что от нас пытаются скрыть, мы забираем сами.
Домографы повторили это друг за другом, точно каждый хотел попробовать слова на вкус. Горькие. Острые. Вяжущие.
– Нужно сегодня же отправить первого безлюдя, – подытожил Рин.
– Что-то здесь не так. – Ризердайн зажмурился и устало потер виски. – Не могли же они узнать о наших планах.
– Это я во всем виновата, – неожиданно вмешалась Илайн, и все взгляды обратились на нее. Она растерянно покрутила в руках склянку с йодом. – Сегодня в одной забегаловке… обсуждали новости и хаяли Риза за повышение цен на продовольствие. Я… просто не смогла промолчать.
На мгновение в комнате зависла тишина, нарушаемая лишь звоном посуды, доносящимся из кухни. Кажется, Саймон заваривал чай или прятал все хрупкие вещи подальше, предчувствуя назревающую бурю. Второе было бы намного разумнее.
– И что ты сказала? – спросил Ризердайн, мрачнея.
– Что это Лэрд отравил фермы.
– Вы же дали слово, – растерянно пробормотал он и замолк, когда Рин предупреждающе коснулся его плеча.
Они и без того были ослаблены, им стоило держаться вместе, сообща, а не размениваться на ссоры. Флори прочитала это в одном жесте, однако вряд ли остальные смогли понять его.
– Он распускает слухи. Порочит твое имя.
– Пусть, – небрежно ответил Ризердайн. – Я не буду ему уподобляться.
– Ты больше не имеешь права молчать! – выпалила Илайн, гневный румянец залил ее бледное лицо. – Это не только твое дело. На тебя работают десятки людей. Они не должны страдать из-за твоего благородства.
Ризердайн шумно выдохнул и покачал головой.
– Я молчу, чтобы не привлекать внимания к моему конфликту с Лэрдом.
– Разочарую тебя, но все только об этом и судачат, – фыркнула Илайн и сложила руки на груди.
– Им известна малая часть того, что происходит. Я не могу показать, насколько слаб. Если они узнают, то нападут всей стаей. Каждый, кто когда-либо пытался мне навредить, кто ждал момента, кто хотел урвать долю. Они объединятся и растащат безлюдей на куски. Этого ты хочешь?
– Я просто пытаюсь защитить тебя. Твое дело. Наших безлюдей. – Илайн вложила в эти слова всю нежность, на которую была способна. Никогда прежде ее голос не звучал столь мягко, почти умоляюще.
Ризердайн остался холоден и непреклонен.
– Нам всем нужно успокоиться, – попыталась вмешаться Флори, но ее, конечно, никто не услышал.
Казалось, эти двое вообще забыли о существовании остальных и растворились в споре, испепеляя друг друга взглядами.
– Ты не должен бездействовать! – продолжала Илайн, разозленная его молчанием. – А если у тебя в штанах чего-то не хватает, чтобы дать отпор Лэрду, так это твои проблемы!
Рин предупреждающе кашлянул, но было поздно.
– Ты права. Теперь это только мои проблемы. – В глазах Ризердайна появилось нечто пугающее, неестественное. Как будто бушующее море вдруг заледенело. – Потому что ты уволена.
– Что? – едва смогла выдохнуть Илайн.
– Ты оглохла? – тихо, почти шепотом проговорил он. – Я сказал, что ты уволена.
– Нет.
– Прости? – Он удивленно изогнул бровь.
– Ты не можешь выгнать меня. Не сейчас, когда тебе нужна поддержка.
– У меня есть помощники.
– Эти двое из Пьер-э-Металя? Им ты доверяешься больше, чем мне?
Она говорила так, точно их здесь не было. Флори и Рин невольно переглянулись, дабы убедиться, что еще распознаются человеческим зрением.
– Может, ты забыл, но это я нашла тебя избитого на стройке. Я позаботилась о тебе. Я разыграла сценку с разъяренным безлюдем, чтобы объяснить твои синяки.
Флори вспомнила их первую встречу с Ризердайном, когда приняла его свежие ушибы за последствия борьбы с безлюдем. Что ж, Илайн отлично справилась с представлением, чего нельзя было сказать об ее умении хранить секреты.
Ризердайн опешил. Его челюсть сжалась от напряжения, кожа на острых скулах натянулась, и казалось, что они вот-вот прорвут ее – как металлическое перо рвет тонкую бумагу. Достаточно одного неосторожного движения.
– Пожалуйста, остановись, – хрипло выдохнул он.
– Ты молчишь, потому что боишься показаться слабым, и Лэрд это знает. Он будет бить до тех пор, пока тебя не прикончит. А потом заберет то, что останется от твоего дела. Вот как поступают с теми, кто избегает драк.
– Хватит! Прекрати! – не выдержал он.
Флори метнулась к Илайн, чтобы уберечь ее от большей глупости. То же самое, кажется, попытался сделать Рин, схватив Ризердайна под локоть. Они опоздали и не смогли предотвратить неизбежное.
– Что ты пытаешься скрыть, Ри? Все давно наслышаны о том, как тебе в глотку затолкали ржавый ключ! – бросила Илайн сгоряча и тут же закрыла рот ладонью, словно это могло вернуть сказанное обратно.
Ризердайн отшатнулся, будто от пощечины. Он был поражен, растерян и унижен. Осознав, что натворила, Илайн с ужасом уставилась на него.
– Прочь из моего дома, – сказал он тихо, будто бы стыдясь своих слов.
Возникшее молчание – тяжелое, гнетущее, – поглотило их. Спустя минуту внутренней борьбы Илайн развернулась, чтобы уйти. Флори хотела последовать за ней, но та не позволила.
– Будь здесь. И не позволь ему разрушить то, что осталось. – Илайн бегло коснулась ее руки и выскользнула из гостиной.
Они слышали, как затихают ее шаги; слышали ее голос, когда она попрощалась с Саймоном; слышали, как за ней закрылась дверь, – и с этим звуком что-то оборвалось: внутри Флорианы, между Ризом и Илайн, в самом доме.
– Мы едем в порт. Отправим безлюдя сегодня же, – сказал Ризердайн. Он весь дрожал, точно его прошиб лихорадочный озноб.
– Это может быть ловушкой, – попыталась отговорить Флори, а он даже слушать не стал. Вихрем промчался мимо и взлетел по лестнице.
– Вам лучше остаться, – вместо него ответил Рин.
Она не стала перечить, внезапно ощутив невероятную усталость. Тело заныло, напомнив о каждом ушибе и ссадине. Флори опустилась в кресло и отвернулась к камину. В топке не осталось ничего, даже золы.
Чуть погодя, проводив домографов, к ней присоединился Саймон: уселся напротив и помог забинтовать руку. Раны Флори уже обработала сама, не рассчитывая на чье-то участие. Она вспомнила, как после падения в Паучьем доме ее уложили на мягкие перины; как хлопотала над ней сестра, как Дарт осторожно касался ее, поправляя одеяло, думая, что она спит. А Флори лежала неподвижно, едва дыша, и боялась, что он уйдет, если заметит, что она очнулась. Но сейчас их не было рядом, и никто не мог ее утешить.
Всю ночь Флори ждала, когда домографы вернутся из порта, о чем пожалела наутро. Голова казалась чугунной, в глаза – будто песка насыпали. Она поморщилась и села в постели.
Комнату заливал яркий солнечный свет, на стенах танцевали силуэты деревьев. Прежде она не заставала здесь театр теней, поскольку не имела обыкновения
