резко прикрылась одеялом, но от Марины не ускользнуло, что она совершенно голая. На соседней подушке, так же прикрывшись одеялом, лежал мужчина.
– Свет погаси и брысь отсюда, – хриплым голосом произнес мужик, – здоровая кобыла, а вламывается в родительскую комнату, как к себе, – Марина в полушоковом состоянии протянула руку к выключателю, но свет так и не выключила, и выйти из комнаты тоже не могла. На кровати ее матери вальяжно расположился… дядя Валера Бычковский, отец Лешки, ее Лешки! Ведь еще вчера он называл ее сношкой, потчевал чаем с вишневым вареньем и заставлял есть побольше пирожков с первой в этом году колбой, чтобы «поправилась немного, а то все нынче модели, фигуру берегут, а нам невестка нужна справная».
– Ты долго еще тут торчать собираешься? – Марина вздрогнула от резкого голоса несостоявшегося свекра и опрометью кинулась в свою комнату. Мать так и не произнесла ни слова.
Она вбежала к себе. Сердце билось молотом, голова кружилась, тошнота подкатывала к горлу. Девушка готова была разрыдаться, но натолкнулась на Наташку, которая курила в окно и, услышав шум и гам, выкинула еще почти целую сигарету.
– Ты чего? – громким шепотом напустилась она на сестру, – предупредить не могла, что ли, что это ты? Я думала, мама там с ревизией идет.
– Ой, Натаха, не до ревизии ей сейчас, – Марина все никак не могла отдышаться.
– Случилось что-то? Так пойдем, поможем, – Наташка соскочила с подоконника и готова уже была выскочить из комнаты на помощь матери. Марина преградила ей дорогу.
– Не ходи туда, – она твердо посмотрела в глаза сестре, – поверь, ей сейчас не до нас. Я только что была там, тоже с намерением оказать посильную помощь. А там… Там… эээ… Блин, я не могу, – Марина зарыдала.
– А, вон оно что, – понимающе сощурилась Наташка, – истина открылась, значит. Валерик. Уже и ночует тут. Ну-ну…
– Что? – Марина прекратила плакать и вмиг высохшими глазами посмотрела на сестру. – Ты все знала? Знала и молчала? Ничего не сказала мне? Да как ты могла!
– Да успокойся ты, – резко шикнула Наташа, – я только пару дней назад узнала. Случайно. А тебе когда было говорить? Ты со своей любовью вообще перестала на меня реагировать – молчишь, улыбаешься глупо да в тетрадке сутками строчишь что-то.
– Господи, Наташенька, – Марина крепко обняла сестру, – прости меня! Я была так счастлива до сегодняшнего дня. Так по-дурацки счастлива! Я ничего и никого вокруг не замечала! Прости меня!
– Ну что ты такое говоришь? – Наташа степенно, как настоящая старшая сестра, гладила плечи Марины, – при чем здесь ты и твое счастье? Счастлива – и замечательно. И вообще. Вы с Лешкой – это вы с Лешкой, а мама и Валерик – это отдельно. Это их жизнь, их дела.
– Понимаешь, Наташ, я не знаю, как теперь в глаза смотреть и Лешке, и теть Ларисе. Она и так ко мне не особо тепло относилась, а теперь я и вообще не знаю, как появлюсь в ее доме. Как думаешь, еще кто-то в деревне знает об этом?
– Думаю, что да, – Наташа снова села на подоконник и закурила, – я дня два-три назад задержалась в школе, помнишь? Ну, дежурили мы с Лужиной. В классе убрались и пошли на задний двор покурить; смотрим, а у мамы в подсобке окно открыто. Я по времени знаю, что она уже дома должна быть – ну, думаю, надо окно хоть снаружи прикрыть, а то залезет кто. Лужина притащила несколько кирпичей, мы залезли на них и начали раму толкать – сама ведь знаешь, окно большое, придерживать надо, чтоб не разбить. Ну, и случайно внутрь заглянули. А там Бычок нашу мамашу на столе… в общем… того. Ну, мы убежали, Лужиной я пригрозила, что если разболтает кому – башку оторву, она пообещала молчать, но… Сама ведь знаешь нашу пословицу: «Хочешь, чтобы узнал весь свет…»
– «… скажи по секрету Лужиной», – закончила Марина.
– В классе пока перешептываний не наблюдаю, но у Лужиной мать работает вместе с теть Ларисой. Делай выводы.
– Как жить-то здесь теперь? Ведь это деревня, все на виду. Бабье молчать-то не будет: и маму ославят, и нам прицепом достанется. Скорее бы уже учеба закончилась, Леша в армию, я учиться поеду в Кемерово – может, со временем поутихнет все. Надо же, опять началось, – Марина тяжело вздохнула, – Наташ, дай мне тоже сигарету, – сестра удивленно приподняла бровь, но сигарету дала, – я ведь помню, что она в свое время творила в Мыскине; хоть я и маленькая была и мало что понимала, но помню. Я не осуждаю маму, нет. Она ведь тоже хочет быть счастливой. Но почему именно так? Почему именно он? Не понимаю.
Сестры сидели у окна, курили сигарету за сигаретой и разговаривали, разговаривали. Такого теплого и откровенного разговора между ними не было никогда. Марина вдруг осознала, что детство кончилось. И кончилось оно именно в эти минуты, а не тогда, в их с Лешкой убежище. Сестры уснули только на рассвете. Мать, собираясь на работу, еле растолкала их в школу. Ей сегодня пришлось одной управляться по хозяйству – Валерий ушел среди ночи, а дочери проспали все на свете. Да и, положа руку на сердце, она еще не готова была обсудить с ними сложившуюся ситуацию. «Поживем – увидим. Может, как-нибудь само все решится», – понадеялась Людмила и, убедившись, что девчонки встали, вышла из дома.
Близняшки никак не могли толком проснуться – состояние было из тех, которые Наташка называла: «поднять – подняли, а разбудить забыли». Голова не слушалась, глаза не открывались, а во рту от обилия выкуренных ночью сигарет поселился целый кошатник. Марина тщательно умылась, вычистила зубы и принялась плести косу «колосок». Она любила заниматься своими волосами, ухаживать за ними. Наталья же недавно постриглась и сделала химическую завивку. Волосы теперь надо было накручивать на щипцы или бигуди, иначе она походила на встрепанный одуванчик. Завтракать было уже некогда, но вот выкурить по сигаретке на дорожку они все же решили. Наташка курила уже давно, а вот Марина, распробовав вчера сигареты, решила, что пока будет курить – сейчас необходимо немного успокоить нервы, а никотин неплохо с этим справлялся. Запах изо рта приглушили листиком смородины, его же растерли в руках, чтоб не пахли пальцы, а волосы, немного сбрызнутые маминым «Серебристым ландышем», секрет выдать не могли – духи эти просто бронебойные.
– Вперед, за знаниями, – Наташка первая сбежала с крыльца. Марина неторопливо шла следом. Лешка не пришел за ней – такого не бывало в последнее время. Ладно, она увидит его в школе, там они поговорят, обсудят свои планы на будущее. Ее смущало
