– Я чувствую себя превосходно , – сказала она, приблизившись к Алексу, и улыбнулась ослепительной, чарующей улыбкой, которая, как подумал Алекс, была предназначена скорее сопровождающим, чем лично ему. Она положила руку, затянутую в перчатку, на его руку. – Не знаю, что было в каше, Алекс, дорогой, но она сотворила чудо!
Алекс почувствовал, как у него пересохло горло.
Алекс, дорогой…
Алекс не собирался терпеть то, как эта женщина обращалась к нему , употребляя бессмысленные ласковые слова, которые она и ее друзья произносят, не задумываясь о смысле. Хитрая улыбка на ее губах напомнила Алексу женщину, с которой он занимался любовью в Лондоне. У него возникло острое желание схватить ее и зацеловать до смерти, не обращая внимания на окружающих.
– Господа. – Алекс резким кивком приказал офицерам покинуть палубу, и они с Джоанной остались вдвоем. – Я уже думал, что ты не захочешь присоединиться ко мне, – сказал Алекс. – Тебя так долго не было.
Джоанна с удивлением подняла брови:
– Меня не было менее двух часов. – На ее губах вновь заиграла хитрая улыбка. Алекс ощутил, как все его чувства обострились. – На то, чтобы подготовиться к балу, требуется гораздо больше времени, – заметила она. Ее улыбка стала чуть-чуть менее ослепительной. – Но тебе, конечно, не придется терпеть это. Я совсем забыла, что, как только мы вернемся в Лондон, ты уговоришь адмиралтейство дать тебе поручение и уедешь. Несомненно, видеться мы будем очень редко.
Алекс обнаружил, что его задело отсутствие сожаления в ее тоне.
– Ты не отделаешься от меня так просто, – мягко заметил он. – Мы вместе будем нести ответственность за воспитание Нины, и я собираюсь пробыть в Англии до тех пор, пока ты не освоишься в своем новом доме – и не забеременеешь моим наследником.
Алекс видел, как краска покидает ее лицо. Джоанна прикрыла глаза, чтобы он не прочитал то, что в них было написано.
– Как грубо с твоей стороны говорить вслух о подобных вещах, – холодно произнесла она. – Кто-нибудь может услышать, мы ведь не одни.
– Дорогая Джоанна, – возразил Алекс, – боюсь, тебе придется поменять свои представления о приличиях. Я не только собираюсь говорить о подобных вещах, – я собираюсь заниматься с тобой любовью при каждом удобном случае. И хотел бы, чтобы ты не сомневалась в моих намерениях.
Он услышал, как она резко вздохнула. Затем быстро взглянула на него.
– Тебе, вполне возможно, придется оставаться на суше дольше, чем хотелось бы, если будешь дожидаться моей беременности, – пояснила Джоанна.
Алекс улыбнулся и решил не отступать.
– Зато меня ждет вознаграждение, – сказал он. – Вряд ли мне надоест трудиться в твоей постели.
Джоанна надула губы. Было видно, что она не хочет продолжать беседу. Поэтому отвернулась от Алекса, чтобы он не видел ее лицо, и притворилась, что смотрит вокруг с огромным интересом. Алекс ждал. Интересно, как она воспримет окружающий пейзаж, подумал он. Алекс хорошо знал, что Шпицберген был слишком неприветливый и слишком пустынный, чтобы многим нравиться. Он пугал, особенно тех, кто никогда не видел ничего, кроме сочных зеленых полей Южной Англии. Будучи шотландцем, Алекс привык к пейзажу, который приводил в уныние других; он любил его, находя в нем вдохновение и умиротворение. Тем не менее Алекс понимал, что Джоанна вряд ли чувствует то же, и ждал, когда она скажет, что это место больше всего похоже на преисподнюю.
Джоанна наклонилась вперед, и Алекс вдруг вспомнил, что она не видела солнца в течение нескольких недель. Он понял, что она впитывает жар всем телом, как кошка; ее глаза были закрыты, на губах – улыбка, тело – мягкое и податливое под теплыми лучами. Алекс почувствовал внезапную тяжесть в низу живота. Ее губы были такие нежные, розовые, рот немного приоткрыт. Алексу вдруг до боли захотелось поцеловать ее.
– Как хорошо быть на свежем воздухе снова! – произнесла она.
Алекс поразился, как быстро Джоанна превратилась из упрямой и вздорной в открытую и привлекательную женщину. Возможно, она уж и не такой тепличный цветок, подумал он.
– К счастью, ветер дул сзади, и благодаря этому мы значительно сократили время, необходимое для нашего путешествия, – объяснил Алекс. – Обычно требуется месяца два или даже больше, чтобы добраться сюда.
– Тогда мне очень повезло.
Джоанна повернулась на каблуках, перебежала на правый борт корабля и схватилась за перила.
– Я и не представляла, что будет так тепло, – крикнула она ему, не оборачиваясь.
Алекс рассмеялся. Меррин, подумал он, расспрашивала бы его с пристрастием о погоде, средних температурах и показаниях барометра. Джоанна, похоже, была счастлива принять то, что есть. В отличие от сестры Джоанна не обладала пытливым умом.
– Вполне вероятно, что через час пойдет снег, – предположил он.
Джоанна с сомнением посмотрела на него:
– Правда?
– Очень может быть. – Алекс слегка пожал плечами. – Предсказание погоды – далеко не точная наука, особенно здесь, где погодные условия могут кардинально меняться в пределах получаса.
– Вот как… – Джоанна улыбнулась ему, и ее улыбка на этот раз была открытой и легкой. – Значит, я просто должна радоваться, что пока это все есть.
С удивлением Алекс понял, что это не самая плохая точка зрения. Возможно, подумал он, иногда нужно задуматься и о настоящем моменте.
Джоанна снова прошлась по палубе, медленно поворачиваясь, чтобы лучше рассмотреть все вокруг. Небо было необыкновенно чистым.
– Нет ни одного облачка, ничто не мешает обзору, – сказала она, – не то что лондонские туманы. И свет такой яркий, даже глазам больно, а воздух чистый и свежий. Все сверкает ! – На ее лице появилось выражение изумления, когда она увидела зазубренные пики гор с языками ледников и длинными белоснежными впадинами по бокам, мягкими и матовыми, как покрывала. – Как много снега, – прошептала она, – он такой белый, даже голубоватый… Никогда в жизни не видела ничего подобного, даже когда ребенком жила за городом и там каждую зиму шел снег.
Джоанна снова резко повернулась, как будто не могла устоять на месте.
– А где айсберги? – спросила она.
– Здесь не бывает айсбергов, – ответил Алекс. – Они здесь не формируются так, как на северо-западе. Никто не знает почему.
Джоанна была крайне разочарована и надула губки:
– Нет айсбергов? Но здесь должен быть лед в воде?
– Дальше к северу, – объяснил Алекс.
Ее лицо просветлело.
– О! Я очень хочу его увидеть.
– Возможно, тебе удастся, – успокоил ее Алекс. – Сегодня утром здесь прошло гренландское рыболовецкое судно, и нам сказали, что лед простирается этим летом далеко на юг. – Он подошел к перилам и встал рядом с Джоанной. В его глазах отражалось волнение, и они были такими синими, что казалось, в них плещется само небо.
– В жизни не видела такого пустынного места, – прошептала Джоанна. Она резко повернулась к Алексу. – Очень красиво.
У него екнуло сердце. Он посмотрел ей прямо в глаза. Такой живой и возбужденной он ее еще никогда не видел.
– Ты правда так думаешь? – спросил он.
– Да… – Она вздрогнула и обхватила себя руками, как ребенок, прижимающий подарок к сердцу. – Я и подумать не могла. Мне казалось, что все будет таким темным, и холодным, и печальным, или туманным и сырым и опять же жалким, или просто убогим. – Она засмеялась.
– Здесь все может стать таким в любой момент, – заметил Алекс.
– Догадываюсь. – Но искорка в ее глазах не погасла. – Но в такой день, как сегодня, природа просто завораживает.
– Тем не менее ты не любишь сельский пейзаж в Англии, – сказал Алекс с укором.
Джоанна снова рассмеялась:
– Не люблю. Я слишком непостоянна.
Они долго смотрели друг на друга, и Алекс почувствовал, как теплое чувство развертывается в его душе.
– Ты полна неожиданностей, Джоанна, – медленно произнес он. – Я думал, что тебе здесь будет тоскливо.
– Я тоже так думала, – ответила ему в тон Джоанна. – Я, может быть, и буду так чувствовать, когда пойдет дождь. Не люблю, когда холодно. Но сейчас это – просто райский уголок. – Ее голос звучал мягко. – Однажды ты сказал, что не можешь не путешествовать, но тогда я не поняла, а теперь… – Она положила руку на перила и посмотрела вдаль на воду. – Как будто там есть что-то, оно прячется и зовет тебя и тащит вперед, не дает тебе покоя…
Алекс почувствовал, как волосы у него на затылке встают дыбом. В его жизни никто никогда не смог выразить словами ту страсть и ту первобытную тайну, которые он ощущал, путешествуя в далеких землях. А теперь эта женщина, которая не разделяет его страсть, которая, он мог поклясться, не обладает глубиной характера, определила гораздо точнее, чем он сам, то, что он чувствует…
Алекс никогда ни с кем не делился этими мыслями, никогда не рассказывал о них Амелии, или Уэру, или другим людям, с которыми путешествовал. Эти мысли хранились под огромным замком в его душе, это был его секрет, суть его «я».
