— Вы предохранялись?
— Что?
— С Мироном. Пользовались презервативами.
Тема секса всегда была довольно неловкой для меня, а обсуждать такие подробности вслух я бы точно не додумалась.
— Я не беременна, — отвечаю сипло, отводя взгляд. — Месячные же.
— Помимо беременности есть много других опасностей. Твой Мирон не сказать, что вел упорядоченную половую. Жизнь.
Каждое слово как удар ножа в грудь. Но вместо обиды, что буквально плещется во мне, грозясь стать скандалом, я лишь уточняю.
— Мирон не мой.
— Я знаю, малышка, знаю, — подходит Алекс и стирает пару скупых слезинок. — Просто нам нужно быть уверенными, что он не оставил нам сюрпризов. Запишу тебя к врачу завтра. Съездишь? Заодно и противозачаточные пропишет тебе. Ты не обиделась? Ты же знаешь, межу близкими людьми не должно быть тайн.
— Не должно, ты прав, — киваю и решаюсь задать вопрос, который меня гложет с момента отъезда из квартиры. — Ты вещи мои забирал?
— Ну?
— Не видел шкатулки? Она такая, знаешь, словно серебряная. На самом деле деревянная.
Алекс молчит пару мгновений, потом поднимает глаза к потолку, словно задумавшись, и качает головой.
— Я бы заметил, думаю. Важная была вещь? Знаешь, может Мирон украл. Знаешь же, он любил раньше подворовывать.
— Мне все равно, — пожимаю плечами. — Давай поужинаем. Даша научила меня варить пасту.
— Ты ж моя умница, — целует Алекс меня в лоб и садится за стол, а я начинаю волчком вокруг него крутиться. — Во сколько к врачу подъедешь?
— После учебы, думаю, — улыбаюсь, а у самой внутри горит ярость, которую я усиленно подавляю. Я бы, неверное, уже поняла, заболей чем-то венерическим, но вторые месячные за месяц. — Ой!
Вскакиваю из-за стола, чтобы переодеться в
свежее белье. Но выйти из комнаты не успеваю. Алекс выключает свет и подходит ко мне вплотную, вынуждая почти задыхаться от страха.
— Я думала, что ты брезгуешь, — встречаю я его вопросом, пока он руками разминает мою шею, пытаясь меня расслабить, а потом отвечает на него без слов, когда надавливает, чтобы я встала на колени. В груди рождается тошнота, но я прекрасно понимаю, что от меня хотят.
— Делала это? — поглаживает он большим пальцем мои губы, а я сглатываю вязкую слюну, чувствуя приторно мужской запах. Спасибо, что хоть свет выключил. — Саша?
— Делала, — не вижу смысла врать и почти сразу обхватываю губами головку. Быстрее начну, быстрее спать лягу.
Эпилог
* * * Пол года спустя ***
Ну и какой черт меня дернул сюда приехать? Прошло полгода, прошлое давно полынью поросло. Но стоило проехать мимо, как меня сюда словно магнитом потянуло. Моя квартира, в которой я не была с той памятной ночи, когда Мирон взял то, что ему не принадлежало, убедил меня в своих чувствах и уничтожил парой предложений.
— Мне кажется, зря ты отказалась от предложения этого Юлия, — привлекает мое вынимание Даша на соседнем сидении. — Ты была бы звездой…
Засматриваюсь на ее, ставшие тонкими, коленки. И куда же подевалась широкая кость, хрен его знает.
— Твои фотографии получились ничуть не хуже, — вспоминаю я фотосессию, куда нас буквально заволокли в торговом центре, где мы готовились к поездке. Вот о чем мне надо думать, а не о том, остались ли пятна на диване.
— Но с тобой не сравнить. И Юлий этот чуть слюной не брызгал, как хотел тебя к себе в модельную школу.
— Вот вернемся из Англии, я об этому подумаю.
— Точно?
— Точно, — только тебе о результатах размышления не скажу. Ты расскажешь Алексу, и тогда я точно не смогу попасть в эту школу, сильно бурно он отреагировал, когда я захотела учиться танцевать на пилоне. Не будем его травмировать. — Ты пойдешь со мной?
Если честно, одной побыть хочется, и Даша словно мысли мои читает.
— Ты, если хотела там одна побыть, просто попросила бы, — пожимает она плечами и вставляет наушники в уши. Все-таки замечательная девушка. Искренняя и открытая. Понятно, почему ее так легко обидели.
Можно подумать, с тобой иначе…
Закрываю двери машины и на ватных ногах иду к подъезду, опускаю руку на ручку, чувствуя прохладу и словно смех в голове. Встряхиваюсь и поднимаюсь на нужный этаж. Достаю ключ, но в замок вставлять боюсь. Словно тогда, закрыв эту дверь, я закрыла заслонку эмоций, отрезала им питание, не дала превратиться истерике в катастрофу. Но ведь прошло полгода, шесть месяцев неизвестности и страхов, что он может вернуться и вывернуть мой мир наизнанку. Но сегодня я окончательно должна убедиться, что все в прошлом. Что вся моя жизнь теперь сосредоточена на Алексе. На том, чтобы сделать ему хорошо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так что бояться нечего. Смело вставляю ключ в замок и проворачиваю, почему-то вспоминая, как слова Мирона проворачивают нож в моем сердце, вызывая почти физическую боль.
Толкаю дверь и пытаюсь поймать хоть какой-то знакомый запах. Но здесь не изменилась только обстановка. Все на своих местах. Все блестит и только на столе легкий слой пыли, которую я собираю рукой. Иду в ванну, чтобы на миг ощутить то, что было и здесь. Вопрос, а где не было.
Ну вроде ничего. В груди как-то глухо, можно крикнуть и будет эхо. Мирон уехал, Мирон в прошлом. Так что обтираю влажные руки об джинсы, бросаю последний легкий взгляд на чистый диван и иду в прихожую. А там мне словно Мирон мерещится. Вспышкой света и снова исчезает.
Торможу на пороге и в голову стреляет новой вспышкой, настолько яркой, что наворачиваются слезы. Сдерживать их нет слил, они комом застревают в горле, пока подгибаются колени, а сознание буквально не заполняют отголоски прошлого разговора. Того самого, который разделил мой мир на до и после.
— Ты куда? — спросила, когда застала Мирона за одеванием кед. Ерунда какая-то. Да и время сейчас довольно рано, магазины закрыт. — Если ты решил мне принести кофе в постель, то можно просто заказать.
Я все говорю, говорю, чувствуя, как паника буквально захлёстывает волной.
— Мирон, ты куда?! — все-таки врывается у меня снова.
— У меня поезд через час.
— Какой поезд? — не понимаю. — А почему мне не сказал, я бы тоже вещи собрала.
— Поэтому и не сказал, ты так сговорчивее была, — завязывает он последний узел, а у меня в мозгу какой-то грохот, как будто бюст Ленина упал…
— Сговорчивее… Для чего? — еле выговариваю, плохо понимая, что он несет. Шутит. Да, скорее всего. Просто мается ерундой. Делаю шаг для проверки своей теории, но тут же получаю энергетический толчок в грудь, словно магниты, которые раньше так рьяно притягивались, заимели разные полюса.
— Для секса, Саш. Легла бы ты со мной, скажи я, что сегодня уезжаю.
Никогда раньше не понимала, что такое паралич, но сейчас именно он настиг мое сердце. Отсчитав последний удар, оно словно биться перестало.
— Я вообще с тобой ложиться не собиралась… — выдыхаю с еле заметным стоном. — Зачем ты сейчас все это говоришь? Тебе надо уехать, я могу поехать с тобой. Могу взять билеты на следующий поезд, могу чуть позже…
— Можешь, — не сказал, что я этого хочу.
Смотрю в холодные глаза и пытаюсь понять. А какого хрена! Меня потряхивает и знобит, рот открывается и закрывается как у рыбы. И я как рыба, выброшенная на берег. Еще несколько часов назад Мирон был моим океаном, а теперь он жерло вулкана, от которого хочется держаться подальше.
— Ты сказал. Ты сказал, что любишь меня! — срываясь на крик, потому что хочу понять. Понять, понять! Ведь так не бывает. Не бывает так сладко вчера и так горько сегодня! Это из дешевой мелодрамы. — Ты сказал, что любишь меня!
— Я бы и не такое сказал, чтобы в твои трусы залезть.
Ноги подгибаются, я прислоняюсь к стене и начинаю по ней съезжать, качая головой. Перед глазами мелькают чередой кадров каждая, проведенная с этим ублюдком, минута. Лучше бы он убил меня, лучше бы ударил.
— Ты врешь…
— Нет, Саш, — делает он движение головой и куртку свою с вешалки берет. — Я еще позавчера знал, что уезжаю, но не взять то, что ты так настойчиво предлагала мне уже несколько месяцев, я не мог. Что мне с тобой делать в другом городе? Слушать нытье, как я испортил твою жизнь, а через пару месяцев смотреть, как ты уматываешь к своему святому Алексу. Уволь меня от этой драмы. Потрахались и закончим на этом…
