визита. Я видел, как вы сами назначили себя великим инквизитором… Нет, не отрицайте. Архиепископ сказал, что вы застали его врасплох. Король спрашивает о вас почти каждый день. А что я могу ему ответить? Я же ничего не знаю о вашем расследовании, если вы вообще его ведете.
Такое начало ничуть не смутило Эймерика. Игнорируя все правила приличия, он встал перед графом, скрестив руки на груди. И посмотрел ему прямо в глаза.
– Если вы ждете моих извинений, моссен, то напрасно; извиняться мне совершенно не за что. У меня к вам только один вопрос. Есть ли у вас полномочия силой завладеть королевской собственностью?
Хустисья на несколько мгновений закрыл глаза. А потом тяжело вздохнул.
– Я говорил королю, что вы слишком молоды для этой должности. Вы понимаете, что своим поведением вызываете всеобщее недовольство? А теперь еще и просите меня присвоить собственность короля! Вот до чего дошла ваша наглость! Могу я хотя бы узнать причину, заставляющую вас делать это?
– Разумеется, – голос Эймерика звучал решительно. – Я почти разгадал чудовищную тайну, которая в течение четырех лет накладывала свой отпечаток на жизнь этого королевства. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. О двулицых детях, о видениях в небе. О самом страшном заговоре против христианства, а значит, против Царства Божьего на земле. Ключ ко всему – человек, который прячется в одном из замков, являющихся собственностью короны. Я заполучу его, с вашей помощью или без нее.
Граф Урреа даже не пытался скрыть, какое впечатление оказали на него эти слова.
– Неужели вы все выяснили? – спросил он, сильно понизив голос.
– Почти все.
– И там замешан король?
– С головой.
Граф поерзал в кресле.
– Где этот замок?
– В Арисе, это льок на юго-запад отсюда. Замок был собственностью семьи Четина, но, похоже, сейчас он находится под защитой самого короля.
– Семья Четина, – пробормотал хустисья себе под нос. – Среди тех немногих дворян, кто в 1348 году предал Унию… – Он вдруг резко поднял голову. – Кого именно вы хотите арестовать?
– Придворную повитуху. Ту, которая присутствовала при рождении принцессы Марии. Ее преследовал отец Агустин за помощь еврейке.
– А! Элисен Вальбуэна! Кажется, вы действительно добрались до самой сути загадки. Но разве она не в Пьедре?
– Я видел ее в Арисе, хотя она, похоже, вполне свободна в своих передвижениях. Мне нужен вооруженный отряд. Я должен схватить ее любой ценой, может, даже в монастыре.
– Пьедра неприкосновенна, – покачал головой хустисья. – Значит, вы не знали, что там похоронена принцесса Мария?
Эймерик вздрогнул, однако смог скрыть свое удивление.
– Нет, не знал. Я не смог попасть в церковь.
– Она похоронена не в церкви. А в гроте, под водопадом, забыл название.
– Кола-де-Кабальо?
– Да, верно, Кола-де-Кабальо. – Граф закрыл глаза. – Я хорошо помню ту ночь. Там были только я, король, архиепископ, придворный лекарь и повитуха Элисен. Тело Марии завернули в лиловый саван, чтобы никто не видел, что с ней стало. Король был потрясен, от привычной надменности и следа не осталось. Всего за неделю до этого умерла его жена…
Эймерик жадно ловил каждое слово хустисьи. Однако прервал его вопросом:
– Именно тогда Педро IV произнес слова Numen inest?
Хустисья открыл глаза, в которых читалось удивление.
– Не король. А придворный лекарь. – Граф уставился на инквизитора, словно подозревая, что тот что-то скрывает от него. – Впрочем, вам он хорошо известен. Вы сами назначили его своим помощником.
На этот раз скрыть свое изумление Эймерик не смог.
– Вы имеете в виду отца Арнау Сентеллеса? – проглотив комок в горле, спросил инквизитор. – Доминиканского инфирмариуса?
– Именно его. Он не сказал вам, что был лекарем королевской семьи во время Великой чумы? Потом, когда король окружил себя францисканцами, должность перешла кому-то другому. Но именно отец Арнау лечил королеву и принцессу. Мне даже кажется, это была его идея – похоронить Марию в Пьедре. Странно, что он вам ничего не сказал.
Эймерик постарался справиться с волнением. Заговорил бесстрастным голосом, взвешивая каждое слово:
– Мы никогда не касались этой темы. Но вернемся к моему вопросу, сеньор граф. Вы готовы предоставить в мое распоряжение солдат?
– Да, если речь идет только об аресте. Нет, если вы собираетесь атаковать Пьедру.
– Заверяю вас, что ограничусь арестом повитухи в Арисе. Больше ничего.
– Хорошо, – граф потянул свешивающуюся с потолка голубую ленточку. Из маленькой боковой дверцы вышел мальчишка мудехар в расшитой рубахе и желтом тюрбане. – Бумагу, перо и мою печать! – Слуга бесшумно исчез.
В ожидании его возвращения хустисья внимательно смотрел на Эймерика, будто пытался проникнуть в тайны его мозга.
– Любопытно, – сказал он наконец. – За время нашей беседы я сказал вам больше, чем вы мне.
Губы инквизитора дрогнули в улыбке. Он поклонился.
– Это часть моей работы.
Граф тоже улыбнулся.
– Я это понимаю и ценю. Но прошу вас, будьте со мной откровенны, хотя бы сейчас. И скажите, что же кроется за всей этой историей?
Но Эймерик уклонился от прямого ответа.
– Думаю, вам тоже это известно. Помните, вы сказали, что главное – понять, как женщина, умершая четыре года назад, продолжает рожать детей?
– Да.
– Что вы имели в виду?
– Ну вот, вы снова меня допрашиваете, – еще шире улыбнулся граф. – Так и есть, вредная привычка. – Он прервался, потому что в зал вернулся слуга с письменными принадлежностями. Написал несколько строк на листке и, когда сургуч высох, свернул пергамент и передал инквизитору. – Это приказ командиру Гальсерану предоставить в ваше распоряжение пятнадцать человек из его роты, чтобы произвести арест. Вы удовлетворены?
Эймерик, сгоравший от нетерпения в ожидании возможности вставить очередной, и скорее всего ключевой, кусочек в мозаику тайны, заставил себя улыбнуться.
– Весьма, сеньор граф. Но буду удовлетворен еще больше, если вы любезно согласитесь ответить на мой вопрос.
– А вы просто беспощадны! – покачал головой граф. Такая настойчивость, очевидно, его забавляла. – Хорошо. Во время нашей прошлой встречи вы намекнули на то, что было найдено тело двулицего ребенка, и это не первая подобная находка.
– Мне сказал об этом отец Арнау.
– Он упомянул, что черты лица всех детей совершенно одинаковы?
– Нет. Об этом он не говорил.
– Однако вы видели последнего. Что думаете о чертах его лица… точнее, обоих лиц?
– Лица как лица, обычные… – пожал плечами Эймерик. – Черты очень тонкие… Возможно, слишком взрослые для своего возраста, но правильные.
– Вот именно, правильные. Это копия, но оригинала вы не знаете. – Слегка прищурив глаза, хустисья наклонился к собеседнику. – Точно такие же черты были у принцессы Марии. Точно такие же. Я не видел последнего ребенка, но видел остальных. Их из Пьедры тайком приносила Элисен.
