Глава 11
Теория сумерек
— Кто ж он, народный смиритель?
— Темен, и зол, и свиреп:
Инок у входа в обитель
Видел его — и ослеп.
Он к неизведанным безднам
Гонит людей, как стада…
Посохом гонит железным…
— Боже! Бежим от Суда!
Александр Блок, 1903.
В просторном, залитом холодным белым светом зале Совета Фамайа были только его члены. Анмай мрачно оглядывал его. Им оставалось всего десять дней до окончательной проверки про-Эвергета, и вот, все планы рухнули из-за глупости Маонея Талу. Вэру, правда, не считал, что Талу виновен — он его назначил и потому виноват сам… но незачем тратить время попусту.
Он широко зевнул и покосился на Олту Лайту, — та готовилась читать доклад. Маоней не очень хорошо разбирался в физике, этот Ами — еще меньше, но, если ему поверят — можно ожидать нападения в любую минуту.
Его размышления прервал голос Олты. Она кратко коснулась причин утечки информации, затем подробно — того, что стало известно ССГ и перешла к главному — возможности внезапного удара по Фамайа.
— Благодаря дальним радарам и спутникам-наблюдателям на стационарных орбитах мы можем обнаружить пуск любой вражеской ракеты. Для их перехвата будут применены наземные ракеты ПРО и Стражи — орбитальные бомбы-лазеры. Это гамма-лазеры с ядерной накачкой. К сожалению, каждый из них может уничтожить только одну цель, хотя и на очень большом расстоянии. На орбите сейчас восемь Стражей, 24 резервных находятся в пусковых шахтах здесь, в состоянии полной готовности. Наземная ПРО Хаоса насчитывает 130 ракет дальнего, надатмосферного перехвата и 210 — ближнего. В Товии имеется по сто ракет каждого типа. Всего на пусковых установках размещено 860 противоракет. Все они несут нейтронные боеголовки. Однако, эффективность наших систем ПРО представляется недостаточной — по наиболее объективным оценкам девяносто процентов. Даже нескольких десятков прорвавшихся ракет будет достаточно для нанесения Фамайа неприемлемого ущерба.
В связи с этим нам представляется предпочтительным нанесение в случае необходимости упреждающего удара с помощью новейшего оружия — струйных бомб. Это сверхмощные термоядерные заряды, дающие при взрыве дисковидный поток продуктов распада. При его разлете в верхних слоях атмосферы возникает мощнейший импульс электромагнитного излучения — он уничтожит радары, электросети, и, возможно, системы управления ядерным оружием ССГ. Нам известно, что в ССГ не предусмотрена защита от этого эффекта. В настоящее время мы вывели на низкие орбиты двадцать таких зарядов. При получении команды они смогут за считанные минуты достигнуть атмосферы. Защита наших сетей уже подготовлена и будет применена одновременно со взрывами. План этой операции сверен и может быть исполнен в любой момент. Однако, для концентрации спутников-бомб над территорией ССГ нам потребуется шесть часов. Постоянно над ней находится четыре заряда. Мы полагаем, что хватит и этого, но не уверены.
Разумеется, полномасштабная ядерная атака может быть применена нами только в качестве ответа на внезапный удар ССГ. Она предусматривает активацию струйных бомб, а затем запуск МБР по установленным целям.
Сейчас в боевой готовности находится 5014 стратегических ядерных боеголовок, установленных на 1048 МБР семи различных моделей, большей частью — Х-55. Все боеголовки — термоядерные, сконструированные из материалов, дающих при взрыве минимум радиоактивных осадков. У противника втрое больше ядерных зарядов, причем более мощных, но размещенных преимущественно на дальних бомбардировщиках. МБР у них тоже примерно тысяча. Все они находятся на территории Суфейна и сильно уступают нашим в надежности и точности. Если у наших ракет, использующих спутниковое наведение, точность — 1/10 вэйда, то у них — примерно полмили. К сожалению, даже несмотря на спутниковые съемки, нам неизвестны координаты всех баз, на которых ССГ может хранить ядерное оружие. Поэтому, чтобы накрыть все подозрительные места, придется использовать все наши ракеты и их даже может не хватить; придется также нанести ряд ударов по городам, чтобы полностью разрушить инфраструктуру ССГ и сделать невозможным ведение войны обычными средствами. В списке целей — 168 городов. По предварительным оценкам, наш ответный удар приведет к гибели ста миллионов человек. Это число возрастет вдвое в течение месяца, ввиду отдаленных последствий ядерных взрывов. Мы не намерены наносить удары по их ядерным реакторам и атомным оружейным заводам, чтобы снизить радиоактивное заражение.
Олта погасила свет. На экране поплыли карты и схемы обезоруживающих и ответно-встречных ударов. Каждому стало ясно, что если их атакуют внезапно, нельзя будет разбить ССГ без опасных потерь. Но жизненно важные центры Фамайа будут сохранены в любом случае.
Начались прения. Оглядывая зал, Вэру заметил на всех лицах неприкрытый страх перед тем, что они обсуждали. Они боялись. О немедленном нанесении упреждающего удара никто не желал и слушать. Не было никакой уверенности в том, что он сможет предотвратить встречный удар ССГ — за которым неизбежно следовал сокрушительный ответ Фамайа. После него она оказывалась в несомненно выигрышном положении — но никто не мог поручиться, что при одновременном взрыве тысяч ядерных зарядов не возникнет дальних, неизученных последствий, которые погубят и их. Залп всех стратегических ракет Фамайа «весил» три тысячи мегатонн; ядерный потенциал ССГ был на порядок больше. Использованный всего на треть, он вызвал бы убийственное повышение радиационного фона. Дым зажженых ядерными взрывами пожаров вызвал бы понижение температуры и гибель растительности, а электромагнитный импульс мог разрушить и их сети, несмотря на защиту.
Мнения колебались. Одни предлагали предъявить ССГ ультиматум со сроком достаточным, чтобы закончить про-Эвергет, другие вообще предлагали вновь начать переговоры — уже с открытыми картами. Первое решение получило 230 голосов, второе — 270. Воздержавшихся не было. Анмай устало откинулся назад.
Он понимал, что принятое решение практически ни к чему не приведет — они будут топтаться на месте год, два или больше — а время работало вовсе не на них. Тем не менее, он ощутил облегчение. Разве не об этом он мечтал? Сейчас ему хотелось только одного — вернуться домой, лечь и ни о чем не думать. Только…
Единый Правитель мог поддержать решение, которое не прошло в Совете. Правда, потом голосование повторялось, и, если решение не принималось вновь, то предметом следующего становилось соответствие Правителя его месту. И, если он решит, то должен объяснить причины — таков закон.
Олта нетерпеливо смотрела на него. Вэру показалось, что он падает вниз. Он испугался, зная, что все ждут от него решения об ультиматуме — из-за его неосмотрительных слов, сказанных здесь же, в этом зале.
Вдруг ему стало смешно, но это был невеселый смех, почти истерика. Что он мог выбрать — в такой ситуации? С одной стороны Проект и судьба цивилизации, с другой — возможность гибели его страны. А если Фамайа не победит ССГ — она тоже погибнет. Сгниет. Короче, выбора у него просто нет — он должен сделать все для объединения мира — любой ценой — или о будущем можно просто забыть. Он должен играть со смертью — чтобы не погибло все!
Вэру встряхнул головой, вспомнив, как стоял у жерла шахты. Что ж, он предвидел, что такой день настанет. И еще он знал, что выбора, на самом деле, не бывает — разве что между долгом и изменой.
Больше всего ему хотелось убежать. Он боялся принять такое решение, но еще больше он боялся предать будущее своей страны. Если он откажется, это не будет иметь последствий — никаких. Но все же… Ладно, чего он боится? Войны? Ну не самоубийцы же они! Да и его шкуре она ничем особым не грозит. Расправы ЧК, неизбежной, если Фамайа проиграет? Они попробуют, но вовсе не обязательно достигнут цели — у него ведь тоже есть сторонники. Остановки работ Проекта из-за военной разрухи? Это лишь риск, не неизбежность, и плато Хаос теперь почти полностью автономно.
Но над всеми этими аргументами господствовал один: он должен был сделать все, чтобы спасти свой народ — ту его часть, что еще не стала чудовищной. Остальное неважно. Если он умрет — то с сознанием, что не мог сделать больше. А ССГ… впрочем, все в их власти.
Он поднялся, вглядываясь в затихший зал. Среди смуглых лиц терялись немногочисленные светлокожие. Но все были величественными и мудрыми — воистину лучшие умы всех ста народов Фамайа. «И их должен переубедить растерянный мальчишка! — подумал он. — И злой. Ведь на самом деле ты хочешь разрушить страну, замучившую мою мать, правда? Интересно, что бы они сказали, если бы узнали об этом?» Он усмехнулся своим мыслям и заговорил:
— Великий Совет! Нам предстоит принять решение, важнее которого мы не принимали — и не примем. Я решаю поддержать предъявление ультиматума, — он заметил, что по залу пронесся вздох облегчения, причем, не только среди его сторонников. Взять чужой груз легко, а нести…
