class="p1">– Огонь! – крикнул Шарп.
Первый круг дал залп из мушкетов, второй секундой позже – пули ушли в пустоту. Ответ прозвучал на удивление невразумительно, будто там, наверху, не ожидали столь горячего приема. Мужчины и женщины в казарме торопливо перезаряжали оружие и передавали его солдатам; французы, отброшенные от пролома свинцовым шквалом, принялись бросать камни. Большого вреда те не причиняли.
– Закрыть амбразуры! – скомандовал Шарп, и солдаты принялись подбирать брошенные французами камни и забивать ими бойницы.
Между тем воздух заметно посвежел, и даже пламя свечей ожило и затрепетало в темных углах переполненной испуганными людьми казармы.
– Шарп! – раздался голос снаружи. – Шарп!
Французы прекратили стрелять, и Шарп приказал сделать то же самое.
– Перезаряжайте, парни! – Он как будто повеселел. – Когда сволочи предлагают не стрелять, а говорить, это хороший знак. – Он приблизился к дыре в крыше. – Лу?
– Выходите, Шарп, – сказал генерал, – и мы пощадим ваших людей.
Предложение было практичное и делалось с расчетом. Лу, конечно, понимал, что капитан ответит отказом, но предполагал, что товарищи выдадут его так же, как корабельщики, спутники Ионы, отдали пророка океану.
– Лу? – крикнул Шарп. – Идите к черту! Пэт? Огонь!
Харпер пальнул полудюймовыми пулями по другой казарме. Люди Донахью были все еще живы и не сдавались, а теперь и солдаты Лу ответили нестройным залпом. Вокруг бойницы Шарпа застучали пули. Одна, срикошетив внутрь, ударила в ложе винтовки. Харпер выругался, почувствовав боль, и выстрелил в сторону соседней крыши.
Наверху снова затопали – готовилась новая атака. Стоявшие под проломом выстрелили вверх, а обратно ударил настоящий шквал ружейного огня. Лу отправил на крышу всех, кого только мог, и теперь ярость атакующих сравнялась с яростью защищающихся. Гвардейцы Ирландской королевской роты отпрянули, укрываясь от пуль.
– Эти гады везде! – Харпер пригнулся – что-то тяжелое ударило по крыше прямо над его головой.
Французы пытались пробить ее над тем местом, где он стоял. Женщины кричали и закрывали глаза. Какого-то ребенка задело рикошетом, и у него пошла кровь.
Шарп понимал, что бой заканчивается. Он знал, что такой итог был предопределен с того момента, когда Лу перехитрил защитников Сан-Исидро. В любую секунду французы прорвутся через пролом, и хотя первые непременно погибнут, вторая волна пройдет по телам павших товарищей и решит судьбу боя. И что потом? Шарпа перекосило при мысли о ноже у паха, о режущей боли, которая больнее всех других. Готовясь к последнему выстрелу, он смотрел на дыру в крыше и спрашивал себя, не лучше ли приставить дуло к подбородку и снести себе башку.
И тут мир сотрясся. Из всех трещин и щелей в каменной кладке посыпалась пыль, и вспышка перечеркнула дыру в крыше казармы. Секундой позже сильнейший грохот заглушил и злобный треск французских мушкетов снаружи, и отчаянные рыдания детей внутри. Он отразился от воротной башни и снова прокатился через форт, на который обрушились с неба деревянные обломки.
И вслед за всем – разорванная тишина. Французы больше не стреляли. Неподалеку от казармы кто-то с хрипом и свистом втягивал воздух и медленно, поскуливая, выдыхал. Небо посветлело и как будто вспыхнуло, отливая красным. Что-то, камень или деревяшка, катилось по скату крыши. Отовсюду доносились крики и стоны, где-то потрескивало пламя. Отодвинув в сторону часть соломенных матрасов, которыми была забаррикадирована дверь, Дэниел Хэгмен приник к дыре, проделанной в дереве пулей.
– Португальские боеприпасы, – сказал он. – Там, сэр, два фургона стояли с этим добром, и какой-то придурок-лягушатник, должно быть, заигрался с огнем.
Шарп разблокировал бойницу, и оказалось, что с другой стороны ее никто не закрывает. Француз в тлеющем сером мундире прошел, пошатываясь, мимо. Теперь стрелок услышал еще больше криков и стонов.
– Ну и ну! Гадов просто смело с крыши! – сообщил Харпер.
Шарп приказал первому попавшемуся солдату встать на корточки, взобрался ему на спину и, оттолкнувшись, подпрыгнул и ухватился за край отверстия.
– Поднимите меня!
Его подтолкнули снизу, и он неуклюже перевалился через изломанную кромку. Форт выглядел выжженным изнутри, тут и там в небо поднимался дымок.
Взрыв двух подвод с боеприпасами вырвал победу из рук французов. Кровь забрызгала крышу, мертвые лежали на земле возле казарм, между которыми, словно оглушенные, бродили счастливчики, пережившие взрыв. Голый мужчина, весь в копоти, окровавленный, слонялся как неприкаянный. Один из пехотинцев увидел Шарпа на крыше, но не смог – или, быть может, счел бессмысленным – поднять мушкет. Погибло человек тридцать или сорок, и столько же было тяжелораненых – не такая уж большая потеря, учитывая, что Лу привел в форт Сан-Исидро тысячу человек, – но катастрофа потрясла Волчью бригаду, лишив ее уверенности.
Была и еще одна хорошая новость. За кружащей пеленой пыли и дыма, за серым сумраком ночи и угрюмым мерцанием пламени на востоке проступила серебристая полоска. Рассвет пришел, вставало солнце, и вскоре появится кавалерийский разъезд – узнать, почему над фортом Сан-Исидро поднимается дым.
– Мы победили, парни, – сказал Шарп, спрыгивая на пол.
Вообще-то, они не победили, а всего лишь выжили, но и выживание воспринималось как победа, и это ощущение еще больше окрепло через полчаса, когда люди Лу оставили форт, забрав своих раненых. Они еще предприняли два штурма, выглядевшие как символические жесты, потому что энтузиазм сгорел в пламени взрыва.
Шарп помог разобрать баррикаду у ближней двери и осторожно вышел в холодное, дымное утро, провонявшее кровью и чадом. Заряженную винтовку он держал наготове – на случай, если Лу оставил стрелков, – но никто в него не выстрелил. За капитаном, словно очнувшиеся после кошмара, выбрались на свет гвардейцы.
Вышедший из второго барака Донахью настоял на том, чтобы пожать Шарпу руку, как будто стрелок и впрямь одержал победу.
Но Шарп не победил. Он был на волосок от бесславного поражения.
И все-таки он выжил, а враг ушел.
А это означало, что настоящие неприятности только начинаются.
Глава 5
Касадоры собирались в форте все утро. Некоторые избежали смерти, спрятавшись в развалинах северных укреплений, но большинство убежало за стены и укрылось в колючих кустарниках или среди камней у подножия хребта, нависшего над Сан-Исидро. Из своих убежищ эти счастливчики с ужасом наблюдали за тем, как серые драгуны выискивают и убивают других беглецов.
Оливейра привел в форт более четырехсот стрелков. И вот теперь свыше полутора сотен мертвы, семьдесят ранены и примерно столько же пропали без вести. В полдень на построении присутствовала всего лишь четверть португальского батальона. Атакованные на ограниченной территории противником, имевшим четырехкратное численное превосходство, они потерпели сокрушительное поражение, но не были разгромлены полностью и теперь стояли под
