Миллисент надеялась, что поступает правильно, исповедуясь тетке и рассчитывая на ее помощь.
– Да. Клянусь, тетушка, я ничем его не поощряла. – «Так уж и ничем?» – Напротив, я бывала с ним подчас почти груба. – «А подчас покорна». – Но всякий раз он отвергает мои отказы и все время настаивает на том, чтобы я позволила ему нанести мне визит. Я всегда отказываюсь. И...
– И что?
– Каждый раз, когда мы встречаемся, он ведет себя по отношению ко мне совершенно дерзко.
– Это просто очаровательно, Миллисент. Ты должна изложить мне подробности.
Миллисент вздрогнула: «Нет!»
Не может же она рассказать тетке, что ее так пылко целовал и ласкал человек, в которого она уже почти влюбилась. Нужно что-то придумать.
– Пока что не было ничего такого, что как-то задело бы меня, но мне нужно знать, как поступить, чтобы он оставил меня в покое. Мы не можем рисковать – лорд Данрейвен не должен знать, кто я. Он может заинтересоваться, чем я занимаюсь.
– Обнаружить это он может лишь единственным способом – если ты ему скажешь сама, а я уверена, что ты этого не сделаешь. Однако я согласна, что в наших интересах сделать так, чтобы он тебя не преследовал.
– Он очень обаятелен.
– Это повеса, который знает все ходы и выходы, и к тому же он светский человек. Ты должна сказать мне, что именно он сделал. Лорд Данрейвен тебя скомпрометировал?
– Нет, пока не было ничего серьезного, – солгала Миллисент. Потом сказала, старательно подыскивая слова: – Он гладил меня по руке и сжимал мне пальцы все время, пока мы танцевали.
– Какой вздор, Миллисент! – воскликнула тетка. – Это не материал для сплетен. Что еще он сделал?
Миллисент посмотрела на тетку. Ей очень не понравился блеск в ее глазах.
– Он послал мне воздушный поцелуй. Он танцевал со мной вальс. Он все время просит разрешения нанести мне визит. Конечно, все это звучит не слишком серьезно, но он очень настойчив. Никакие «нет» на него не действуют. Я не знаю, что делать.
– А я знаю, – уверенно сказала тетка. С тех пор как приехала Миллисент, голос ее еще не звучал с такой силой. – Знаю единственную вещь, которая заставит лорда Данрейвена утратить интерес к любой молодой леди.
– Что же это такое?
– Это если он увидит свое имя рядом с ее именем в разделе скандальной хроники. Бери перо, Миллисент. Мы напишем о нем и упомянем тебя.
Последние лучи предвечернего солнца проникали сквозь листву деревьев в открытые окна библиотеки Чандлера. Он сидел за прекрасным письменным столом палисандрового дерева, который принадлежал когда-то его отцу, а еще раньше отцу его отца, и старался не смотреть на пустую полку, где должен был располагаться золотой ворон.
Чандлеру нужно было разобраться в лежащей перед ним груде расходно-приходных книг его огромных поместий, однако мысли его были заняты совсем другим. Он размышлял о Миллисент Блэр.
Чандлер внимательно следил за тем, как управляют его имуществом и поместьями, и поэтому все эти годы мог вести столь широкий образ жизни. Отец обеспечил ему хороший старт, а сам Чандлер выказал большую проницательность, когда делал капиталовложения и покупал землю. Его управляющие работали превосходно, земли его процветали, арендаторы были довольны. Обычно он посещал каждого из них по осени, перед тем как воцарится глухая зимняя пора.
Чандлер не отрицал очевидного: в ранние годы он проиграл слишком много денег в карты и на скачках и слишком много ночей провел в дебошах. Но он никогда и близко не подходил к тому, чтобы поставить под угрозу свое состояние или собственность, хотя пару раз подвергал опасности свою жизнь.
Но сегодня он никак не мог сосредоточиться. Некая юная леди пленила его воображение, и Чандлер не мог освободиться из этого плена. Всякий раз, когда он пытался выбросить ее из головы, она возвращалась, чтобы улыбнуться ему, подразнить его, поманить. Она страшно заинтриговала его. Чандлер был уверен, что если бы она просто позволила ему нанести ей визит, как положено, он уже выбросил бы ее из головы. Без сомнения, интриговало его именно это препятствие.
Он повернулся в кресле и уставился невидящим взглядом в открытое окно. Такого с ним еще не было – он настолько увлекся женщиной, что не мог забыть ее нежный аромат и сладкий вкус ее губ. Если бы он не взял себя в руки, он раздел бы ее прямо в лавке – и она позволила бы ему это сделать.
Не было никаких сомнений, что ее так же влечет к нему, как и его – к ней, и все же она не разрешала ему посетить себя, как велят приличия. Но конечно, ему не следовало позволять, чтобы между ними все заходило так далеко, да еще в общественном месте.
Чандлер совершал в своей жизни кое-какие сумасшедшие поступки, например, он влез в окно одной молодой леди, не возражавшей против этого, но он уже давно покончил с этими глупостями. Да даже и тогда он делал это ради забавы, ради сильного ощущения – поймают его или не поймают, а не потому, что это было вызвано сильным чувством. А вот репутацией Миллисент и собственной свободой он рисковал именно потому, что ему страстно хотелось быть с ней.
Он многим рисковал ради той, о которой почти ничего не знал. Что она скрывает? Чандлер пришел к выводу, что она никак не связана со светским вором, но почему она вечно пишет какие-то заметки и скрывает подробности о своей семье? Нужно попробовать узнать о ней побольше, пока она еще не целиком завладела его сердцем.
– Прошу прощения, лорд Данрейвен.
Чандлер поднял голову и увидел, что в дверях стоит его камердинер, невысокий широкоплечий человек, безупречно одетый, с густыми седыми волосами, зачесанными назад. Питер Уинстон поступил на службу к Чандлеру почти сразу же после того, как тот закончил свое образование.
Когда Уинстон, который был старше Чандлера, пришел наниматься на работу, держался он с большим достоинством. Дотошные расспросы! Чандлера его не испугали и не встревожили. Он оставался в непоколебимой уверенности, что лучше его никто не сумеет прислуживать Чандлеру, и, надо сказать, ни разу не разочаровал своего господина.
– Что такое, Уинстон? – спросил Чандлер, снова поворачиваясь к столу и притворяясь, что занят лежащими перед ним книгами. Файнз прав, в последнее время он что-то часто стал витать в облаках и слишком мало думает о том, как схватить светского вора.
– Прошу прощения, что побеспокоил вас, милорд, но вас хочет видеть некий мистер Перси Доултон. Я спросил, назначено ли ему. Он ответил, что нет, но он надеется, что вы его примете.
– Возможно, у него наконец-то появились какие-то новости. Проводите его сюда.
– Конечно, сэр. Принести чаю, или вы предложите ему что-то покрепче?
– Ничего не нужно, Уинстон. Он, видимо, ненадолго. Попросите его войти.
