Дом отдыха располагался на берегу небольшого озера, по зиме затянутого льдом и загроможденного сугробами, и состоял из десятков двухэтажных корпусов и летних коттеджей, окруженных вековой сосновой благодатью. Рядом с «Солнечным» на некотором отдалении брели пьяные частоколы облезлых заборов отчаянно запущенной деревушки, все жители которой, как я потом узнал, или работали в доме отдыха, или околачивались вокруг да около.
Уже проходя по центральной улице этого населенного пункта, где царило почти образцово-показательное запустение, я сразу почувствовал в воздухе знакомую мне еще со времен мальчишеских дворовых банд острую, как папин цыпленок табака, атмосферу опасности. Ветеран многолетних межквартальных войн, опытный разведчик, отчаянный Че Гевара, беззаветно храбрый Александр Матросов, а иногда Леопольд — подлый трус, или битый при Ватерлоо неудачник в потрепанной треуголке, но все же чаще известный специалист по выходу сухим из воды, я безошибочно, будто снабженный особым радаром, определил то место, от которого исходил самый сильный сигнал угрозы. Тревожно посмотрев туда краем глаза, я увидел в отдалении, у сгнившего трактора, толпу деревенских парней разных возрастов — человек десять. Самый старший возвышался над всеми на две головы и был так широк в плечах, что вроде такой ширины плеч и в природе-то не существует. И еще морда у него была самая злая и отвратительная из всех, которые мне доводилось видеть, и определенно уголовная. Парни курили, сплевывали на снег и хмуро, с открытой неприязнью пялились на нас — растянувшуюся от автобусной остановки цепочку прибывших на отдых в «Солнечный». Один из них допил донные остатки бутылки и заправским движением швырнул ее в сугроб.
— Посмотри! — Я ударил Игорька в локоть. — Только не оборачивайся!
Игорь исподтишка огляделся.
— Ни фига себе попали! — промямлил он упавшим голосом.
— Не ссы, прорвемся! — ответил я с неожиданной радостью в голосе — мною был замечен на краю деревни выкрашенный в синий цвет покосившийся сарай с надписью аршинными буквами «Вино».
Нас разместили в «мужском» корпусе на первом этаже. Впрочем, здесь были и женщины, но только с мужьями, или, как потом случайно выяснилось, с любовниками. Сам номерок был небольшой — в нем едва вмещались две кровати с прикроватными тумбочками, стол и несколько стульев. Все удобства располагались на этаже. Однако для двух бесшабашных студентов советского времени из обыкновенных семей условия более чем достаточные — рай посреди великолепных зимних пейзажей.
Мы с Игорьком быстро разложили вещи и сразу же потянулись за бутылками. Даже рассмеялись, когда увидели, что полезли в сумки за ними одновременно и не сговариваясь. Достав священные сосуды, похожие на противотанковые гранаты, мы неожиданно притормозили и открыли жаркие дебаты: попусту изводить драгоценные напитки, которые везли из самой Москвы, а до этого добывали невероятными ухищрениями, не хотелось. А вот угостить каких-нибудь новых друзей, выпить за знакомство, а потом угоститься, так сказать, ответной благодарностью, которая, вне всякого сомнения, тут же последует, — это совсем другое дело.
Вскоре на наших кроватях радостно сидели два крепких парня нашего возраста — Сергей и Максим, оба каратисты из Электростали, которых мы заметили еще в Подольске и которые вполне подходили для того, чтобы стать на время пребывания в «Солнечном» нашими приятелями. Они поселились на втором этаже, прямо над нами. Чуть позже, когда наша с Игорем бутылка была оприходована и ребята из Электростали в ответ достали свой пузырь — отличный коньяк, к нам присоединился еще один пацан — Михаил, тоже из какого-то подмосковного города. Он был огненно-рыжий, имел правильные, весьма благородные черты лица, был интеллигентен, улыбчив, сдержан и поначалу держался от нас на определенной психологической дистанции и отказывался пить по-настоящему, а лишь несколько раз пригубил из предложенного казенного стакана. Правда, со временем общими усилиями все встало на свои места — Михаил, как и полагается, поплыл, притащил свою бутылку, какую-то слабенькую наливку, и вскоре все мы — пятеро вновь прибывших в «Солнечный» отдыхающих — стали самыми крепкими друзьями.
— Видели местных? — спросил мой дружок Игорь у выносливых на спиртное Сергея и Максима.
— Видели! — задиристо отвечали те. — Ничего… Пусть только сунутся!
Вскоре рыжий Михаил пошел блевать, а мы отправились на улицу, где посреди девственных сугробов занялись карате.
В те годы, когда мы с Вовочкой пили вино, по обыкновению, на определенной стадии подпития всегда упражнялись в карате-драке — дубасили друг друга почем зря ногами и руками. А еще я успел немного позаниматься боксом. Так что моя физическая подготовка, моя стойкость к ударам и моя ловкость и верткость были на весьма высоком уровне, в чем ребята из Электростали — настоящие уличные бойцы быстро убедились. Особенно мне понравилось сражаться с худым высоким Максимом, который необыкновенно технично задирал ноги и необычайно хлестко и сильно ими бил. Впрочем, в те годы шло повальное увлечение карате и каждый третий дворовый парнишка мог что-то такое изобразить: пару блоков, пару эффектных ударов.
Повозившись в снегу, взмокнув и окончательно протрезвев, мы, обнявшись, пошли в столовую.
Забыли Михаила — вернулись.
Наш рыжий друг был немного не в себе — лежал в своей комнате поперек кровати, с трудом справляясь с очередными приступами рвоты.
— Ребята, идите без меня, я есть не хочу! — выдавил он умирающим голосом, давясь от спазмов.
— Ни фига! — воспротивился я. — Мы друзей в беде не бросаем… Эй, Игорек, — я обратился к своему сокурснику, — сделай ему промывание по-нашему, по-бразильски!
Игорь отвел Михаила в туалет, заставил выпить несколько литров воды из-под крана и затем научил при помощи засунутых в рот до самых гланд двух пальцев, обязательно до самых гланд и обязательно двух, — самостоятельно прочищать желудок. Нашему новому знакомому сразу полегчало.
Мы опять отправились на ужин. Весело матерились, толкались, сыпали непристойными анекдотами. Михаил плелся сзади, то и дело сруливал с очищенной дорожки и с трудом на нее возвращался, тяжело выдергивая ноги из свежей глубины липкого снега.
— Пацаны! Ну можно я вернусь? — ныл он. — Мне плохо!
— Я тебе уже сказал, Миша, — назидательно начал я, — что друзей в беде мы не бросаем. Мой папа в сорок третьем служил в разведке. Не можешь идти — мы тебя понесем. Ну-ка, Игорек, взяли!
Мы схватили несчастного Михаила, подняли на плечи и понесли к изумлению отдыхающих, стекавшихся тонкими струйками по расчищенным тропкам к административному зданию, где располагалась в том числе и столовая.
— Сашок! — окликнул электросталец Максим. — Посмотри, что мы нашли!
Мы поставили Михаила на землю. Максим и его приятель Сергей вытащили из-под снега неизвестно откуда взявшееся здесь огромное старое кабинетное кресло с зеленой дерматиновой обивкой.
— Значит, так! — быстро сообразил я. — Михаил, сегодня ты будешь знатным дворянином, допустим маркизом, а мы — твоя свита и прислуга. Договорились?
Мы посадили упирающегося Михаила в найденное кресло, подняли его и с помпой понесли в столовую. По дороге к нам присоединились еще несколько ребят из соседних корпусов. Некоторые подвыпившие отдыхающие со смехом подхватывали нашу игру: почтительно расступались, отвешивали Михаилу низкие поклоны и примыкали к хвосту процессии. В руках многих сопровождающих появились пальмовые ветви (сосновые ветки). Чуть позже прилепился пьяный мужик с аккордеоном и компания вульгарных женщин. Одна из них сбросила длинную шубу леопардового окраса и накинула ее на плечи самодержца. Получилась великолепная мантия.
Михаил, который, впрочем, мгновенно стал Маркизом, сначала стеснялся и со слезой в голосе умолял опустить его на землю, но постепенно вошел в роль, совершенно забыв, что несколько минут назад страдал от сильнейшего алкогольного отравления. Он стал важничать, высокомерным кивком отвечать на приветствия «подданных» и даже отдавать некоторые распоряжения. Ему понадобилась свежая газета у киоска Союзпечати, потом бутылка лимонада, которая каким-то образом очутилась в моей руке, далее он потребовал жезл власти. Тут же отыскался обломок лыжной палки. Я, как главный распорядитель, и мой друг Игорек с должным подобострастием выполняли все распоряжения Маркиза. Со стороны, наверное, это выглядело настолько глупо, радостно и буффонадно, что вскоре все попадавшиеся навстречу жители «Солнечного» или замирали с открытыми от удивления ртами, или помирали со смеху. Большинство же присоединялись.
— Да здравствует маркиз Де Люксембург! — кричал я.
— Ура-а-а! — кричали «подданные».
