Махно в отличие от меня свою птицу удачи за хвост поймал – надолго ли? Теперь он мечется по Украине, разоружает гайдамаков, а меня мотает в арестантской клетушке, что оборудована, видимо, специально для таких пассажиров, как я, в одном из вагонов бронепоезда, который мчит сейчас в Петроград. Я нисколько не сомневаюсь, по чьей воле это сделано. Не знаю, как мои земляки – можно ведь их так назвать? – обо мне узнали, но я им за это даже благодарен, хотя бы тем, что их приказ спас мне жизнь.
Ехать скучно. Окон на волю в арестантской не предусмотрено. Очередная остановка показалась мне уж слишком долгой, когда дверь в мою келью отворилась. Прозвучала команда «Выходи!»
Был день тёплый и солнечный. Отвыкшие от такой роскоши глаза слезились, и я плохо различал окружающие предметы. Меня куда-то вели, потом посадили в машину с открытым верхом на заднее сидение. Рядом примостился кто-то, чьё лицо, как и весь окружающий мир, плыло перед глазами. Вскоре глаза пообвыкли, и я стал различать предметы. Мы ехали по Санкт-Петербургу (по здешнему, Петрограду). Я столько раз тут был, что не мог ошибиться. Рядом со мной сидел один из тех, кто в ту далёкую теперь ночь корчил рожи перед мыльницей в руках симпатичной бабёнки.
ОльгаКогда Ёрш из прихожей крикнул: «Встречайте гостя!» мы все выперлись прямо туда, настолько нам не терпелось посмотреть на человека с ТОЙ стороны. Я уже по глазам Слепакова – ведь он же Слепаков? – определила, что гость ОТТУДА. И по ним же поняла, что он мне не нравится. Сколько я повидала таких глаз сто лет вперёд: полупустых, полуводянистых, до наглости самоуверенных, занавесившихся от остального мира ложным пониманием собственной значимости. Рассказ Слепакова о его жизни ТАМ и о его похождениях ЗДЕСЬ ничего к нарисованному в моём мозгу портрету не прибавил и нечего от него не отнял. Не думаю, что он представлял собой большую ценность в том мире, откуда его выкинули следом за нами; и в этом мире из него пока что ничего путнего не получилось: недоделанный псих и жалкий вымогатель! Обязательно поделюсь крайней мыслью с ребятами.
Михаил– Совершенно с тобой, Оля, согласен, – кивнул Ёрш. – Гнида этот Слепаков и точка!
– Гнида-то он гнида, – задумчиво произнёс Васич, – но не убивать же его за это?
– А я бы так убила! – твёрдо сказала Ольга. – Как Савву Никольского.
Зря она про него вспомнила. Меня до сих пор гложет чувство вины за то, что не помешал тогда друзьям ликвидировать этого человека. Но Слепакова я им точно казнить не позволю!
– Ни о каком насилии в отношении Слепакова не может идти и речи! – твёрдо заявил я. – Тем более о его убийстве!
Видно, мой вид смутил друзей, потому что Васич сразу произнёс:
– Да не кипятись ты, Ольга ведь это не всерьёз сказала.
– Это точно, не всерьёз, – подтвердила Ольга. – Только знайте, мальчики: намаемся мы ещё с этим Слепаковым!
На эти слова мне возразить было нечего.
Глава пятая
Глеб– Ладно, первый раунд остался за вами – признаю, – Артур поднял обе руки вверх ладонями вперёд, как бы сдаваясь. – И к власти вы пришли легитимным путём, и от основных фигурантов возможного мятежа, который дал бы толчок к началу гражданской войны, избавились лихо: Колчака отправили в Моонзундское сражение, где он благополучно сгинул, а Добровольческая армия во главе с Корниловым сражается на Западном фронте, а не штурмует Екатеринодар…
В этом месте я счёл необходимым возразить:
– Морского министра на фронт никто специально не посылал, такова была собственная воля Колчака. И атаку миноносцев на Кассарском плёсе он также возглавил по собственной инициативе, поступив как настоящий флотоводец!
– И погиб как герой и мужчина, – добавила, не поднимая глаз от шитья, Ольга, – за что вечная ему память и слава. А полупсиху-полунасильнику следует следить за базаром, когда он рассуждает о чужой доблести.
Артур невольно покосился на пустой рукав моей гимнастёрки, но всё же позволил себе ответить Ольге:
– Хорошо, уважаемая Ольга Владимировна, признаю: в отношении Колчака я слегка палку перегнул, но ведь и вы в отношении меня поступили точно так же.
– Это в чём же? – оторвала глаза от работы Ольга.
– Ну, как же. Вы уличили меня в сумасшествии и указали на мою причастность к прискорбному инциденту с дочерью пана Граниевского, хотя прекрасно осведомлены, что и то и другое мне приписывают ложно.
– Если бы я, паразит ты мелкий, имела другую информацию, – Ольга говорила спокойно, но слова её вонзались в Артура как отлетевшая окалина, – то удавила бы тебя своими руками, можешь мне в этом поверить. Но я, как ты изволил выразиться, «осведомлена», и потому уменьшила твою вину ровно вполовину, большего я для тебя сделать не могу, да и не хочу.
Закончив говорить, Ольга опустила глаза и вернулась к шитью. Артур зябко поёжился – тут я его понимаю: Ведьмин взгляд кого хочешь в озноб вгонит – и нарочито бодрым голосом произнёс, обращаясь главным образом ко мне:
– И всё-таки я не понимаю, чего вы хотите добиться? Не в краткосрочной перспективе, а в более-менее отдалённом будущем. Ну, пустили вы колесо истории по иной колее – оно ведь от этого не стало менее «Красным». Значит, маховик будет раскручиваться по тому же сценарию: большевики и эсеры сольются в одну коммунистическую партию, которая оседлает народ и на его плечах вновь попытается въехать в мифический рай, именуемый «Коммунизм».
Я смотрел на его самодовольное, отражающее убеждённость в правоте высказываемых мыслей лицо, и в который раз соглашался с Ольгой: мы с этим типом ещё нахлебаемся! Пока это на уровне «ля, ля, тополя» – можно терпеть, а как он опять практиковать начнёт?
– А почему вы, юноша, решили, что большевики и эсеры обязательно сольются в одну партию?
Мой менторский тон отколол от Ольги лишь короткий смешок, зато на лице Артура вырезал гримасу неудовольствия – чего я и добивался.
– А вы наивно полагаете, что будет как-то иначе?
Меня моим же оружием? Щенок!
– В данном случае я не полагаю, юноша. В данном случае я твёрдо убеждён, что будет, как вы изволили выразиться, «как-то иначе».
Артур открыл было рот, но Ольга метнула в него взгляд-кляп и слова застряли в горле. Губы сомкнулись, Артур угрюмо насупился. Так-то лучше! Но не будем отклоняться от классической схемы: отведал кнут – получи пряник!
– Ну, а ты сам, что бы сделал на нашем месте?
Фразу я произнёс вполне дружелюбно, убрав менторство до времени на антресоли, а обращением на «ты» развязывал ему язык. Это подействовало.
Артур оживился, набрал в грудь больше воздуха и приступил к изложению своего плана по обустройству России.
– Во-первых, я бы никогда не допустил к власти большевиков – эсеры, куда ни шло, но только не большевики! Страдая от неуёмной жажды перекроить существующее мироустройство по своим лекалам, большевики непременно – в иное я не верю! – начнут резать по живому: насильничать, убивать, загонять инакомыслящих в ГУЛАГ. Или вы действительно полагаете, что удастся обойтись вашими опереточными «стройотрядами»?
– Стройотрядами? – переспросил я. – Спасибо за подсказку, мы как-то сами до такого названия не додумались.
– Опасно шутите, Глеб Васильевич, – покачал головой Слепаков, – как бы потом плакать не пришлось!
Ольга бросила на него говорящий взгляд исподлобья, и Артур поспешил вернуться к основной теме.
– В союз к эсерам я предложил бы так называемых «меньшевиков» а по мне так истинных социал-демократов. Добавил бы в этот коктейль понемногу представителей от других партий, но не от большевиков! – вот вам и вполне приемлемый российский парламент.
– А если большевики не захотят мириться с таким положением вещей? – поинтересовался я.
– К ногтю, давить без пощады! – воскликнул Артур.
– То есть, то же насилие, убийство и ГУЛАГ… – подытожил я.
Слепаков досадливо поморщился, верно, хотел сказать, что во имя истиной демократии такие меры борьбы с инакомыслием вполне допустимы, но, покосившись на Ольгу, промолчал.
– Хорошо, – сказал я за себя и за Ольгу, – твоя политическая платформа нам ясна, а как с экономикой?
– Российская экономика должна быть ориентирована строго на Запад! – отчеканил Артур.
– А то, что кроме сырья и дешёвой рабочей силы, им от нас может ничего и не понадобиться, тебя не смущает?
– Ничуть! И того и другого у нас навалом, хватит лет на двести! Зато при таком раскладе умные люди смогут легко интегрироваться в западное общество и выбрать для проживания подходящую для себя страну.
– Это ты, что ли, умный?! – вскипела Ольга, но я остановил жену.
– Погоди, Оля, погоди… – потом обратился к Артуру:
– А если все станут умными, кто будет сырьё добывать для западных компаний?
– Зачем все? – усмехнулся Артур. – Для того и существует естественный отбор, чтобы не все…
