– Зачем все? – усмехнулся Артур. – Для того и существует естественный отбор, чтобы не все…
– Не понимаю, поясни.
– Естественный отбор, негласно, разумеется, должен направляться государством ещё со школы. Что нужно хорошему рабочему? Крепкое здоровье, уменье читать, писать и считать, патриотическое воспитание, дабы отвратить неокрепшие мозги от дурных мыслей, и, в старших классах, профессионально сориентированное обучение. Всё это школьник может получать бесплатно. С таким багажом знаний на продолжение обучения в высшей школе он претендовать, разумеется, не сможет, зато сможет продолжить осваивать одну из рабочих профессий.
Ольга возмущённо фыркнула, но я придержал её жестом руки.
– То есть достичь уровня «классического» образования можно будет только за деньги? – сделал я из слов Артура очевидный вывод.
– Именно так! – кивнул он. – Мало кто из родителей захочет тратить последние деньги на отпрыска-балбеса, вот вам и естественный отбор: высшее образование получат самые умные.
– Или самые богатые, – буркнула Ольга.
– Ну, не без этого, – развёл руками Артур.
– С этим нам тоже всё ясно, – сказа я. – Осталось только узнать твоё мнение по национальному вопросу…
В дверь позвонили, и вскоре в кабинет вошёл довольный Макарыч.
– О чём спор? – весело спросил он.
– Да вот, – ответил я, – наш юный «друг» предаётся критиканству, и за одним излагает собственную концепцию обустройства России.
Тут Ольга опять негодующе фыркнула. Макарыч покосился на неё, потом кинул взгляд на Артура и остановил на мне.
– И что он до моего прихода успел наваять?
Я пересказал Артуркины измышления. Макарыч вздохнул:
– Ничего, по сути, нового, всё тот же постперестроечный синдром: продавай Отчизну, пока есть что продавать, и лучше для тебя, если делать ты это будешь из-за бугра… А что он предлагает в плане национальной политики?
– Не успел высказаться, – ответил я, – твой приход помешал.
– Тогда я удачно зашёл, – обрадовался Макарыч. – Только-только закончились переговоры с финнами, я как раз оттуда…
Макарыч сделал паузу, обводя взглядом и поднявшую голову от шитья Ольгу, и насторожившегося Артура, и, разумеется, меня.
– Договорились, что финны отзывают требование о предоставлении независимости как минимум до окончания войны в обмен на самую широкую автономию вплоть до создания собственной полиции и внешнеполитического департамента при нашем, правда, Наркомате иностранных дел.
– А что взамен? – спросил я.
– А территориальной целостности государства тебе уже мало? – делано удивился Макарыч и тут же поспешил добавить: – Убедили финнов согласиться на денонсацию декабрьского 1811 года манифеста Александра I и вернули «Старую Финляндию» во главе с Выборгом в состав России. Также наши войска остаются на территории Финляндии, а флот – в Гельсингфорсе.
– Вы что, зажали для финнов независимость? – выпучил глаза Слепаков. – До такого даже ТЕ большевики не додумались.
– Так у нас, в отличие от ТЕХ большевиков, и силёнок побольше, – усмехнулся Макарыч, – Да и не зажали мы ничего, говорят тебе, отложили вопрос.
– Ой, что-то мне подсказывает, что отложили вы его надолго, – покачал головой Артур.
– А ты не гадай, ты лучше по другим нациям выскажись, – предложил Макарыч.
– Чухонцев и остальных прибалтов на вольные хлеба, – начал Артур. – Туда же всех азиатов – Сибирью надо прирастать, а не Средней Азией. Горцев надобно загнать в ущелья, пусть там сидят под присмотром казачков. Кавказ отпускать нельзя, особенно Баку с его нефтью! Украину и Беларусь, само собой, в пристяжку с Россией, а вот Молдавию я бы отдал румынам, мне их вино не нравится!
Слепаков выговорил всё это на одном выдохе, резко умолк и победно на нас посмотрел: ешьте, не обляпайтесь!
– То, что ты тут наплёл, треба ещё разжувати, – на своей излюбленной полухохляцкой мове произнёс Макарыч. – Вот ты предлагаешь избавиться от Средней Азии. Но если даже отбросить иные аспекты, то с точки зрения твоих собственных экономических воззрений это глупо: там хлопок, нефть, уран, золото, да много ещё чего, дешёвая рабочая сила, в конце концов! Дай любому новому русскому к такой титьке присосаться – не оторвёшь! А Прибалтика? Отрезать Россию от приличного куска балтийского побережья? Не по-хозяйски! Насчёт Молдавии у меня против твоих слов аргументов нет, поэтому мы её просто, без аргументов, из под нашей руки не отпустим.
Артур обречённо махнул рукой:
– Хоть финнов-то пожалейте!
– Пожалеем, обязательно пожалеем, – заверил его Макарыч. – Ты о таком понятии, как «мягкая федерация», слышал, историк?
Слепаков осторожно кивнул.
– Вот где-то такую схему межгосударственных отношений мы финнам и предложим.
– Но ведь «мягкая федерация», если мне не изменяет память, предусматривает право сецессии?
– Предусматривает, – кивнул Макарыч. – А мы это право оговорим нашим правом на территориальную целостность, а взамен предоставим право проводить свою внутреннюю и внешнюю политику почти самостоятельно!
Артур задумался.
– Но ведь тогда и границы придётся ставить?
– Поставим, не вопрос, – кивнул Макарыч. – Лёгонькие такие границы, против браконьеров и забугорных шпионов.
– Постойте, постойте, – начал соображать Артур, – это ведь какой-то Евросоюз получается?
– В определённом смысле, да, – кивнул Макарыч.
– Так вы тогда к своему блоку и Польшу пристегните.
– А почему только Польшу? – удивился Макарыч. – У нас границы длинные…
АртурЧеловека делают обстоятельства. Человек вершит Историю. Измени обстоятельства – изменишь Историю. Никогда не предполагал, что стану свидетелем проверки истинности этих постулатов на практике. Чёрт! А ведь у них и вправду может получиться, если не всё, то очень многое. Практически те же люди в изменённых обстоятельствах вполне могут привести страну к совершенно парадоксальным, с моей точки зрения, результатам. И знаете, понаблюдать за ходом этого эксперимента будет даже любопытно. Но почему обязательно изнутри? С этой стороны моя точка зрения нисколько не изменилась: в Америку, в Америку, в Америку! В самые что ни на есть Соединённые Штаты. Тем более что план этого мероприятия мной уже составлен…
МихаилДва чрезвычайных происшествия в течение одних суток виделись мне явным перебором и наводили на размышления. Прошлой ночью в моём кабинете случился пожар. Отблески пламени вовремя заметил с улицы проходивший патруль, и пламя удалось погасить ещё до того, как огонь распространился со стола, где и начался пожар, на всю комнату. Серьёзно пострадали лишь стол, стулья и палас на полу. Разумеется, сгорели все находящиеся на столе бумаги, но их было немного – нет у меня привычки разводить бардак.
Причиной пожара послужила, очевидно, непотушенная керосиновая лампа, которую опрокинул проникший с улицы через отворённое по случаю летней жары окно озорной невский ветер. Как такое могло приключиться, ума не приложу, видимо, не прикрутил до конца фитиль. В Петрограде экономили электроэнергию и отключали на ночь везде, кроме работающих предприятий и особо обозначенных объектов. Вот и приходилось работать с документами при свете керосиновой лампы.
Несмотря на выходной, порядок в кабинете удалось восстановить быстро. Мебель и палас заменили, и теперь о ночном происшествии напоминали лишь подкопчённые стены и потолок. Я занимался восстановлением утраченных документов, когда вошёл Васич. По лицу друга я сразу определил, что случилось что-то ещё.
– Артур утонул! – словами подтвердил мою догадку Васич.
Я не стал задавать вопросы и сыпать междометиями, только весь напрягся и молча ждал продолжения.
– Пошёл, понимаешь, купаться (пляж у крепостных стен был излюбленным местом отдыха многих петроградцев), а когда хватились, нашли только одежду, – сокрушённо вещал Васич. – Что самое поганое – никто ничего не заметил, что, впрочем, при таком стечении народа и не удивительно. Сейчас прочёсывают дно, но шансы найти тело, как мне сказали, невелики.
– Пойдём! – сказал я, решительно поднимаясь из-за стола.
По общему согласию, Слепаков занимал одну из комнат в квартире Абрамовых, где за ним постоянно присматривала Ольга. На пляж её догляд, разумеется, не распространялся.
– Привет, Оля, – поздоровался я с не очень-то и расстроенной нашей боевой подругой. – Ты хорошо помнишь все вещи вашего постояльца?
Ольга молча повернулась и направилась в комнату Артура, мы следом. Обыск занял минут пять, после чего Ольга решительно заявила:
– Не хватает комплекта одежды и кое-каких личных принадлежностей.
– Ни хрена себе! – присвистнул Васич. – Убёг, гнида!
Поиски по горячим следам результата не дали – Слепаков от нас ушёл, колобок недоделанный!
Я бы решил этот ребус и раньше, кабы не Кравченко-Львов, то есть, конечно, не он сам, а известие, которым он нас огорошил:
