– А ты изучала Кейси в бинокль? Лучше бы смотрела на сцену, мама, пьеса того стоила.
– Ларри, ты сошел с ума! Твой папа убежден, что ты достаточно умен и выдержан, чтобы встречаться с кем угодно и избегать фатальных последствий, но я так не считаю. Ты слишком молод, и ты явно потерял голову! Поверь, первейшим твоим достоинством эта Кейси полагает готовность не считаться с расходами. Не безумствуй! Твоя настоящая любовь сгорит за пару месяцев, а ты успеешь натворить столько глупостей, что потом десять лет мы все будем вспоминать эту историю с содроганием! Не веди себя как идиот, Ларри, держи чувства под контролем! И если хочешь знать мое мнение, эта костлявая фурия не стоит твоей любви!
У Ларри потемнело в глазах: он закусил удила.
– Я уже просил не оскорблять ее! Мне плевать на твое мнение! Ты слишком поздно решила взяться за мое воспитание! И мне все равно, сколько ей лет! Буду вести себя, как пожелаю! И вообще… Я, может, женюсь на ней!
Это был неожиданный для него самого экспромт, но уже произнеся последнюю фразу, он подумал, что она не так уж крамольна. Возможно, вот он – тот выход, который поменяет ситуацию в корне? Если он перестанет быть сопливым любовником и перейдет в статус законного супруга, возможно, отношение к нему Кейси изменится на диаметрально противоположное, она станет покорной и ласковой женой и позволит ему разнообразнейшие безумства? Правда, она уже замужем. Но почему бы ей не бросить своего трухлявого мужа, которому уже перевалило за пятьдесят, и не приобрести другого – молодого, красивого, обеспеченного? Все эти рассуждения промелькнули в его мозгу за долю секунды. Между тем мама медленно поднялась – тонкая, изящная, взбешенная – и замерла напротив него, как змея, готовая ужалить.
– Даже думать об этом не смей, глупый мальчишка! Если ты сделаешь предложение этой женщине, то горько пожалеешь! Мы перестанем помогать тебе материально! На что будешь роскошествовать? Ты пока никто, ты целиком зависишь от нас, твое будущее в профессиональном плане весьма туманно! Думаешь, Кейси нужен неимущий студент? Думаешь, ей понравится, если ты перестанешь дарить ей дорогие побрякушки? Предложишь ей рай в шалаше? Да она немедленно тебя бросит!
Один из бойцов изловчился и нанес коварный удар в самое уязвимое место. Ларри мгновенно понял, что мама права, но отступать ему не позволили гордость и честолюбие.
– Да я сам не возьму у вас больше ни цента. Ты тоже… не смей мне приказывать. Я совершеннолетний и сам решу, как мне жить дальше. Женюсь на ком хочу. Вот так.
Мама размахнулась и яростно залепила ему по физиономии – прямо через разделявшее их кресло. Никогда прежде она пальцем до него не дотрагивалась. Ларри ощутил дикую, беспредельную обиду: как она могла не понять его чувств, не одобрить, не поддержать, а так варварски, так примитивно отреагировать? Она же его мать! Ларри пронзил ее испепеляющим взглядом, развернулся и почти бегом отправился прочь из родительского дома.
Лето стремительно и неизбежно катилось под горку: август таял на глазах. Ларри знал, что в сентябре ему придется покинуть Ричмонд-Хилл, поэтому следовало торопиться. Правда, чувствовал он себя крайне неуверенно и неуютно, словно вышвырнутый на улицу котенок: обе любимые женщины причиняли ему одну лишь боль своими эскападами – одна не желала утешать и подбадривать, другая делала все, чтобы он постоянно нуждался в утешении и подбадривании. Он все еще верил, что дождется взаимности, однако действительность жестоко противоречила надеждам: Кейси, не получавшая больше дорогих подарков, всякие милые мелочи она, вероятно, не брала в расчет, становилась все холоднее, все неумолимее отдалялась и все меньше ему позволяла. Когда же Ларри вспоминал разговор с мамой, он сжимал кулаки и со стоном зажмуривался, силясь прогнать отвратительное воспоминание. Ему хотелось, чтобы мама, как раньше, снова назвала его ангелочком и поцеловала, но он запретил себе делать первые шаги к примирению. А еще ему хотелось, чтобы Кейси снова назвала его лапочкой и погладила по волосам, но она по непонятным причинам дулась и все чаще говорила ему мелкие гадости, которые кололи так больно – в самое сердце.
И все же Ларри – не только ослепший, но и изрядно выдохшийся от своей изнуряющей любви – ждал оптимистического финала. В конце концов за эти два месяца он пережил столько мучений, провел столько полубессонных ночей, так похудел, что имел право рассчитывать на моральную компенсацию от фортуны. Стараясь не думать о последствиях, Ларри практиче–ски обнулил свой счет и купил очаровательное колечко с розовым бриллиантом. Ему казалось, что розовый – это цвет Кейси. Вручить колечко и произнести заветные слова он решил на том самом пляже, где три недели назад почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
В ближайшую субботу он предложил Кейси съездить на дальнюю прогулку. Она нехотя согласилась, хотя пребывала – как и все последнее время – не в самом благостном расположении духа. По дороге Кейси больше молчала и демонстративно смотрела в окно, игнорируя многозначительные взгляды Ларри в ее сторону. Выбравшись из машины, движение которой мягко замерло в высокой траве, она резким движением сорвала какой-то диковинный цветок на длинной ножке и, помахивая им и напевая что-то себе под нос, устремилась к озеру. Ларри последовал за ней, мысленно в сотый раз повторяя заготовленные фразы и боясь перепутать их порядок.
Крохотный пляж выглядел таким же игрушечно-сказочным – ничто не изменилось. Песок оставался теплым и мягким, тени зыбкими, вода искристо-голубой. Все, абсолютно все шло по прежнему сценарию: Кейси, как и тогда, скинула босоножки, побрела в тень, загребая клубящийся песок ногами, и молча уселась под деревом. Честно говоря, на сей раз Ларри не собирался предаваться безумствам страсти, ему отчасти передалось ее пасмурное настроение. Он хотел просто пристроиться рядом и нежно поцеловать в шейку. Но Кейси почему-то неверно истолковала его намерения: когда он потянулся к ней, она отпрянула и мерзко заверещала:
– Может, хватит играть в сексуального маньяка, Ларри? Мне это порядком осточертело! Оставь меня в покое, дай спокойно посидеть и полюбоваться водой!
Вероятно, Ларри следовало отстраниться и безропотно оставить в покое надутую Кейси. Но в нем в тот же миг пробудился бес противоречия – маленький, когтистый бес, взбелененный не меньше самого Ларри. Хватит изображать послушного мальчика, ему это тоже порядком осточертело! Ларри, ощутивший мощный выброс адреналина, с силой схватил Кейси за руки и – хотя вовсе не намеревался этого делать – швырнул ее на песок.
– Я не маньяк, – яростно бормотал Ларри, удерживая брыкающуюся Кейси и наваливаясь на нее всем телом, – я уже говорил тебе, я не маньяк! Я просто хотел тебя поцеловать! И я тебя поцелую!
– Отпусти меня! – злобно провизжала Кейси, но Ларри все же сделал попытку привести свою угрозу в исполнение. Когда он прикоснулся к ее губам, Кейси, все более напоминавшая настоящую ведьму, хищно оскалилась и укусила его прямо в шрам, в котором до сих пор иногда всплывала смутная покалывающая боль. Ларри вскрикнул и дернулся в сторону. Молниеносно вывернувшись, вскочившая на ноги Кейси шустрой козочкой отбежала на несколько шагов, словно он собирался за ней погнаться. Но вспышка ярости оказалась сколь мощной, столь и непродолжительной. Ларри продолжал безвольно сидеть на песке, прижав указательный палец к верхней губе и мрачно глядя в одну точку. Ему хотелось плакать. Кейси пару минут изучала его недобрым пристальным взглядом, а затем, вероятно, пришла к выводу, что он вернулся в состояние, пригодное для трезвого обсуждения сложившейся ситуации.
– Ну, опамятовался? – Кейси подобрала свои босоножки и принялась распутывать тонкие запутавшиеся ремешки. – Я уже давно собиралась тебе сказать: пора нам прекращать наши встречи. Все, достаточно. Отвези меня домой и больше, пожалуйста, не звони и вообще не появляйся. Мы неплохо провели время, но мне все это надоело. И потом через неделю возвращается мой муж…
– Которому совершенно не обязательно узнавать о твоих променадах налево, – хмуро перебил ее Ларри, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. – Ты же порядочная женщина! Я помню.
– Ладно, перестань! – Кейси наконец нацепила босоножки и энергично поманила его рукой, чтобы он двинулся к машине. – Это был обычный летний роман. Что ты бесишься? Лето скоро пройдет, я начну работать, готовить ужины для мужа, ты уедешь… Я понимаю, ты влюбился, мне это очень льстит, но чувства быстро угаснут, забудутся. И не говори, что я разбила твое сердце: у таких молоденьких мальчиков сердца крепкие. Черт, посмотри: на моих руках кровоподтеки – ты меня держал словно клещами, сумасшедший… Ларри, все должно заканчиваться вовремя, а мы и так немножко… пересидели. Твоя настырность стала раздражать. Хотя, конечно, я очень благодарна тебе за подарки – особенно сережки. Я узнала, сколько они стоят, ты так потратился…
