этом доме всю нашу жизнь.
– И что? Мне придется делать то, что ты говоришь, или ты так и будешь угрожать мне этим?
– Нет. – Отец покачал головой и выпрямился. Он снял со своего пиджака невидимую пылинку, и я поняла: он настроен серьезно. – Сейчас мы говорим об этом в последний раз.
Мне хотелось заявить ему, что он не имеет права делать это, но вряд ли это что-то мне дало, потому что мой отец на самом деле нашел бы способ лишить меня всего, если бы только захотел. У него были деньги и власть, а у меня не было ни того ни другого.
– Либо ты будешь вести себя как член этой семьи, либо нет. Выбор за тобой.
Я понимала, что его слова – это одно, а то, что он имеет в виду, – совершенно другое. Вести себя как член его семьи означало – подчиняться всем его приказам. Я не знала, смогу ли я исполнять его распоряжения, но я не могла потерять дом матери. Отец использовал это против меня и прежде, но до сих пор я не верила, что он действительно способен это сделать. Но теперь, когда он так смотрел на меня, стало ясно: он способен на все.
Дурацкий благотворительный вечер, на котором он желал меня видеть, должен состояться в этот уик-энд, и я понимала, что мне надо помалкивать и явиться туда. Обычный вечер, мой отец просто хотел доказать этим людям, кто он такой, и я смогу выстоять один раз. Даже если мне придется разодеться в пух и прах и позволить ему выставить меня напоказ, как этакую гребаную принцессу, я выдержу этот вечер, если после этого он отстанет от меня.
– Хорошо. Я явлюсь на этот вечер и надену то, что Эмилия сочтет целесообразным, – ответила я и тут же нахально спросила: – А теперь я могу поехать к Элли? Я не видела ее уже несколько дней.
Она была мне нужна. Мне необходимо убраться подальше ото всех и встретиться с подругой. Поскольку мы с ней учились в разных школах и с недавних пор работали в разные смены, мне не удавалось увидеться с ней. Я каждый день разговаривала с ней по телефону, но этого недостаточно. Мне надо увидеться с Элли, чтобы она помогла мне разобраться в неразберихе, царящей в моей голове. Только она могла мне в этом помочь.
– Хорошо, поезжай, но я ожидаю, что сегодня вечером ты вернешься домой. Эмилия захочет поговорить с тобой о платье.
– Ладно. – Я взяла со стойки ключи и отвернулась от него, прежде чем он успел передумать. – Вернусь поздно.
Не дожидаясь ответа, я вышла за дверь и пошла к машине. Я старалась не думать ни о моем отце, ни о Лукасе, ни о Беке и, открыв мое окно, включила музыку, она полилась из динамиков на полную громкость.
Я ехала по улице мимо вычурных домов, направляясь в другой конец города, погруженная в воспоминания о маме. Я вспоминала, что ее волосы были светлее моих, а в уголках ее губ, когда она улыбалась, появлялись морщинки. Память о ней не тускнела. Я по-прежнему представляла ее так ясно, как если бы она находилась рядом со мной. Я ощущала нежный аромат ее духов и мягкость ее кожи. Эти воспоминания наваливались на меня. Думать о маме было тяжело, еще тяжелее от того, что ее больше нет. Я заставляла себя шаг за шагом вспоминать о ней все, что только могла. Когда-нибудь эти воспоминания начнут медленно тускнеть, и я об этом пожалею. Да, и сейчас мне больно вспоминать, но это необходимо для сохранения памяти о маме.
Когда я подъехала к дому Элли, мне стало одновременно и легче, и тяжелее. Я не могу объяснить, но мысли о матери вызывали у меня именно такие чувства.
Как только я остановила машину, Элли выбежала из дома и замахала мне рукой. Я еще никогда не бывала у нее дома, и теперь мне не терпелось познакомиться с ее родителями. Как только я вышла из машины, она обняла меня.
– Долго же ты ехала.
– Знаю. Это из-за того, что мой отец выносил мне мозг.
Она скорчила гримасу и сказала, что понимает. Она уже столько раз давала мне выговориться, когда я жаловалась на отца, что я сбилась со счета.
– И о чем шла речь на этот раз?
– О каком-то чертовом благотворительном вечере, на который он заставляет меня пойти.
– О благотворительном вечере «Рука помощи Клермон-Бэй»? – Она оглянулась на меня, идя к своему дому.
– Да. Погоди, ты что, тоже туда идешь? – В моей груди расцвела надежда.
– Я буду обслуживать гостей. – Она засмеялась. – Я работаю на этом мероприятии каждый год.
– Тьфу, пропасть! Как бы мне хотелось, чтобы ты пошла туда со мной.
– Мне тоже. – Она улыбнулась. – Там так шикарно. Ты хорошо проведешь время.
– Это с моим-то отцом, мачехой и Лукасом? – Я скорчила гримасу, и она опять рассмеялась, входя в парадную дверь.
– Ну по крайней мере там ты сможешь вкусно поесть.
– Вот это верно.
Мы зашли внутрь, и на меня сразу же обрушился запах дома, настоящего дома.
– Мама! – Элли позвала свою мать, и меня кольнула зависть или что-то очень похожее на это чувство.
– Я здесь.
Вслед за Элли я прошла через маленькую гостиную и зашла на кухню. Ее мать помешивала что-то на плите и одновременно двигалась в такт музыке, доносящейся из радиоприемника, который стоял на рабочей поверхности. Элли была ее копией – от светлых волос и глаз до улыбки, освещающей все ее лицо.
Оглянувшись и увидев меня, она тут же перестала помешивать стряпню и оставила ложку в кастрюле.
– О, привет! – Она повернулась ко мне и вытерла руки о джинсы. – Я Молли.
– А я Джози. Я рада с вами познакомиться.
Я пожала ее протянутую руку, и та была теплой, как я и ожидала.
– И я рада познакомиться с тобой, Джози. Элли много рассказывала о тебе. – Она улыбнулась, и я подумала, хорошо, если Элли рассказала ей не все.
– Надеюсь, она рассказала вам обо мне только хорошее.
Я засмеялась, и в ее глазах вспыхнули веселые искорки.
– Да, так оно и есть. – Она улыбнулась. – Но она всегда опускает все пикантные подробности. Она сказала только, что ты встречаешься с этим красавчиком-качком Беком Клермоном.
– Мама! – У Элли был такой вид, словно она собиралась убить свою мать, но я не смогла удержаться от смеха.
– Нет, мы с ним не встречаемся. Однозначно.
Мы были от этого так далеко, что я даже не знала, как
