— Да?
— Привет, Габи, это Мел. Я сожалею, что сегодня получилось такое. Это просто мерзко. Она вздохнула. Губы у нее дрожали.
— Да… Ничего…
Слезы душили ее. Ей и прежде приходилось испытывать подобные издевки, но от этого они не были менее болезненными. Вся ее радость была испорчена.
— Я привыкла к этому.
— Это все равно обидно. И за Сабину извини. Дело в том, дорогая моя, что все они завидуют тебе. Им бы тоже хотелось происходить из такой семьи и иметь такой же материальный фундамент и такие же связи, но они вынуждены довольствоваться той жизнью, которую имеют.
— Я знаю. Но я работаю так же прилежно, как они.
Габи всхлипнула, и Мел пожалел, что не может ее обнять. Она была бы лишь немного моложе его дочерей, если бы те жили, и вообще она была хорошей девушкой. Несправедливо, что все ее третировали. К концу дня сто тридцать человек говорили о ее родословной и треть из них, если не половина, отпускали неподобающие замечания. Это был сущий кошмар, и все происходило потому, что она пошла на вечеринку к родителям, о которой растрезвонили газеты.
— Ты, Габи, возможно, работаешь даже прилежнее, и это их еще больше раздражает. Ты можешь не работать, но работаешь. Они воображают себе, что если бы имели таких родителей, как твои, то сидели бы сложа руки и лопали шоколад, и обижаются, что ты так не делаешь. Может, их раздражает, что ты не соответствуешь их представлениям о принцессе из сказки, а трудишься в поте лица, как и они. Они хотели бы видеть тебя на троне в розовой мантии.
Представив такую картину, Габи невольно рассмеялась и почувствовала себя лучше.
— В общем, они как дети. Через две недели забудут об этом и примутся обсуждать чей-нибудь новый контракт или роман, а твоя полная фамилия перестанет их интересовать. Поверь мне, у них куриная память.
Габи снова рассмеялась. Она была ему благодарна. До его звонка у нее было такое ужасное настроение — Джейн уехала в аэропорт встречать дочерей, и некому было ее утешить. А этот негодяй Билл… Она готова была его убить.
— Кстати, не хотела бы ты поужинать со мной? Мы могли бы сходить в «Джино» на спагетти.
— Спасибо. Я собиралась раньше лечь. Сегодня был тяжелый день.
— Ты ела?
— Нет. Но есть что-то и не хочется.
— Чепуха. Есть надо, а то заболеешь при такой жуткой погоде. Я через полчаса за тобой заеду.
— Нет, Мел, правда…
— Молчи. Постановщика надо слушаться. Я буду у тебя в четверть девятого.
Он положил трубку и обернулся, потому что в комнату вошла Сабина в зеленом бархатном платье цвета ее глаз и золотых домашних туфлях на высоком каблуке, отделанных перьями.
— С кем ты говорил?
Она взглянула на украшенные бриллиантами часы, которые Мел подарил ей неделю назад, и задумалась, куда бы отправиться на ужин.
— С Габи…
Мел вздохнул и откинулся на спинку дивана, рассматривая роскошную женщину, дефилирующую перед ним. На нее было приятно смотреть как днем, так и вечером, и ночью. Даже в четыре утра она была красива и завлекательна.
— Бедное дитя. Замучили ее сегодня. Он не обвинял Сабину, но оба знали, что она была главным обидчиком. Сабина пожала плечами:
— Она это заслужила.
— Как ты можешь так говорить? — расстроился Мел. — Она милая девушка, действительно хорошо работает, никому не делает ничего плохого.
— Она отбирает работу у тех, кто в ней нуждается.
Мел удивился желчности, с которой Сабина это говорила.
— Но может, и она в ней нуждается? Для души, для самоутверждения. Это же не просто вопрос денег. Ты это знаешь. Ей нравится эта работа, и она ее делает хорошо.
— Тогда пусть делает ее для Молодежной лиги. Она не нашего круга.
— Ты что, серьезно?
«Многие ли придерживаются такого же мнения? — думал Мел. — Вероятно, многие». Сабина без тени смущения кивнула:
— Совершенно серьезно. Среди нас есть такие, кто долго и упорно трудился, чтобы чего-то добиться, голодал, выжил и заслужил эту работу. А она поиграла себе два года, еще два года поиграет, выйдет замуж за какого-нибудь плейбоя, поселится на Парк-авеню или в Палм-Бич и заведет детей, но до того отберет у нас кусок хлеба, чего делать не должна.
Сабина подошла к бару и со знанием дела приготовила себе мартини. Мел глядел на нее разочарованно и неодобрительно.
— Это не слишком великодушный подход, Сабина.
Она не боялась признаться в этом ни ему, ни кому-либо другому.
— И я не люблю обманщиков. А она обманщица — корчит из себя церковную мышь, хотя на самом деле совершает головокружительный дебют в Голливуде. Я сказала тебе, что она что-то скрывает. Она обманщица.
— Я бы ее так не называл… — Мел поднялся. — И она чертовски хорошая актриса.
— Куда ты собрался?
«Неужели он обиделся? — спрашивала себя Сабина. — Если так, то это очень скверно. Я говорю то, что думаю, и ни перед кем не собираюсь за это извиняться».
— Я пригласил эту дебютантку на ужин, потому что, когда позвонил ей, она плакала в своем гостиничном номере.
— Пошли ей упаковку носовых платков.
— Слушай, не прикидывайся бессердечной. Она для тебя не опасна. Это ребенок, а ты звезда, причем первой величины.
Мел знал, как говорить с ними обеими. Сабина улыбнулась:
— Спасибо. А что прикажешь мне делать, пока ты будешь оказывать экстренную помощь бедной малышке?
— Что тебе будет угодно, моя дорогая. Он поцеловал ее в шею и заглянул в зеленые глаза, которые приводили его в трепет.
— Ты ведь сказала, что все равно никуда не хочешь идти, что устала. Потому я и пригласил ее.
Сабина пожала плечами. Он был прав. Но она не была в восторге от его решения поужинать с Габи, которая все-таки была на двадцать лет моложе и отнюдь недурна собой.
— Смотри же, не шали, — пошутила Сабина. Особого беспокойства она, впрочем, не испытывала. У них с Мелом все складывалось просто изумительно.
— Кстати… — обернулся Мел, направляясь в прихожую. — Я забыл тебе сказать, что арендовал для нас яхту на Багамах на Рождество.
Выражение глаз Сабины удивило его. Она, похоже, не обрадовалась. Это было непонятно.
— Ты недовольна?
Сабина задумчиво отставила свой мартини.
— Мне надо вернуться в Калифорнию.
— На четыре дня?
— Я это уже запланировала.
— Понятно.
Мелвин не удержался, чтобы в дверях не сказать:
— Я подумал, что теперь все твои планы будут связаны со мной. Кажется, я ошибся.
— Мне очень жаль, Мел… В ее глазах было что-то печальное, но она не стала ничего объяснять.
— Мне тоже, — тихо сказал Мел и пошел вниз к ожидавшему его лимузину.
Глава 18
На следующее утро дочери Джейн поехали с ней и Габриэлой на съемки. Они были недовольны, что пришлось так рано вставать, тем более что еще не привыкли к разнице во времени. Габи шокировало их неуважительное отношение к матери. При всей радости Джейн от встречи с ними Александра и Алиса едва соблюдали элементарную вежливость, причем постоянно говорили об отце как о каком-то святом существе. Девочки оказались и невоспитанными, и избалованными, а кроме того, были явно негативно настроены своим отцом. Пока они доехали до центра, все это успело вызвать у Габриэлы раздражение.
