Ничего с утра не предвещало беды. Нужно все спокойно обдумать и вспомнить, кто зачинщик безобразия, мерзопакости.
Что-то вертелось в голове, нечто важное, зацепка, соломинка, которая вытащит его из неприятности.
Он выглянул в окно. Непогодилось. Солнце скрылось за мрачными облаками.
Чиновник из всех сил стукнул себя по жирной ляжке. Как он мог забыть. Болтуньи все время говорили о черном небе, которое чуть не обрушилось на головы стоящих.
Ну, конечно, надо было сразу догадаться. Это кретин некромант на своей тучке-вонючке летел. К месту происшествия вовремя поспел и принялся народ мутить, устои подгрызать, членовредительством заниматься. Немного поразмышляв, Джоухар изменил последнее обвинение. Призывал к убийствам и членовредительству.
А причин такого поведения только слепой не увидит. Стояло жаркое лето. В городе и округе расплодилось собак бродячих голодных видимо-невидимо. Воинство некроманта подсократилось.
Это ж любому понятно, зомби от жары и зноя кто засох и сдох, кто сгнил. Скелеты растаскали на косточки собаки.
Некромант начал звать своих людей на дела разбойные, а три придурка только и остались. Чем больше убитых будет, тем лучше могильщику. Вот она причина – у всех на виду. Только не каждый хочет с некромантом ссориться, боятся его, тупорылые. Но он не таков.
– Эй, кто там, готовь экипаж, на дело еду, – крикнул советник слуге.
Он нацепил военный мундир, взял шпагу, проверил, не заржавела ли. И громко стуча сапогами, пошел но коридору. Спустился вниз по лестнице, сел в карету и велел мчаться прямиком к дворцу нечистого разбойника Мубарраза.
* * *
Франсуаз приходила в себя медленно.
И интересно.
Я даже замедлил ход гнедой, чтобы не пропустить ни одной из занимательнейших подробностей.
Прежде всего демонесса начата поерзывать на сиденье, которое если и могло показаться кому-нибудь прелестью, то разве что религиозному аскету, посвятившему всю свою жизнь отказу от плотских удовольствий.
Затем Френки стала причмокивать губами.
– Майкл, – пробормотала она, – напомни мне никогда не драться с двумя минотаврами сразу. Только с одним. Обещаешь?
Девушка повернулась в полусне и крепко обняла Алису Шталь. Бедная философиня была ни жива, ни мертва. Но я счел, это состояние было для нее привычным, и решил не обращать внимания.
– А еще, Майкл, – продолжала Франсуаз, посапывая. Она придвинулась губами к правому уху Алисы. – Совсем необязательно быть таким паинькой в постели. Ты же знаешь, мне нравится…
Тут она открыла глаза и увидела, с кем обнимается.
– Майкл! – воскликнула Френки. – А что она делает в нашей кровати?
Прежде чем я успел придумать достойный ответ, демонесса влепила сопернице крепкую пощечину. Слышно, наверное, было по другую сторону Трифоновых гор.
Обычно от такого удара голову человека отбрасывает далеко вбок. Но Алиса Шталь приняла затрещину молча, стоически, и даже не пошевелилась.
– Да еще совершенно голая, – продолжала Франсуаз, придирчиво оглядывая философиню. – Майкл, что это значит?
Стоит ли говорить – разного рода одежды было на Алисе гораздо больше, чем на алеуте, собравшемся в пургу пересечь самую холодную из всех тундр в окрестности.
Франсуаз приподнялась на локте и смутно осмотрела покачивающийся вокруг нее мир. Мир же покачивался сразу по двум причинам. Во-первых, из-за недавнего удара по голове; во-вторых, из-за эскапад музыкальной пролетки.
– Майкл, – громким шепотом произнесла Френки, – только не говори мне, что я провела ночь вместе с этой…
Девушка запнулась, и в первое мгновение я не понял, какое слово она подыскивает. Самое благопристойное из «шлюшка», «сучка» и «сосалка» или, наоборот, самое грязное.
Потом я понял – Френки подыскивала слово вообще. Она еще не проснулась.
– Прости, – грустно отвечал я. – Но мне нечем тебя порадовать. Вы развлекались вдвоем, как две мартовские кошки. Мне даже было за тебя стыдно.
* * *
Поместье, в котором жил мудрец Иль-Закир и где, если события станут плестись по прежнему пути, ему предстояло умереть, это поместье было хорошим местом как для первого, так и для второго.
Алиса Шталь сидела на своем месте в пролетке с таким видом, словно нашла-таки синюю птицу счастья, а та возьми и клюнь ее прямо в глаз.
Франсуаз уже успела оправиться после своего неловкого пробуждения. Теперь она бросала на меня злобные взгляды и пыталась привести в порядок растрепавшуюся прическу. Поправить-то волосы она могла; а вот вернуть обратно все то, что только что наговорила в присутствии Алисы Шталь, – совсем другое дело.
– Интересно, здесь есть звонок? – мрачно поинтересовалась она.
Поместье окружала черная ограда. С первого взгляда могло показаться, будто состоит она из черных камней. Подъехав ближе, вы могли убедиться – перед вами, скорее, застывшие потоки лавы, черные и обуглившиеся.
Воплощение жизни, когда-то бурной, несущейся, несокрушимой, сметающей все на своем пути, а теперь навеки застывшей, в покое небытия.
Ограда не была высокой; но повсюду за ней, насколько я мог заметить, возвышались такие же оцепеневшие каменные наросты. Казалось, словно сама земля здесь болела и заросла паршой.
Я не увидел ни ворот, ни маленькой калитки, над которой висел бы серебряный звонок; ни даже надписи «Посторонним В.».
Однако дорога была – та, по которой мы сюда ехали, и напрягши все свои умственные способности, я заключил, что и въезд в усадьбу должен быть где-то поблизости.
Как горько сожалел я в эту минуту, что не сломал шею Алисе Шталь! Будь мы в этот момент с Френки наедине, я обязательно поделился бы с ней этим триумфом.
– Вот, – тихо и печально сказала Алиса Шталь, как будто сообщала нам о чьей-то безвременной кончине, – мы приехали.
Франсуаз выпрыгнула на дорогу – девушке надоело сидеть без движения, к тому же ей не терпелось свернуть кому-нибудь шею.
Я взглянул на Алису Шталь, ожидая, что она скажет нечто вроде «сим-сим, откройся» или вынет ключ из-под коврика.
Однако ничего подобного не произошло. Возможно, философиня еще не пришла в себя после пережитых событий. Или же мудрец просто не счел нужным объяснять ей, как отворять ворота.
В конце концов, не даром же он мудрец.
– Доброго дня вам, мистер Закир, – произнес я. – Мы привезли вам Алису Шталь.
9
Начало показалось мне не очень; к нему как-то уж слишком просились слова «живую и невредимую», а вот поди ж ты – огромнейших размеров синяк, расплывающийся под глазом девицы, уже был готов нагло опровергнуть подобное заявление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
