прорыва
обороны противника стали применять химическое оружие.
Применение ядовитых газов в Первой мировой войне было крупной военной инновацией. Диапазон действия отравляющих веществ шёл от просто вредоносных (таких, как слезоточивый газ) до смертельно ядовитых, как хлор и фосген. Химическое оружие является одним из основных в Первой мировой войне и в общей сложности на всём протяжении XX века. Смертельный потенциал газа был ограничен — лишь 4 % смертей от общего количества поражённых. Тем не менее, доля смертельных случаев была высокой, а газ оставался одной из главных опасностей для солдат. Поскольку стало возможным разработать эффективные контрмеры против газовых атак, в отличие от большинства других видов оружия этого периода, на более поздних этапах войны стала снижаться эффективность его использования, и он почти вышел из оборота. Но из-за того, что в Первую мировую впервые стали применяться отравляющие вещества, её также иногда называли «войной химиков».
В начале Первой мировой войны использовались химические вещества раздражающего, а не летального действия. Первыми их в августе 1914 года применили французы: это были 26-мм гранаты, наполненные слезоточивым газом Но запасы этилбромацетата у союзников быстро подошли к концу, и французская администрация заменила его другим агентом — хлорацетоном. В октябре 1914 года немецкие войска открыли огонь снарядами, частично наполненными химическим раздражителем, против британцев в Битве при Нев-Шапель, однако достигнутая концентрация газа была едва заметна. В конце января Германия применила слезоточивый газ против России в Битве при Болимове.
Первым смертельным газом, использованным немецкими военными, был хлор. Немецкие химические компании BASF, «Хехст» и «Байер» производили хлор в качестве побочного продукта получения красителей. В сотрудничестве с Фрицом Габером из института Кайзера Вильгельма в Берлине они начали разработку методов применения хлора против вражеских окопов.
К 22 апреля1915 года немецкая армия распылила 168 тонн хлора около города Ипр. В 17:00 подул слабый восточный ветер и газ начали распылять, он двигался в сторону французских позиций, образуя облака желтовато-зелёного цвета. Надо заметить, что немецкая пехота также пострадала от газа и, не имея достаточного подкрепления, не смогла использовать полученное преимущество до прихода британско-канадского подкрепления. Антанта сразу заявила о том, что Германия нарушила принципы международного права, однако Берлин парировал это заявление тем, что Гаагская конвенция запрещает только применения отравляющих снарядов, но не газов.
После битвы у Ипра отравляющие газы были применены Германией ещё несколько раз: 24 апреля против 1-й канадской дивизии, 2 мая около «Фермы-мышеловки», 5 мая против британцев и 6 августа против защитников русской крепости Осовец. 5 мая сразу 90 человек погибло в окопах; из 207 попавших в полевые госпитали 46 умерли в тот же день, а 12 — после продолжительных мучений. Против русской армии действие газов, однако, не оказалось достаточно эффективным: несмотря на серьёзные потери, русская армия отбросила немцев от Осовца. Контратака русских войск была названа в европейской историографии как «атака мертвецов»: по словам многих историков и свидетелей тех сражений, русские солдаты одним только своим внешним видом (многие были изуродованы после обстрела химическими снарядами) повергли в шок и тотальную панику германских солдат: «Все живое на открытом воздухе на плацдарме крепости было отравлено насмерть, большие потери несла во время стрельбы крепостная артиллерия; не участвующие в бою люди спаслись в казармах, убежищах, жилых домах, плотно заперев двери и окна, обильно обливая их водой.
В 12 км от места выпуска газа, в деревнях Овечки, Жодзи, Малая Крамковка, было тяжело отравлено 18 человек; известны случаи отравления животных — лошадей и коров. На станции Моньки, находящейся в 18 км от места выпуска газов, случаев отравления не наблюдалось.
Газ застаивался в лесу и около водяных рвов, небольшая роща в 2 км от крепости по шоссе на Белосток оказалась непроходимой до 16 час. 6 августа.
Вся зелень в крепости и в ближайшем районе по пути движения газов была уничтожена, листья на деревьях пожелтели, свернулись и опали, трава почернела и легла на землю, лепестки цветов облетели.
Все медные предметы на плацдарме крепости — части орудий и снарядов, умывальники, баки и прочее — покрылись толстым зелёным слоем окиси хлора; предметы продовольствия, хранящиеся без герметической укупорки — мясо, масло, сало, овощи, оказались отравленными и непригодными для употребления.».
К этому Игн оказался не готов. Он такого никогда не лечил и не знал, чем и как это лечить. Шок, в которое его повергло все увиденное выбелил его черные волосы почти на половину. Ужас в глазах людей, стал и его ужасом, а ночью кошмаром. И если вам кто-то станет говорить, что люди, вернувшиеся с войны, имеют здоровую психику — никогда этому не верьте. Единственное, что можно допустить, что после пережитого на войне, и увиденного там, начинаешь мирские неурядицы и проблемы воспринимать более спокойно, ибо настоящий ужас ты прошел.
Затем этот ужас, стоявший колом в его сердце и теле, стал медленно, но уверенно затухать. И уже через месяца четыре, он адаптировался к обстановке и стал сильно скучать по дому и дочери. Потом и это притупилось и он совершенно механически и уже абсолютно бездушно каждый день отдавал долг врача спасая людские жизни, отправляя в мир огромное количество изломанных и изуродованных калек, обозленных на свою судьбу, людей, правительство, власть имущих, но стремящихся в свои родные края, к родным и близким людям, потому что любому человеку хочется теплоты, а исковерканному и избитому — в самой обостренной форме, неистово, ненасытно.
ГЛАВА 122
Ани сидела перед высоким человеком в черном вельветовом пиджаке и верила всему, что он говорил, потому что его глаза не лгали. Прошло три недели с того дня. Когда Артур Войцеховский вылетел с аэро-плацдарма Чикаго на аэроплане с первым авиа-пилотом, в качестве нового испытания двигателя. Они изменили маршрут движения неожиданно и назад не вернулись, хотя их ждали в Калифорнии, конечной точке их маршрута. Каждое его слово пулей застревало в мозгу, потому что она с жадностью ловила каждое сказанное слово, стараясь найти в нем источник надежды, ту слабую нить, которая помогла бы ей понять, что предстоит дальше делать. Что необходимо предпринимать определенные действия, она знала четко. Пусть до её ума и сердца не в полной мере дошел смысл исчезновения Артура, но уже наперекор всему, поселилась четкая убежденность в том, что после предпринятых активных действий, её мужчина вернется домой. Она уже теряла его и её ум никак
