с пальцев солоноватую влагу. Врединка краснеет, глаза мечут молнии, бровки нахмуренные, ноздри от гнева раздуваются. Не всем девушкам к лицу сердиться, Горошкиной — ахринеть как идёт. Или это я на ней настолько уже двинулся, что любой её вид заводит?
— Ауч!
Мне на голову приземляется папка с бумагами. Удар по одному плечу, по другому, потом папку швыряют на стол, листы бумаги разлетаются красивым веером.
— Прячьте подушки, Ян Владимирович! — сквозь зубы предупреждает меня кудрявая заноза, а я всё равно ею любуюсь. Ну да, пигалица, но самая сексуальная пигалица в мире! Злая, возбуждённая пигалица, так бы и трахал, не слезая. Тем более сейчас она наконец выглядит на свой возраст, и я не чувствую себя растлителем несовершеннолетних, заглядываясь на аппетитный зад.
Так, ладно, надо собраться, настроиться на рабочий лад. Финны ждать не будут. И что там у нас с Самойловыми за мухлеж? Ага, ну так и думал, подпись Дорофеева…
Глава 41. Местные сплетни и дресс-код
ЕВГЕНИЯ
Из кабинета старпера я выходила на полусогнутых. Боже, благослови финнов, если бы не они, отдалась бы я этому кобелине офисному прямо на его столе. Внизу живота так и пульсирует, руки-ноги как из размякшего пластилина, еле до стула доплелась.
Недооценила я коварство Варламова, недооценила. Думала, реально ему помощь нужна, старалась ещё, как дура, высматривала везде недочёты… А ему просто нужен был повод меня в офис затащить, для осуществления своих сексуальных фантазий! Не удивлюсь, если мои распечатки и отчёты отправлялись в шредер нечитаными. Гад! Секретарша ему, видите ли, нужна дозарезу! Так обидно стало, до злости. Злость смешалась с возбуждением и растеклась по венам ядовитым коктейлем, отравляя сердце и душу. Этот яд требовал выхода. Требовал мести. И удовлетворения. Мрак, удовлетворения прям очень хотелось! Вроде не так уж и долго ко мне Ян этот Владимирович приставал, а женская сущность как с цепи сорвалась. Сижу, ноги сжимаю, но пожар там, внизу, никак не утихнет. Вот честно, я уже в полшаге от того, чтобы вернуться в кабинет и отдаться старперу несмотря на гордость и так далее. Но это же ж себя не уважать после такого! А с другой стороны, припрется он такой растрёпанный после секса к финнам, и нафиг сорвёт все переговоры… Ммм…
Нет, Женя, нет! Такая месть не стоит жертв! Нижняя чакра маякнула, что она готова жертвовать, и жертвовать, и жертвовать. Ну, раз для мести надо.
Чтобы не поддаться искушению, позорно сбежала в перекусочную зону. Там стоял кулер с водой, имелись залежи крекеров, и туда можно было отлучаться на пять минут некурящим сотрудникам — перекусить вместо перекурить. Выхлебала полстакана воды на одном дыхании, вгрызлась в крекер, как в своего злейшего врага, только крошки в сторону. На третьем крекере вроде полегчало, убивать во всяком случае перехотелось.
— О, девчат, смотрите — новенькая! — раздалось за моей спиной. Я резко обернулась, готовая во всеоружии встретить местный серпентарий. Серпентарий удачно мимикрировал под трёх безобидных девушек, но прочитанные романчики предупреждали: с такими надо держать ухо востро.
— Катя.
— Дарина.
— Настя.
Они по очереди протянули ухоженные наманикюренные руки, и мне ничего не оставалось, кроме как их все пожать.
— Женя.
— Что, вздрючил тебя наш Вархаммер?
— Кто? Что?! — я аж крекером подавилась. В каком смысле "вздрючил", они догадываются, зачем Владимирович меня к себе вызывал? Может, у него традиция такая, каждую новенькую на… кхм… профпригодность тестировать? И при чём тут Вархаммер?
— Да не переживай, мы все через это прошли, — подтвердила мои подозрения Катя, покровительственно похлопав меня по плечу, а две другие согласно закивали. — Ян Владимирович не был бы собой, если бы не находил, за что наорать. Тем более ты, извини, просто ходячий раздражитель.
— В смысле? — какая-то извилина у меня в голове закоротила, и я ни черта не соображала. Катя склонилась ко мне с видом умудренной жизнью женщины.
— Не знаю, откуда он тебя выкопал, и как принято там, но запомни: здесь строгий дресс-код! Юбка от колене не выше ладони. Про все вот эти вырезы и декольте забудь, всё должно быть прикрыто, чтобы не отвлекало от работы.
— Такой макияж как у тебя, это вообще ни в какие ворота, — добавила Дарина. — Блеск для губ и тушь — максимум, что разрешено. И маникюр только неяркий.
Я присмотрелась. В самом деле, все трое были одеты стильно, но строго, у меня же в дресс-код только юбка вписывалась, и то, если спиной не поворачиваться. Злость на Варламова вышла на новый уровень. Он же нарочно это всё!
— Ладно, спишем на то, что это твой первый день и ты к нам ненадолго, — Катя налила себе воды и отпила так элегантно, что я невольно устыдилась. Почувствовала себя коровой на водопое, подошла тут, хлебаю как с сушняка.
— Да не переживай ты, — улыбнулась Дарина. — В твоём положении есть и плюсы, за три дня накосячить до увольнения или штрафа ты не успеешь. Первое предупреждение у нашего ледяного босса бесплатное, потом только штрафы отвешивает.
— Самое главное, запомни.
— Ни за что.
— Ни при каких обстоятельствах!
— Как бы тебе не хотелось, как бы ты не была уверена в своих силах — не пытайся соблазнить Варламова.
А? У меня точно что-то не то со слухом или с мышлением. Я и соблазнить? Да он сам ко мне лезет постоянно!
— Ты тут на три дня, поэтому даже трогать его не вздумай, — уточняет толстушка Настя. — За рукав, за плечо, вообще никакого прямого контакта. Зверски не любит, Зинуля с ним измучилась вся.
ы точно говорим об одном и том же Варламове?
Потому что это ОН меня и хватает, и очень напрямую контактировать лезет, и я молчу про соблазнить!
— Ууу, да судя по тебе, ты уже пыталась, — Катя неверно истолковала плохо скрываемые мной эмоции. — Грудь хотя бы перед ним не вываливала? Целовать не лезла, на колени не плюхалась?
Меня хватило только на то, чтобы отрицательно замотать головой.
— Ну тогда ладно, может, пронесёт ещё. Спишешь на нервяк на новом месте, всё такое.
— Вас послушать, так у нас не босс, а монах, — пробурчала я, чувствуя себя в какой-то параллельной реальности.
— Мы первый год думали, что вообще голубой. При нас двух секретарш выгнал именно за попытки к нему в трусы залезть. Потом смотрим, нет-нет то с засосом на шее придёт, то с помадой на рубашке.
— Оказалось, всё нормально с ним, просто категорически против служебных романов со своим участием, считает, это плохо повлияет на
