перерыв.
— Ты продолжаешь купаться в море?
— Да.
— И во время перерыва?
— Конечно, до городской водной станции рукой подать.
— Тогда возьми этот сверток. Там моя морская одежда и документы.
...Сефтер вошел в зал ресторана, выпил стакан чая. Спустя час недалеко от здания бакинского цирка он снова встретился с гардеробщиком. Тот передал ему сверток со своей одеждой и своими документами.
— Тебе идет морская форма, эми оглы, — сказал на прощание Сефтер гардеробщику.
— Сефтер, я стал юнгой, — ответил гардеробщик.
— Да, но Сефтер теперь не я, а ты, дорогой коллега... Только при подходе к трапу не снимай мои черные очки. Бакинское солнце очень сильно ослепляет глаза...
...Закончив рассказ, Нусрет Девриш-Заде попросил дать ему закурить. Рамазанов предложил папиросу. Арестованный закурил.
— Если вы не устали, — обратился начальник отдела НКВД к Нусрету, — то я хотел бы задать вам еще несколько вопросов.
— Я готов отвечать.
— Что входило в вашу задачу до нападения Германии на СССР?
— Я прибыл на иранском пароходе в Баку, чтобы организовать отправку за границу Маншаллы-Сефтера-Делибея.
— Какие еще вы имели задания?
— Легализоваться и ждать новых указаний.
— Как вы оказались в Махачкале?
— Оставив на бакинском пляже одежду Маншаллы на память вашим коллегам, я направился на морской вокзал. Решил побывать на «родине» моего отца в Астрахани.
— Почему вы избрали морской путь?
— Ваши милицейские наряды любят ходить по вагонам, но не по каютам. Видимо, они боятся морской болезни...
— Продолжайте.
— Некоторое время я был «учеником чистильщика» в Астрахани, нашел «могилу отца», а затем приземлился в Махачкале.
— А дальше?
— Об этом вы спросите у заведующего горфо, который выдал мне патент на открытие будки на привокзальной площади...
7
Канарис созвал в Берлине совещание начальников разведывательных подразделений управления «Аусланд-Абвера», находящихся на Восточном фронте. После совещания адмирал пригласил к себе Боде для личной беседы, во время которой он сказал, что Гитлер недоволен действиями армий, входящих в группу «А», и что медлительность Клейста раздражает фюрера.
— Нужно подорвать мощь русской армии с тыла, — доверительно сказал Канарис. — Фюрер требует выброски в тыл противника не только агентов, но и официальных сотрудников абвера.
* * *
...Боде сразу из здания абвера выехал на военный аэродром. Самолет, на котором он вылетел из Берлина, поздно ночью приземлился в Симферополе. Несмотря на усталость, капитан первого ранга решил посетить Делибея, проживающего в особняке, расположенном по улице Желябова.
— Дорогой друг, — произнес шеф «Нахрихтенбеобахтера», подняв при встрече первый бокал, — мы с тобою поработали неплохо. Наши разговоры и действия не прошли даром. Десятки агентов, заброшенных к русским, сведения, полученные путем опроса русских военнопленных, радиосеансы с нашей агентурой — все это кое-что означает...
— Благодарю, герр капитан, но прошу не преувеличивать мою роль в этих делах.
— Наступают решающие дни. Группа армий Клейста, в составе которой находится и 801 батальон, приближается к заветной цели. Скоро на всех вершинах Кавказского хребта будут установлены бюсты Гитлера. Однако, чтобы активизировать наступление наших войск, нужно подорвать тыл русских. Это — особое поручение фюрера офицерам «Аусланд-Абвера».
Боде налил себе еще бокал крепкого крымского вина.
— Дорогой Делибей! Я хотел бы в честь нашей встречи произнести тост.
— Ваше слово.
— Во время первой мировой войны вы были на стороне России, теперь вместе с нами воюете против русских. Этот бокал я поднимаю за вашу стойкость и вашу твердость.
Делибей наполнил свой бокал.
— Благодарю, герр капитан первого ранга. Надеюсь, этот тост вы повторите в Дагестане, если доблестные солдаты Клейста как следует разберутся в географии, не спутают запад с востоком...
* * *
...На следующий день Делибей получил предписание, в котором было написано, что он назначен руководителем антисоветского восстания на Северном Кавказе и что на территории этого края все лица и учреждения должны выполнять его приказания безотлагательно. На документе стояла дата: «12 августа 1942 г.»
...Утром 24 августа автомашина с офицером абвера подъезжает к особняку на улице Желябова. В нее садятся Делибей и его сподручные — диверсанты. Среди них был и Магомед Чалаев.
25 августа во второй половине дня с аэродрома Евпатории поднялся немецкий самолет с советскими опознавательными знаками. Он взял курс на Восток. В 22 часа над полем недалеко от селения Аршты-Берешки Галашкинского района Чечено-Ингушетии один за другим с соблюдением интервала были сброшены пять парашютистов. Вскоре они отправились в сторону гор.
...Группа Делибея сооружает шалаш в горах Ингушетии... Предводитель разворачивает свою топографическую карту.
— Более подходящего места нам не найти, — говорит он своим спутникам. — Будем жить здесь, а затем доберемся и до Дагестана.
Делибей не забыл о последнем инструктаже, данном ему начальником НБО.
— Для подрыва тыла врага, — говорил Боде, — необходимо собирать и передавать в Симферополь данные военного характера, препятствовать созданию в горах партизанских отрядов, вместо них организовывать повстанческие формирования, вести агитацию среди населения, направленную на срыв мероприятий советских органов по снабжению продуктами частей Красной Армии, подрывать мосты и другие железнодорожные сооружения, выводить из строя
