домой.
— Скажи мне, может я что-то пропустил, у нас война? Война все еще идет?
— Да, мне в клинике сегодня говорили, что французы уже поджали хвосты…
Миррано очень глубоко потянул в себя воздух и она прекрасно знала такую его манеру перед выплеском шквала эмоций и поэтому поспешила прикусить язык, не из-за страха, а только потому, что рядом находились чужие люди и ей не хотелось привлекать внимания окружающий и потом, ей ещё предстояло с ним ехать домой, и он начнет свою извечную шарманку о том, какая она плохая мать, как она любит деньги, но не своих детей.
Развернувшись, она пошла в сторону трамвайной линии, только жестом дав ему знак, следовать за ней.
И Миррано поплелся, очень сомневаясь, что так будет правильно, но ему не приходили в голову обходные пути проникновения в цирк.
— Сукин сын, какой сукин сын, он опять взялся за своё! — семенил он за прибавившей ходу супругой, а неведомая сила тянула его назад. И, вдруг, ему пришла в голову мысль
