Мимо прошел отряд чамских воинов, тянувших за собой цепь, к которой были прикованы кхмерские узники. Кхмеры — все это были мужчины — были высокими, но очень истощенными. Джаявар догадывался, что раньше они были воинами, а теперь их превратили в рабов. Ему хотелось кинуться к ним, попытаться освободить, но он лишь сжал кулаки, чувствуя свою беспомощность.
— Посмотри, кто тенью следует за ними, — прошептала Аджадеви, указывая на одинокого мужчину, который шел за конной упряжкой. Похоже, все его внимание было сосредоточено на пленниках. Хотя в руках у него была мотыга, он не сутулился, как человек, всю жизнь проработавший в поле. Он шагал с достоинством, широко расправив плечи.
После недолгой паузы Джаявар поднялся и пошел к дороге, низко опустив голову. Увернувшись от колес повозки, он подошел к кхмеру и только тогда поднял глаза.
— Помоги старому дураку, сын мой, — тихо сказал он, — и я расскажу тебе, как освободить твоих друзей.
Кхмер нахмурил брови, взглянув на удаляющихся узников, а затем снова посмотрел на Джаявара.
— У меня нет никаких друзей, — заявил он.
Джаявар кивнул:
— Покорно прошу последовать за мной, и я все объясню.
Мужчина явно колебался, однако все же повернул налево и прошел за Джаяваром на обочину дороги. Они сели возле Аджадеви, которая приветливо улыбнулась незнакомцу. Все они молчали, потому что как раз в этот момент мимо них проходил большой отряд чамов, вооруженных копьями и щитами.
Пока отряд не прошел, Джаявар сидел, низко склонив голову. Наконец он поднял глаза.
— Где ты сражался против чамов? — спросил он.
— Что?
— Я вижу, что ты воин. Поэтому расскажи мне, где ты сражался с врагом и как это происходило?
Незнакомец подозрительно прищурился:
— А тебе какое дело до этого, старик?
— Это важно, поверь мне.
— Если хочешь знать, я был на западной стене Ангкора. Я видел, как они пришли, и наши люди продержались некоторое время. Но в конце концов нас разгромили.
— Ты был командиром?
— Да.
— Скажи мне, как ты относишься к чамам?
— Лучше уж спроси у меня, как я отношусь к личинкам навозной мухи. Потому что лично я предпочел бы их компанию.
Джаявар поджал губы:
— Говоря тебе то, что собираюсь сказать, я иду на большой риск. Но после того, как ты услышишь то, что я намерен тебе сказать, ты должен вести себя так, будто ничего особенного не произошло. От этого будет зависеть наша жизнь.
— О чем ты…
— Я — принц Джаявар, а это — моя жена, принцесса Аджадеви.
У воина от неожиданности отвисла челюсть, но он промолчал. Протрубил проходивший мимо слон. Трое шедших по дороге монахов монотонно пели свои молитвы.
— Я скрывался на севере, — продолжал Джаявар. — Там нас около тысячи, и я хочу собрать армию, чтобы прогнать этих ненасытных личинок с нашей земли.
— Мой господин…
— Как твое имя?
— Пхирун, мой господин. Прошу вас, простите меня, я ведь оскорбил вас, но потому, что не узнал.
— Тебе не за что извиняться. А теперь скажи мне, Пхирун, что случилось с моей семьей, с моими женами и детьми?
Пхирун понурил голову.
— Вам… будет тяжело это слышать. Я сожалею.
— Говори.
— Мы пытались спасти их, мой господин. Кое-кто из наших слышал о неминуемости… казни, и мы начали составлять план спасения. Но действовали слишком медленно. Еще раз прошу простить меня.
Джаявар закрыл глаза. В ушах раздался звон, и ему пришлось опереться рукой о землю, чтобы не упасть. Аджадеви что-то говорила ему, но слова ее плыли для него беззвучно, словно стайка облаков в небе над головой.
— Расскажи мне, как это произошло, — тихо сказал он.
— Мой господин, тогда были казнены сотни наших людей, не только члены вашей семьи. Их избивали или пытали… но всех убивали со спины, ударом клинка в шею.
— Ты видел это сам?
— Увы, мой господин, видел. Многие кхмеры видели это. Они убили ваших родственников, а затем заставили нас кланяться своему королю.
— Убили даже самых маленьких?
Пхирун кивнул.
— Я видел, как они умерли, мой господин. Ходят слухи, что один из ваших сыновей все еще жив, что его держат на цепи на вершине храма Бапун. Но это ложь.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что трое из нас в одну из ночей пошли туда, чтобы его освободить. Но тот, кто сидит там в клетке, не ваш сын. Он был одет, как кхмер, однако, когда они кормили его, он благодарил чамов на их родном языке.
Джаявар устало потер виски. Хотя этот воин только подтвердил его предположения, надежда была тем немногим, что еще у него оставалось. И все же усилием воли он заставил себя сосредоточиться и забыть о своем горе до лучших времен.
— Сколько… наших воинов осталось в живых? — едва слышно спросил он слабым, как затихающий ветерок, голосом.
— Тысячи, мой господин. Некоторые из них рассеялись в городе. Большинству было приказано оставаться в джунглях: эти люди собирают ополченцев в местах, не досягаемых для чамов.
— Ты можешь прислать их к нам? Небольшими группами?
— Да, мой господин. Но молва об этом неминуемо дойдет до Индравармана, и тогда он придет за вами.
— Пусть приходит. Мы его обманем — в свое время. А пока что скажи людям, мужчинам и женщинам, которым ты доверяешь, чтобы они уходили в Бантей Срей. Мы их там встретим.
Пхирун слегка поклонился.
— Мой господин, я буду служить вам здесь. Я пошлю наших людей к вам, а затем сам разыщу вас и буду за вас сражаться.
— Благодарю тебя.
— Наши люди не сломлены, мой господин. Они по-прежнему верят в то, что Ангкор будет освобожден. И они возрадуются, когда узнают, что вы были здесь, под самым носом у нашего врага.
Джаявар взял Пхируна за обе руки и крепко сжал их.
— Дай им знать, что я и моя жена, мы живы, и что нас много. И нам тоже нужно распустить слух, Пхирун. Пусть Индраварман знает, что я приду за ним. После того, как наша армия разобьет захватчиков, я привяжу его к кольям, вбитым в дорогу, ведущую в Ангкор, чтобы любой кхмер, направляющийся в наш город, мог наступить на него. Дни будут тянуться для него бесконечно долго, а когда смерть наконец приблизится к нему, он будет молить своих богов ускорить ее приход, чтобы положить конец страданиям.
— Да… мой господин.
— Его конец станет новым началом для нас. Ангкор снова расцветет, его снова будут восхвалять повсюду. И тогда закончится время мщения и мы возрадуемся лучам нового рассвета. Мы поднимемся и создадим что-то невообразимо прекрасное, Пхирун, настолько великолепное, что наши братья, сестры и дети, которые ушли раньше нас, будут с улыбкой смотреть на это оттуда, где они тогда окажутся.
* * *
Ближе к вечеру небо над Ангкором затянуло грозовыми тучами — очень необычное явление для сухого сезона. Быстро потемневшее небо начали прорезать вспышки молний, загремел гром. Хлынувший стеной ливень превращал пыльные дороги в болото, месиво, одновременно смывая затхлые, застоявшиеся запахи и делая воздух свежим. Дождю радовались все.
На втором уровне храма Ангкор-Ват находилось четыре бассейна, каждый глубиной в восемь футов и около сорока футов в длину и ширину. Эти внушительные резервуары заполнялись дождевой водой, стекавшей с громадных крыш храма. Высота воды в них контролировалась тщательно продуманной системой водостоков, которой управляли жрецы, имеющие возможность попасть на дно каждого из бассейнов по одной-единственной каменной лестнице.
Бассейны разделяли открытые галереи с рядами колонн по обе их стороны, так что из одного бассейна не было видно другой. Резервуары эти были предназначены для совершения религиозных ритуалов и олицетворяли собой космические океаны. Священнослужители использовали эту воду для обрядов очищения и сотворения.
Стоя у одной из мощных квадратных колонн, окаймлявших бассейн, Асал смотрел, как старый кхмерский священник спускается по каменным ступеням лестницы. В сложенных лодочкой ладонях у него было два цветка лотоса, которые он осторожно опустил на поверхность воды. Пропев монотонным голосом молитву, он поклонился и стал подниматься наверх. Другие священники тихо подхватили его песнопение и зажгли расставленные по краям бассейна свечи. Асал не знал точно, что символизируют эти свечи. Возможно, звезды. А может быть, жизнь. Очарованный, он открыл свое сознание для происходящего и поднял глаза вверх, на центральную башню Ангкор-Вата. Вид этого величественного строения, покрытого искусной резьбой, разбудил что-то в его душе, доселе незнакомое желание улететь, воспарить в небеса, покончив с этим никчемным земным существованием.
— Да, строить они умеют, не правда ли?
Обернувшись, Асал увидел Индравармана, стоявшего, прислонившись к колонне с изображениями танцовщиц.
— Да, о великий король, — ответил он.
