— И все же, будут хронодесантники эвакуированы или нет?
— Я же сказал, мы работаем над этим. Следующий вопрос, господа!
— Как вы относитесь к распространенной в блогах информации о том, что вся эта «операция» является не более чем прикрытием для списания хрониума, который был нелегально продан России?
— Полиция! Я требую немедленно вывести из зала провокаторов и выяснить, с какой целью они проникли в пресс-центр…
* * *
Бравые хронодесантники переживали очевидный эпик фейл своей миссии в соответствии с характером и жизненным опытом. Оперативник Френки матерился без продыху так, что Ансельм, бывший пленник, нанятый на должность полевого агента с окладом один грамм золота в день, принося из города еду, питье и очередные новости о приближении армии Саладина, шепотом повторял «Отче наш». Технарь Лаки как мог отгораживался от жестоких реалий и под видом поиска выхода из сложившейся ситуации намертво слился со своим ноутбуком. К несчастью для чернокожего культуриста и нескрываемой радости златокудрого морпеха, единственный источник энергии — раскладная солнечная батарея — имел недостаточную мощность для того, чтобы одновременно обеспечивать и работу и подзарядку, а потому каждые пять-шесть часов Лаки был вынужден отрываться от экрана и общаться с Френки.
— Ну?! — поинтересовался оперативник, дождавшись, когда технарь, издав протяжный и обреченный стон стеллеровой коровы, опустит крышку лап-топа.
— События, предшествующие Хаттинскому сражению, расписаны в плане операции по минутам. Кто знал, что нам понадобится знать о тех событиях, которые НЕ должны были произойти?
— Ну хоть что-то там есть? Или ты третий день подряд только и делаешь, что смотришь всякое садо-мазо?
— В моем компьютере нет никакого порно! — обиделся Лаки. — Моя церковь его осуждает, а я добросовестный прихожанин. Мне залили туда Британскую энциклопедию и несколько электронных книг о крестовых походах. Но там все очень сбивчиво и противоречиво. Четвертого июля графиня Триполийская сдала Саладину крепость Тивериада, которая расположена на берегу Галилейского озера. Восьмого армия мусульман вышла к морю и двинулась в направлении Акры. Правитель этого города без боя открыл ворота и сдался. Яффу, рядом с которой мы и находимся, через некоторое время взял штурмом брат Саладина, прибывший с войском из Египта… Слушай, Френки, ты действительно считаешь, что нам следует, невзирая ни на что, провести это проклятую ликвидацию?
— Снежок, ты или дурак, или прикидываешься. Пока в Пентагоне не узнают, что Саладин сдох, никто и не подумает нас забрать. Хоть это ты понимаешь?
— Понимаю, приятель. Однако я тут вот что подумал. Как они там узнают, что мы выполнили задание?
— Нет, ты точно дурак. Саладин же будет убит!
— Но ведь он будет убит в двенадцатом веке!
— И что?
— А то, что для тех, кто живет в двадцать втором, это будет как бы само собой. Ты понимаешь, о чем я хочу сказать?
— Не морочь мне яйца, придурок! Нам приказано убить этого трахнутого курда, и мы его убьем. У нас есть все, что для этого нужно, — переводчик, оборудование, оружие. Ты просто должен откопать в компьютере информацию о том, где и когда эти террористы будут стоять лагерем достаточно долго, чтобы мы успели туда добраться и подготовить акцию…
Дождавшись заряда батарей, Лаки, поминая через слово Богородицу и Спасителя, начал рыться в первом томе фундаментального исследования, вышедшего из-под пера сэра Джеймса Кохрана Стивенсона Рансимана…
— В общем, Саладин, одержав победу над королевской армией, двигался от Акры на север, принимая капитуляцию тех городов, которые согласились ему сдаться без боя, и не задерживаясь для осад. С двадцать шестого сентября по второе октября султан стоял лагерем под стенами Иерусалима. В декабре он безуспешно пытался захватить Тир…
— Тир на побережье, — тыкая пальцем в спутниковую карту через плечо приятеля, рассуждал Френки. — Там особо не спрячешься. А вот рядом с Иерусалимом сплошные холмы, есть где укрыть пусковую систему, а заодно и одного чернокожего, который в здешних местах бросается в глаза, как девственница в солдатском борделе. Что же, будем работать там…
* * *
Саладин. Юсуф ибн Айюб Салах ад-Дин. Этнический курд. Родился в 1138 году в Тикрите в семье эмира Баальбека (в этом же месте в 1937 году родился Саддам Хуссейн). Сделал военную карьеру при дворе султана Дамаска, в 1169 году стал визирем Египта. После смерти египетского султана недемократическим путем пришел к власти и начал проводить агрессивную террористическую политику по отношению к христианам-крестоносцам.
К 1187 году Саладин подчинил своей власти все мусульманские страны Ближнего Востока и начал тотальную войну с Иерусалимским королевством, которое разгромил практически полностью. Единственным человеком, кого опасался султан, был Старец Горы — глава секты исмаилитов. Эта крайне радикальная организация практиковала политические убийства с использованием специально подготовленных киллеров-ассассинов и считала султана одним из главных своих врагов. Зная о том, что на него готовится покушение, Саладин принимал экстраординарные меры личной безопасности. Рядом с ним, помимо нескольких десятков телохранителей, всегда находились тайные агенты, обязанностью которых было выискивать любых подозрительных людей, которые могли представлять опасность для драгоценной жизни светлейшего султана.
* * *
Главным украшением дороги, ведущей к сарацинскому лагерю, был полуразложившийся труп осла, над которым гудело плотное мушиное облако. Процессор вставленной в нос наносистемы очистки воздуха выдал в ушной пистон тревожный сигнал перегрузки и благополучно сдох. Френки втянул в легкие густую и сочную вонь, после чего долго блевал, опершись руками на посох и не обращая внимания на текущий в сторону Иерусалима людской поток. Впрочем, движущиеся к осадному лагерю воины, слуги, торговцы, воры, разбойники и просто искатели приключений, которых обреченная франкская столица манила легкой добычей, тоже не замечали грязного путника в длинном до пят хитоне и чалме, полностью скрывающей волосы. Блюет несчастный — и Аллах с ним. Может, вчерашний кебаб съел, или фига несвежая попалась… Свыкнувшись с отвратительным запахом, Френки выковырял из ноздрей ставшие бесполезными образцы высоких технологий и сплющил их каблуком о сбитую в камень дорогу.
Проникнуть в лагерь оказалось проще простого — порядку здесь было не больше, чем на толкучке в Манагуа, которую бравый морпех посетил несколько лет назад в рамках программы принуждения к демократии. Вокруг беспорядочно расставленных шатров ржали, мычали и фыркали кони, мулы, ослы и верблюды, меж которыми конно и пеше носились туда-сюда до зубов вооруженные люди с озабоченными и злыми лицами. На каждом углу что-то продавали и покупали, а под навесом наскоро сооруженного духана под дребезжащие звуки бубна трясла животом тощая как смерть танцовщица. Единственным местом в лагере, где соблюдался хоть какой-то порядок, был невысокий холм, увенчанный очень просторным и явно недешевым шатром, над которым торчал высокий шест с куском зеленой материи. Судя по всему, это и была ставка подлежащей ликвидации цели.
Френки протолкался поближе к шатру, который оказался оцеплен мрачными здоровяками с профессиональными взглядами парней из секретной службы. Внутрь оцепления пропускали только с личного разрешения высокого и довольно симпатичного араба, но дистанция наведения морпеха вполне устраивала. Он тронул спрятанный на груди селектор переговорного устройства:
— Ну что, дружище, готов?
— Все в порядке, Френк! — голос Лаки, доносившийся из наушника, был бодр и весел, словно у потерявшего невинность бойскаута. — Место удачное, это ложбинка недалеко от дороги. Меня отсюда совсем не видно. Система развернута, можешь в любой момент брать на себя управление.
Френки представил себе треножник пускового устройства, на котором, ожидая сигнала, стояла на полозьях полуторафутовая ракета.
— Включаю тестовый сигнал. На корпусе должен заморгать индикатор, — морпех сдвинул крышку на ручке посоха и нажал на кнопку с подписью test.
— Моргает! — с энтузиазмом попавшей в телешоу домохозяйки радостно взвизгнул Лаки. — Зелененький!
— Отлично. В общем, сиди там и не отсвечивай. Я дождусь, когда этот Саладин выползет наружу, грохну ублюдка и сделаю ноги. Встретимся там, где и договорились. Все понял?
— Все понял, Френки! Удачной охоты, да хранит нас Господь!
Шелковый занавес, закрывающий вход в шатер, начал отодвигаться. Движением, доведенным на тренировках до полного автоматизма, Френки забросил посох на плечо, навел его на цель и замер, ожидая, когда проем откроется настолько, чтобы в него влетела ракета. Дождавшись, когда на балахоне сидящего внутри человека запляшет розовое пятно, он осторожно положил палец на спуск, замаскированный под сучок…
