ветви деревьев над нами сходились не так сильно, я видела, что небо бледно-голубое, рассветное, да в лесу мы уже хорошо всё могли рассмотреть. Ночь не желала нам помогать, и скоро снимет своё покрывало, а мы ещё не настолько далеко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Неожиданно издалека до нас донеслось эхо выстрела. Потом ещё одного и ещё. Стреляли на опушке. Всё, капитан Линкок был побежден, это точно.
– Больше времени нет, капитан сделал всё, что мог, – Рей усадил Франца под дерево, он был практически без сознания, бледный.
– Что нам теперь делать? – я никак не могла унять дрожь. Страшно, ужасно страшно. Даже когда мы летели вниз из окна небоскреба, я не испытывала такого ужаса.
– Я останусь тут с Францем и попробую что-нибудь сделать, а вы бегите. Одной вам будет проще затеряться в лесу, может быть, получится найти какое-то укрытие и переждать там.
– Нет. Я не могу. Мне страшно, Рей. Я не могу бежать одна, – ноги стали ватными, и я опустилась на колени. Под ногами была редкая зеленая трава, сухие листья. Я смотрела на свои израненные руки, грязный подол платья и чувствовала, что всё было зря.
– Рина, посмотрите на меня, – Рей опустился передо мной, взял мою голову в свои руки и поднял её. Я снова увидела этот холодный черный взгляд, пугающий, как бездна. – Если вы думаете, что мы с друзьями делали всё это для себя, то вы ошибаетесь. Всё это из-за вас, Рина. Для вас. Вы первопричина всего, что мы совершили. Если бы вы не показали нам, что такое настоящий человек, мы никогда бы не решились идти до конца. Я видел вас в обычной жизни, вы – чудесная, добрая, а теперь ещё и смелая, решительная. Именно для таких, как вы и создан этот мир – вы способны познать его почти полностью, бесстрашно, с любовью. Вы должны жить. А нам уже всё равно, правда, – я слушала его и не могла поверить, что эти слова говорит именно этот человек. Откуда в нём всё это. Я взялась за его руки и никак не могла найти в себе силы встать и уйти. Я не хотела бросать ни Рея, ни Франца. Моё сердце разрывалось от боли, от страха, слёзы душили меня. Наконец, я сделала вдох и, не контролируя себя, дико разрыдалась, чуть ли не в голос, все переживания последних дней рвались наружу со страшной силой.
Я ничего не могла сказать и сделать. Рей отпустил мою голову и крепко прижал к себе. А я продолжала рыдать, уткнувшись в его некогда белую, а теперь совершенно грязную рубашку. Надо было остановиться, заставить себя встать и идти, но я не могла представить, что дальше. Куда я пойду, что вообще буду делать. Даже если мне удастся сбежать, то смогу ли я продолжать жить спокойно, не будут ли меня искать? Ведь я обычный человек. Обратиться в полицию? Да кто мне поверит? Скорее запрут в психиатрической клинике и будут всю жизнь лечить непонятно от чего. Но это всё равно не гарантирует мне безопасности. Никак мне не удавалось выйти из этого бессильного состояния. Рей оторвал меня от себя, поставил на ноги, развернул и подтолкнул в спину:
– Беги! Ну же! Иначе всё действительно было зря!
Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Я слышала, как Рей отошел, поднял Франца и двинулся с ним в другую сторону. Сначала медленно, а потом всё быстрее я удалялась от них, не оборачиваясь, глотая слезы и смахивая их на ходу. В лесу стало настолько светло, что мне не приходилось выбирать дорогу. Я старалась думать только о том, что бегу, не вспоминать ни о чем и ни о ком. Мне надо выбраться отсюда, нельзя, чтобы меня догнали. Я поторапливала себя и не могла бежать быстрее, дышать становилось труднее, кололо в боку, раны на ногах ныли. Моих сил хватило всего лишь на небольшое расстояние, дальше я замедлила шаг, но продолжала идти. Лес кончился неожиданно – передо мной возникла широкая асфальтированная дорога. Что делать теперь? Из глубины леса снова послышались звуки выстрелов: раз, два, спустя десять секунд ещё два. Моё сердце перестало биться, кажется, я даже не дышала. Нет, не думать, не предполагать. Это просто предупредительные выстрелы. Я перешла на другую сторону дороги, села на обочину и стала ждать – сама не знаю чего.
2.
Мимо меня проехала машина, посигналила, но не остановилась. Я встала и пошла за ней – может быть кто-то ехал в город на работу, если сегодня рабочий день. Тогда и мне надо двигаться в ту же сторону. Босые ноги были сбиты в кровь, тело плохо слушалось, но я брела вдоль дороги. Позади снова раздались сигналы автомобиля, я не останавливалась. Мне посигналили снова, и рядом затормозил маленький грузовичок. Из окна выглянул водитель – мужчина средних лет:
– Девушка! Вас до города, может, подбросить?
– Подбросьте, если не боитесь, – я взглянула на него своими, наверняка, красными, опухшими от слез глазами.
– Да чего вас бояться? Прыгайте! – он открыл дверь, и я забралась в кабину, стыдливо пряча босые ноги под сиденье. Но как же приятно ехать, а не идти.
– Вы откуда в таком виде? Напал на вас кто, может? Так надо сразу в полицию!
– Заблудилась в лесу. Страшно там ночью.
– Ого! Вот бедняга. Опасно одной-то по лесу гулять, дураков хватает всяких. Есть хочешь? У меня вот бутерброды есть, жена на перекус собрала, – он достал пакет и протянул мне. Я взяла один бутерброд и с удовольствием съела: не помню, когда последний раз вообще видела еду.
– Спасибо вам огромное, вы просто спасли меня, – он даже не мог представить, насколько я ему благодарна. – А до города далеко?
– Нет, не больше получаса езды. Вас где высадить-то? Я еду через центр, мне надо в булочную заказ доставить, а потом дальше.
– Вот там и оставьте меня, у булочной. Я в гостинице живу. Вы не переживайте, я отблагодарю вас обязательно!
– Да ну, зачем? Людям надо помогать, в сложные времена живём, – он приветливо улыбнулся и включил какую-то радиостанцию. Меня немного укачало, и я задремала. Проснулась, когда машина остановилась.
– Мы уже приехали? Спасибо ещё раз.
Я выбралась из кабины на тротуар, и водитель махнул мне рукой на прощание. Я ответила ему тем же и, обойдя машину, постаралась запомнить номер. Теперь надо попытаться зайти в гостиницу и доказать, что я это я, и получить запасные
