– Это Игнатьев из Москвы, я у вас тут гостил недавно… Помнишь? Ну и отлично! Хорошая память – залог карьеры. А мне бы Александра Викторовича как услышать? Надеюсь, он на месте? Я вот тут опять нагрянул, но время у меня ограничено – не хотелось бы тратить его попусту… Сейчас разыщешь? Ты просто молодец, Сергей Иванович! Ценный кадр! Ну, давай, я жду!
Прошла минута. Игнатьев неподвижно стоял с прижатой к уху трубкой, отрешенный, как актер перед выходом на сцену. Лубенец и Гуров, не глядя друг на друга, терпеливо ждали. Остальные смотрели на них с напряженным вниманием, словно пытались прочитать содержание разговора по их лицам. Наконец на противоположном конце провода взяли трубку.
– Визгалин слушает. Кто это?
– Ну, Александр Викторович, ты даешь! – с упреком пробасил Игнатьев. – Как это кто? Тебе что, твой человек не доложил, что ли?
– Нет, почему же? – довольно сдержанно отозвался Визгалин. – Просто хотелось убедиться, что это точно вы, Валентин Владимирович. С приездом, как говорится? А что же заранее не предупредили? Мы бы вас встретили, как полагается…
– Встретишься еще, – добродушно, но с намеком сказал Игнатьев. – У меня к тебе разговор серьезный имеется, Александр Викторович! Обмозговать кое-что надо. С глазу на глаз, как говорится.
– Понятно, – сказал Визгалин. – А вы где же остановились?
– В гостинице «Пожарская», – объяснил Игнатьев. – Номера там приличные, кстати, хвалю! Мой – двести восемнадцатый…
– В таком случае за вами через час подъедут, Валентин Владимирович, – сказал Визгалин.
– Да я на своей, – заметил Игнатьев.
– Вы меня простите, Валентин Владимирович, – вежливо, но твердо сказал Визгалин. – Но удобнее будет, если вы воспользуетесь нашим транспортом.
– Не возражаю, – сказал Игнатьев.
– Значит, договорились, – заключил Визгалин. – До скорой встречи, Валентин Владимирович! – и повесил трубку.
Лубенец в раздражении швырнула на стол наушник.
– Вы для чего согласились ехать в чужой машине, идиот? – спросила она. – Забыли, на каком свете находитесь?
Игнатьев осторожно положил трубку на рычаг, развел руками.
– Извините, – сказал он. – Не та ситуация, когда можно выбирать. Вы что, не слышали, как он со мной разговаривал? Слава богу, что он вообще согласился встретиться.
– Как вы собираетесь теперь контролировать ситуацию? – с вызовом спросила Лубенец, глядя на Гурова.
– Ничего страшного, поедем следом, – ответил Гуров. – На каком расстоянии действует ваш радиопередатчик?
– До полукилометра. Да при чем тут это? – сердито сказала Ирина Васильевна и ткнула пальцем в сторону Игнатьева. – За ним глаз да глаз нужен!
– Ну уж? – усомнился Гуров. – Не думаю. Не война, немцы под Москвой не стоят. А в случае чего мы будем рядом. Надеюсь, в «Тихую гавань» вас больше не повезут, Валентин Владимирович?
– Откуда мне знать? – сказал тот. – Вы же видите, игру веду не я. Визгалин что-то знает. Или боится. А сейчас это один черт.
– Ну что ж, по-моему, выбора у нас нет, – с отвращением сказала Лубенец. – Давайте готовить аппаратуру. В гостиницу поедем втроем. Остальные – решайте сами. Вы знаете местные условия, да и, в конце концов, это ваш интерес. Приемник будет у вас в машине, потому что нашу запросто могут проверить. Мы с подполковником Сорокиным, конечно, последуем за Игнатьевым – насколько это нам позволят, – но все остальное делайте сами. Я не импровизатор.
Гуров посмотрел на Боголепова. Тот пожал плечами. Глаза у него были усталые и тревожные.
Глава 20
– Куда он едет? – с беспокойством спросил Боголепов, сбавляя скорость и пропуская вперед огромный рефрижератор с красной полосой на боку. – Поворот на «Тихую гавань» мы уже проехали.
– Я заметил, – кратко сказал Гуров.
Они ехали по главному шоссе, следуя за серым «БМВ» Игнатьева. Для безопасности они держали приличную дистанцию и старались не выламываться из общего потока машин. Изредка Гуров связывался по телефону с Сорокиным, чтобы узнать, как идут дела. «Мерседес» администрации, на котором увезли Игнатьева, находился далеко впереди, и Гуров не мог отслеживать его путь.
Люди, которые приехали за Игнатьевым – их было двое, корректных, молодых и хорошо одетых, – с самого начала сделали вид, что не замечают следующий за ними «БМВ». Но у Гурова сложилось впечатление, что они намеренно избрали такой длинный и непонятный маршрут, надеясь впоследствии избавиться от «хвоста». То, что для этого у них имеются веские основания, Гуров стал догадываться очень скоро. В какой-то момент Сорокин сообщил ему, что у «БМВ» неожиданно начал барахлить мотор. Минут через пятнадцать сообщение повторилось. А когда они миновали поворот на «Тихую гавань», Сорокин позвонил сам и упавшим голосом доложил, что мотор окончательно заглох.
– Так, приехали, – прокомментировал новость Гуров и неожиданно спросил: – Ты оставлял сегодня машину без присмотра?
– Здрасьте, – обиженно сказал Сорокин. – Естественно, я не мог торчать около нее неотлучно – мне за клиентом наблюдать нужно было.
– Тоже верно, – буркнул Гуров. – Ну теперь торчи. А мы продолжаем движение. Жди моего звонка.
– Постой! – воскликнул Сорокин. – Вот тут Ирина Васильевна хочет что-то сказать…
– А у нас как раз связь прервалась, – отрезал Гуров. – Не повезло ей.
Он отключился и махнул рукой Боголепову – двигай! Тот нажал на педаль газа, и они помчались вдогонку за «Мерседесом». Через минуту на обочине возник автомобиль Игнатьева. Сорокин копался в моторе, а рядом стояла Ирина Васильевна, озабоченно постукивая об асфальт носком туфельки, и смотрела на дорогу. Завидев автомобиль Боголепова, она решительно замахала руками, призывая его остановиться.
– Я бы на твоем месте прибавил газу, – сказал Гуров. – Но настаивать не стану. Это твоя грядка – тебе виднее.
Боголепов озабоченно посмотрел на него, секунду подумал и решительно увеличил скорость. Они промчались мимо ошеломленной Ирины Васильевны с каменными лицами, и лишь Гуров успел показать ей через стекло циферблат своих часов, как оправдание такой невежливости.
– Девчонок не берем, – сказал Крячко, оглядываясь назад. – Был когда-то такой фильм. Хороший фильм. Вот только о чем – совершенно не помню.
– О девчонках, наверное, – хмыкнул Боголепов.
– Нет, это вряд ли, – засомневался Крячко. – Сказано же – не берем.
– Раз тебе понравился, значит, о еде, – заметил Гуров. – Но вообще-то кончай трепаться – не дай бог пропустим что-нибудь важное.
Он имел в виду радиоприемник, настроенный на специальную волну, который, впрочем, пока молчал – они слишком отстали. Пока ехали по городу, они еще улавливали какие-то фрагменты разговора между пассажирами «Мерседеса», но ничего ценного из них они извлечь не сумели. Игнатьев пытался выспросить, куда его везут и для чего нужна такая таинственность, а сопровождающие отделывались вежливыми, но совершенно неопределенными фразами. По-видимому, Игнатьев вскоре прекратил свои расспросы. Как подозревал Гуров, он был порядком напуган и, наверное, уже жалел, что согласился помогать следствию.
Да и у самого Гурова было неспокойно на сердце. Он никак не мог уловить смысла происходящего. Он не предвидел такого поворота событий. Ожидая худшего, он предполагал решительный отказ Визгалина от встречи или, возможно, его обращение в местную милицию, но Визгалин выбрал третий, непредвиденный вариант. Гуров пытался понять, что такое задумал на этот раз чиновник, но пока у него ничего не получалось. Однако интуиция подсказывала, что происходит что-то крайне неприятное.
Боголепов, похоже, разделял его опасения. Он опять сделался хмур и беспрестанно морщил лоб, будто пытался вспомнить, не забыл ли он выключить дома газ перед уходом. Один Крячко пребывал в благодушном настроении, потому что ему вообще нравилось, когда что-то происходило, особенно если это происходило на свежем воздухе и нужно было двигаться, а не возиться с бумажками.
Прибавив скорость, они через некоторое время догнали «Мерседес». Теперь он маячил впереди на расстоянии не более шестидесяти метров. И одновременно проснулся радиоприемник. Оперативники услышали голос Игнатьева, который с беззаботными интонациями спросил:
– Что-то я не соображу, куда мы едем. Вокруг, по-моему, одна природа. Мы не заблудились, ребята? Я против природы ничего не имею, но хотелось бы побыстрее.
– Уже недалеко, – сказал кто-то из «ребят». – Совсем чуть-чуть осталось.
А вскоре после этого Гуров увидел, как «Мерседес» внезапно свернул с шоссе и запылил по боковой дороге – узкой грунтовке, которая петляла среди полей. Там, куда он направлялся, ничего не было – только бескрайние просторы, наполненные золотым сиянием спелой пшеницы, да кое-где редкие островки зелени и бурые овраги.
