Лев Гуров обладал одной интересной особенностью восприятия, она очень помогала сыщику в острых кризисных ситуациях. В минуты опасности, в минуты силового противостояния, когда необходимы становились особые методы, его сознание раздваивалось. Какая-то часть продолжала бороться, предпринимать активные действия, и в то же время появлялся как бы сторонний, независимый и ничем не рискующий наблюдатель. Этот удивительный двойник с любопытством отслеживал происходящее словно бы откуда-то извне или сверху, успевая хладнокровно оценивать и предугадывать ситуацию. Двойник не испытывал ни ярости, ни страха, он оставался совершенно спокоен и логичен, нетороплив. «Теперь попытайся поступить именно так… А теперь вот этак… Попытайся атаковать… Защитись… Попробуй этот вариант…» – советовал Гурову независимый участок сознания. Здорово, кстати, помогало! Лев Иванович успевал в режиме растянувшегося времени поступить именно так, как надо.
Но вот на этот раз Гуров катастрофически не успевал!
«Сейчас он выхватит пистолет, – отстраненно подумал он, – и…»
Но ничего страшного не произошло. Невядовский, вовсе не пытаясь скрыться или напасть, вытащил из-под полы пиджака пустую руку и рассмеялся.
– Нет, вы мне не враги, – сказал он. – Я не хочу вас убивать. Хоть мог бы сделать это еще в Москве, когда вы брали этого дебила, любителя поиграть на тотализаторе. Но… Вы молодцы. Настырны! Сделать вы мне ничего не сможете, улик у вас нет. Однако в качестве поощрения за ум и настырность я согласен побеседовать с вами. Да хоть вот здесь, на лавочке. Минут двадцать у меня есть. Не хочу, чтобы вы считали меня чудовищем.
Эпилог
Яркий весенний свет бил сквозь щель между занавесками, в широких солнечных полосах роились пылинки. Лев Гуров сидел на кухне Семена Семеновича Липкина и не спеша пил очень вкусный и крепкий чай. На коленях сыщика лежал мурлыкающий Штирлиц.
– Любопытно он сказал тогда: «Я бы предпочел, чтобы этот человек окочурился давным-давно. Тогда, в сорок пятом. В страшных муках. И публично. Чтобы никто не сомневался: собака получила свою собачью смерть. Но этот мир далек от совершенства. Иногда Провидению надо помогать. Не дожидаясь загробного воздаяния. Но умереть от моей руки предатель не мог. Слишком много ему чести. Вот для этого и понадобились ваши бандиты».
– Ты тоже считаешь Таганцева предателем? – задумчиво спросил Липкин, пощипывая подбородок.
– Нет. Он выполнял свой долг. Так, как понимал его. Он до последнего старался спасти поляков и Збигнева Невядовского. Склонял их к сдаче, которой ведь все и закончилось. В конце концов, судьба нанесла ему тяжелый удар. Десять лет Колымы… Разве это не искупление? Знаете, интересная подробность: Таганцев и Анджей сидели в соседних лагерях… Но и Тадеуша я в чем-то могу понять. Теперь, после нашей польской поездки, все стало ясно. Получил Орлов и подтверждение из архивов ФСБ. Теперь-то можно, когда мы своими силами все распутали. Да, предварительно в отряд «Серых братьев» были засланы агенты из «Свитезя». Одним из таких агентов, который, собственно, и организовал разгром самого крупного воинского формирования АК, был командир «Свитезя» Трофим Таганцев. Это задание Таганцев получил от высших чинов НКВД. Трофим Иванович сумел войти в полное доверие к командиру отряда, по сути стал его заместителем. И завел отряд в смертельную ловушку. Вот так это выглядит, если придерживаться только фактов…
– Откуда снайперка? Не с собой же он ее притащил? Чем он прослушал твой разговор со Свинуховым? – Глаза Липкина поблескивали от любопытства.
– С подслушкой Станислав оказался совершенно прав. Та самая система, о которой он говорил. А снайперку он купил здесь, денег у Невядовского куры не клюют, он хозяин крупного частного охранного агентства. Понятно, что спецслужбисты России и Польши друг друга знали. Наверняка у него оставались контакты в Москве с тех еще лет, он же в нашей академии учился. Вот и навел кто-то на ребятишек, которые могут такую покупку организовать.
– Узнать бы, кто… – мечтательно сказал Семен Семенович. – Так никакого суда, получается, не предвидится?
– Ну-у… – Гуров поднялся, сбросил с колен Штирлица. – Как знать? Мы послали в Варшаву запрос на экстрадицию.
– И что?
– Пока молчат. Лишь любезно прислали нам дактилограмму Невядовского. В ответ на копию тех «пальчиков», что мы сняли в «бригантине». Совпадают, само собой… Но, сами понимаете, этого маловато.
– Понимаю. Ничего более вы не добьетесь, и не надейтесь! Вот дать бы этот материал в прессу…
– Была у меня такая мысль, – кивнул Гуров. – Но Орлов категорически против. Да и потом… Стоит ли тревожить тени погибших, Семен Семенович? Трофим Иванович, как ни говорите, тоже не ангелом выглядит в этой истории. Мне как-то ближе позиция Петецкого: если суд земной бессилен, так подождем небесного.
Была у Семена Семеновича такая привычка: когда Гуров уже собирался захлопнуть дверь его квартиры, огорошить на прощанье Льва неожиданным вопросом или репликой. Так получилось и сегодня.
– Лев! – окликнул своего молодого друга Липкин. – А ты бы смог поступить так, как Трофим Таганцев?
Гуров медленно обернулся:
– Нет, не смог бы, – тихо ответил он. – И как Тадеуш Невядовский тоже не смог бы.
– Вот то-то! – очень довольным голосом произнес Семен Семенович. Что ж, передавай привет всем в Разбойной Избе. И не забудь поставить свечку Михаилу Архангелу.
– А это еще зачем? – удивился Лев Иванович.
– Эх, ты! Я вот еврей, и то знаю. Это ж исстари покровитель и небесный патрон российской сыскной полиции…
