Мимо прошла женщина с бутылкой Колы в одной руке и с терьером, больше похожим на крысу, на поводке в другой. Услышав мой крик, она опустила глаза и ускорила шаг.
— Ты людей пугаешь. Пойдем внутрь и я тебе все объясню.
Я недоверчиво посмотрела на него, но все же пошла. В дверях мне вдруг вспомнился ужин с Гальяно в «Гукумаце». Если метрдотель посадит нас в алькове — я уйду.
Ресторан оказался в средиземноморском стиле. Приглушенный свет, деревянные панели, красно-синие тона. Девушка проводила нас к столику у окна, по дороге сверкая улыбкой в сторону Райана. Он улыбнулся в ответ и мы присели.
— Когда-нибудь слышала о Патрике Фини?
— На праздники открыток не шлем.
— Боже, ты реально можешь быть занозой в заднице!
— Стараюсь как могу.
Райан показательно вздохнул.
— А про «Дом тетушки Клеманс» слышала?
— Это приют для бродяжек.
Меню принесла другая девушка и, излучая улыбки, налила воды в стаканы и спросила что мы будем пить. Мы заказали Перье. В меню Райан даже не взглянул.
— Канелони здесь просто потрясающи.
— Я слышала об этом.
Когда официантка вернулась я заказала лингвини с песто по-генуэзски, а Райан остался верен своему выбору. И еще мы оба заказали по салату «Цезарь».
Пока ели хлеб и салат говорили мало. В окно я наблюдала как день уступает место ночи.
Дети исчезали с тротуаров и парков Гросвенор, спеша сделать домашнюю работу или просто на ужин. Улицу уже заливал желтый свет фонарей.
Банки и фирмы закрывались, магазины пустели. Включались неоновые вывески, хотя большинство ночных заведений еще не ожило.
Пешеходы ускоряли шаги, ощущая холод, наступающий с сумерками. Я подумала о Шанталь Спектер. Куда она могла бы спешить в зарождающемся мраке?
После того как еда наконец была доставлена и мы воспользовались приправами, Райан продолжил разговор.
— «Тетушкой Клеманс» управляет лишенный духовного сана священник по имени Патрик Фини. Фини не позволяет употребления наркотиков или алкоголя в приюте, в остальном дети свободны прийти и уйти. Он обеспечивает еду и место, чтобы спать. Если ребенок хочет говорить, Фини слушает. Если они просят совета, он дает его. Никаких проповедей. Никаких комендантских часов. Никаких запертых дверей.
— Довольно либерально для католической церкви.
— Я же сказал — бывший. С него сняли сан несколько лет назад.
— За что?
— Насколько помню, падре завел подругу, церковь приказала сделать выбор. Фини решил что справится самостоятельно.
— Кто оплачивает счета?
— Приют получает немного денег от города, но большая часть финансирования приходит из благотворительных акций и частных пожертвований. У Фини много добровольцев.
И тут в мозгу что-то щелкнуло.
— Ты думаешь, что Клем из письма это «Тетушка Клеманс»?
— Я же говорил что я хорош.
Еще щелчок.
— А Тим это кондитерская «Тим Хортонс» на Гай.
— А ты тоже ничего, Брэннан.
— И мы убиваем время до встречи с Железной Задницей.
Оба взглянули на часы. Было почти семь.
* * *
Люди представляют себе, что слежка это сплошной адреналин. В реальности же наблюдение по большому счету ничуть не волнительней чем био-добавки.
Мы провели два часа наблюдая за магазином «Тим Хортонс» — Райан из машины, а я со скамейки в парке. Я видела как горожане входили и выходили из станции метро Гай. Я видела как студенты уходили после вечерних занятий в Университете Конкордии. Я видела стариков, кормящих голубей у статуи Нормана Бетюна. Я видела игроков, кидающих фрисби и хозяев, выгуливающих собак. Я видела бизнесменов, бродяг, монахинь и денди.
Кого я не видела — так это Шанталь Спектер.
В десять мне позвонил Райан.
— Кажется наш малыш не пришел.
— Мог он засечь нас и предупредить ее?
— Думаю его мозг не больше горошины.
— Должно быть и терпения столько же.
Я посмотрела вокруг. Единственному мужчине в пределах «Тима» было по меньшей мере шестьдесят пять. Несколько подходящих по возрасту парней пили кофе-фраппе через дорогу у «Джава-Ю», но они не проявляли внимания ни ко мне ни к магазину пончиков.
— Что дальше?
— Давай дадим ей еще полчаса. Если она не появится мы пойдем в Клем.
Маленький треугольник где я сидела, являл собой центральную часть Мезоннёв. Мимо пролетали машины, разъезжаясь по трем направлениям. Неосознанно я принялась их считать. Первая, седьмая, десятая.
Отлично, Брэннан! Очень захватывающе.
Я взглянула на часы — пять минут одиннадцатого.
Почему Шанталь не пришла на встречу к Металлической Заднице? Было ли это письмо назначением встречи? Может я чем-то раскрыла себя, и она пришла, узнала меня и удрала?
К кондитерской подошла семья азиатов. Женщина осталась на улице с малышом и вторым карапузом в коляске, пока мужчина покупал пончики.
Я еще раз проверила время — десять минут одиннадцатого.
Или мы ее просто упустили? Может она спряталась, а потом как-то промаяковала Заднице? Могла она пройти незамеченной?
Четырнадцать минут одиннадцатого.
Я посмотрела на перекресток. Райан поймал мой взгляд и медленно кивнул.
В кондитерскую вошли двое мужчин, оба словно с рекламного щита Хуго Босс. Сквозь стекло витрины я наблюдала как они выбрали и оплатили дюжину пончиков. Две пожилые женщины пили кофе в кабинке.
Три парня о чем-то спорили за уличным столиком.
Семнадцать минут одиннадцатого.
Группа студентов зашла за пончиками. Я проверила каждое лицо. Шанталь среди них не было.
— Готова?
Я нашла его глазами. Галоген и неон высветили нимб над головой Райана, но небо выше было темным и беззвездным.
— Пора сматываться?
— Пора сматываться.
* * *
«Дом тетушки Клеманс» находился на Мезоннёв, в двух кварталах от старого «Форума». Центр состоял из трех трехэтажных зданий, каждое из которых было покрашено в свой яркий цвет. «Тетушка Клеманс» была представителем лавандового цвета в этом триптихе радуги.
Однако приютская команда не смогла остановится на одном цвете.
Крыльцо было горчичного цвета, а оконные рамы — вишневого. Новые горшки с мертвыми цветами стояли рядом с подопечными Фини.
На пожарной лестнице второго этажа сидели две девчонки и красили ногти на ногах. Обе были короткостриженными шатенками, в мешковатых кофтах, бриджах и с пирсингом во всех открытых частях тела. Обе отвлеклись от педикюра, чтобы рассмотреть нас.
Народ на крыльце тоже разглядывал нас, позабыв про сигареты, дымящиеся во ртах и в руках. Прически здесь были на любой вкус: тут тебе и Статуя Свободы, и мистер Ти и Дженнис Джоплин и даже двое в стиле сэра Галахада. Уже темнело, так что лиц было не разглядеть, но все пятеро казались достаточно взрослыми, чтобы застать разрушение Берлинской стены.
Я заметила как «статуя» что-то сказал «мистеру Ти», тот сострил в ответ и все засмеялись.
— Бонжур, — с тротуара поздоровался Райан.
Никакого ответа.
— Приветики, — попробовал он по-английски.
Из дома послышались грохот группы «Sex Pistols», как будто кто-то делал музыку то громче то тише.
— Мы ищем Патрика Фини.
— Зачем? — спросил «мистер Ти», у которого на голой шее красовался кожаный ремень. — Отец выиграл в лотерею?
— Его номинировали на Нобелевскую премию, — поддержал Райан шутливый тон.
«Мистер Ти» оторвался от перил и встал расставив ноги и широко расправив плечи, сунув большие пальцы в петли для ремня на своих джинсах.
— Разбудили спящего тигра, — прокомментировал «статуя» и стряхнул пепел на тротуар. — Плохая поза.
«Мистер Ти» явно был человек действия, а «статуя» просто любил внимание. Его ирокез был разноцветным, но в темноте не различимым, а из носа висела цепочка, другой конец которой был в ухе у товарища.
Райан подошел и ткнул свое удостоверение прямо в лицо «мистеру Ти».
— Патрик Фини? — спросил он, отбросив шутливый тон.
«Мистер Ти» опустил руки и сжал кулаки. «Джоплин» подскочила и положила руку ему на бедро.
— Внутри, — сказала она по-французски.
— Мерси.
Райан поставил ногу на первую ступень и вся группа сдвинулась на миллиметр. Мы шли к двери осторожно, стараясь не наступить кому-нибудь на ноги или пальцы. Я буквально чувствовала как десять пар глаз следят за каждым нашим движением.
Перед входной дверью горела единственная красная лампочка. И хотя веранда была ветхой, но даже в этом слабом свете я заметила что некоторые дыры в полу залатаны новыми досками. Кто-то даже перекопал землю в цветочном горшке и в нем выросли отличные ноготки. «Дом тетушки Клеманс» никогда, конечно, не взял бы никаких дизайнерских наград, но все же видно было что как-то за ним ухаживают.
Внутри дом соответствовал наружной отделке. Резные цветы, на стенах фрески — животные, цветы, закаты. Картинки в стиле первоклашек. Мебель из Армии Спасения, в каждой комнате разный линолеум.
