— Вы с ума сошли?
— Мы хотели заставить существо двигаться дальше, не так ли? — невинно спросил доктор.
— Но не таким же образом! Если бы не ваша чертова глупость, мы могли бы выбраться отсюда незамеченными.
— По правде говоря, я хотел посмотреть, сколько времени потребуется нервному импульсу, чтобы преодолеть расстояние от хвоста животного до его головы.
— Вот и увидели, черт возьми. Теперь вы запустили механизм. Выйдите и прекратите это.
— Я сделал очень интересное открытие, — восторженно произнес Лейн.
— Зоологи давно подозревали, что у самого большого из доисторических чудовищ было два главных нервных центра: один в голове, другой где-то сзади. Один известный палеонтолог даже утверждал, что рептилии, примерно подобные этой, могли рассуждать одновременно a priori и a posteriori. Его теория блестяще подтвердилась. Этот безмозглый тупица зафиксировал мой удар своим хвостом. Потребовалась бы неделя, чтобы новость дошла до его сознания.
— О, к черту ваши теории!
У капитана были веские основания для раздражительности. Энергичный удар Лейна решил проблему монстра. Вся тупая масса теперь медленно отступала. Через несколько мгновений безмозглая голова зверя должна была оказаться против входа.
— Отойдите подальше, — посоветовал Лейн. — Он. вероятно, захочет заглянуть внутрь. Своего рода обратное рефлекторное действие, знаете ли. Куда движется хвост, туда последует и голова.
Доктор был прав. Последние несколько ярдов костлявой шеи скользнули мимо, и плоская голова рептилии загородила вход. Чудовище наклонило голову вбок и просунуло ее внутрь. За ней медленно, оставляя достаточные промежутки между собой и стенами, тянулась тридцатифуговая шея. Слышалось тяжелое, медленное дыхание.
Затем монстр заметил в тусклом свете людей. В мгновение ока летаргия зверя исчезла. Напряженная шея моталась из стороны в сторону и рассекала воздух, как хлыст. Вся огромная туша гиганта бешено билась о выступающие камни в попытке последовать за головой.
Огромные хлопья черного цемента начали осыпаться по обе стороны быстро расширяющегося входа, когда сдерживаемый голод монстра перерос в вопли ярости.
Его оглушительные крики, похожие на пронзительный вой стада диких верблюдов, сотрясали пещеру ужасающими раскатами грома, а прерывистое дыхание поднимало удушливые облака серо-зеленой пыли.
Сейчас или никогда! Пока Дрейк чиркал спичками, Андерсон быстро, но хладнокровно приготовил еще две динамитные шашки. Дождавшись удобного момента, он зажег все три фитиля сразу и ловко раскатал шашки по полу пещеры так, что одна оказалась посередине, а другие — на обоих концах дуги, в центре которой находилась огромная змеиная голова. Он догнал остальных прежде, чем они достигли конца пещеры.
Когда ужасающий грохот взрывов наконец прекратился и исследователи поняли, что их груз динамита остался цел, они в онемении, спотыкаясь, вернулись через темноту к входу. В замешательстве они наткнулись прямо на обезглавленный обрубок шеи, из которого, как из гидранта, хлестала кровь.
Они взорвали проем. Когда кровавая работа была закончена, они были алыми от ботинок до волос. Выползая из-под дымящихся плеч растерзанного гиганта, они увидели, как Эдит кружит в опасной близости от скал, рискуя собой и самолетом в стремлении помочь, если представится такая возможность. Они просигналили, что все в порядке, и она отлетела подальше от разрушенной стены.
Во время их долгого спуска Эдит потеряла четверку из виду среди огромных глыб, усеивавших стенки кратера. Она вновь заметила их через секунду после того, как увидела монстра — тот пятился после удара ее отца. В бинокль она разглядела Лейна, выглядывавшего из пещеры. Надо сказать, что до этого момента она просто не видела монстра — с высоты он был незаметен, как муравей в нагромождении камней, и необходимо было точно знать, куда смотреть.
Можно представить себе чувства Эдит, когда она наблюдала за гигантским зверем, пытавшимся прорваться в пещеру. Последовавшие один за другим три приглушенных взрыва, третий из которых снес чудовищу голову, успокоили ее. Люди в пещере были живы и сражались. Она увидела, как животное в приступе невероятной боли рухнуло на выступ с глухим шлепком, эхом разнесшимся по кратеру; огромная задняя нога массивной туши конвульсивно задергалась, мощный хвост ударил по разлетающимся цементным блокам, и с последним содроганием от плеч до крупа монстр замер. Шея существа по-прежнему тянулась в пещеру. Догадавшись, что произошло, Эдит благодарно вздохнула и принялась кружить рядом.
— Ну что, — спросил Андерсон, — работа на сегодня закончена? Кто-нибудь хочет спуститься еще ниже?
— Давайте спустимся еще на сотню футов, — предложил Дрейк. — Пока что мы видели всего полдюжины цементных блоков со следами надписей. Я хотел бы, если возможно, получить фотографию цельной надписи. У Оле есть с собой карманный фотоаппарат.
— Очень хорошо, — согласился капитан. — Только не забирайтесь далеко. Мы с Лейном пока что осмотрим пещеру. Кажется, в задней ее части просачивается нефть. Разве вы не почувствовали запах, доктор, когда мы ждали взрыва?
— Трудно сказать, мои мысли были заняты другим… Дрейк, почему бы вам не попробовать тот откос слева? Если наша теория верна и надписи вообще сохранились, вы найдете их либо на тех плоскостях, что представляют собой изначальную поверхность цемента, либо на скрытом слое на несколько дюймов глубже. Неповрежденный участок даст вам новые данные о доисторической битве. Нам нужно оригинальное описание. Ищите место, где после взрыва отслоилось всего несколько дюймов внешнего пласта.
Пока Лейн и Андерсон исследовали пещеру, Дрейк и Оле спустились ниже в поисках надписей. Эдит парила над альпинистами, как встревоженная малиновка над своими птенцами.
— Это все ради вас, — с усмешкой заметил Оле.
— Не лезьте не в свое дело, — отрезал Дрейк.
Добравшись до откоса, на который указал Лейн, они не обнаружили никаких надписей.
— Там есть еще один, — с надеждой заметил Оле, указывая на гладкую вертикальную поверхность примерно в тысяче ярдов слева.
— Да, но если мы направимся туда, нас не будет видно с уступа.
— Это достаточно безопасно. — Оле взглянул на кружащий самолет. — Только послушайтесь моего совета и не попадайтесь ей на глаза.
С невнятным комментарием по поводу назойливой глупости норвежца. Дрейк начал перепрыгивать через попадавшиеся на дороге камни, как возбужденный краб. Его порывистость была вознаграждена.
— Поторопитесь с вашей камерой, — крикнул он. — Это как раз то, что нам нужно.
Оба страшно сожалели, что Оле не упаковал вместо динамита сто фунтов пленок. Пять или шесть акров скалы были покрыты изображениями чудовищ во всех мыслимых позах. Очевидно, это была важная хроника.
На скале сохранились оба слоя надписей. В нескольких местах под ударами падавших во время извержения блоков от внешнего слоя цемента откололись большие пластины, обнажив первоначальные надписи. На неповрежденном пласте видна была исправленная версия. Посовещавшись, они решили сфотографировать весь утес, разбив его на три десятка участков — на большее пленок Оле не хватило бы. Это казалось более удачным вариантом, чем концентрироваться на отдельных надписях. Дрейк надеялся, увеличив три дюжины снимков, получить изображение каждого знака на откосе.
Андерсон и Лейн тем временем осматривали пещеру. К большому разочарованию капитана, они не обнаружили никаких следов нефти.
— У вас есть то озеро за колодцами, — заметил Лейн. — Разве этого не достаточно?
— Нет. Я хочу загарпунить косяк китов.
— За этот гнилой каламбур вы заслуживаете потерять все, от последней рубашки до души. Давайте выйдем на свежий воздух. Я задыхаюсь от этой омерзительной пыли.
— Пахнет плесенью, не так ли?
— Вы правы, — согласился доктор. — Любопытно, что это такое.
— Возьмите немного с собой и посмотрите при дневном свете. Эти дьявольские спички только обжигают мне пальцы.
