привыкли друг к другу, перестали чваниться, стесняться, познакомились поближе и выяснили, что самым желанным парнем для девчонок был Влад Карецкий. И хотя парни завидовали ему, ревновали, но ни разу его не побили. До драки дело так и не дошло. Что-то останавливало их.
В ту пору модно было драться во всех местах; общежитие на общежитие, институт на институт, стенка на стенку. Дрались исступлённо, до самозабвения, хотя и не были знакомы друг с другом, многие даже не знали причины массовой драки, но бежали на призыв «наших бьют» сломя голову, как гончие псы. Приезжала милиция, дерущихся разводили по сторонам, забирали в отделения первых попавшихся, выдавая их за зачинщиков. Несмотря на усилия партии и правительства по оздоровлению социалистического общества, мода на драки не спадала. Молодёжь гасила активность на боевых ристалищах. А потом начался Афганский конфликт и многие убыли по месту назначения. Потом стало модным курить анашу. В институте было много наркоманов. Их ловили, сажали, проводили обыски, но количество любителей покайфовать не уменьшалось. Чуть позже появились химические наркотики. Кайф стал модным течением. И опять ломались судьбы, ставились на кон жизни, будущее, честь, здоровье, свобода.
Влад брезгливо относился к наркоманам. Ему не нравились вечно сонные, с почерневшими зубами, заросшие волосами на пол-лица небритые субъекты. Девушки из их компании выглядели не лучше. И не то чтобы Влад проводил селекционный отбор, но так случилось, что он оказался среди тех, с кем можно было легко обсудить вопросы секса и свободных отношений. Они были против наркотиков и агрессии, но за свободу в отношениях. В компании быстро сходились, менялись парами, расходились, и всё это было в порядке вещей. Никто никого не ревновал в пределах одной группы. И хотя количество членов добровольной ячейки менялось, то убавляясь, то увеличиваясь, все оставались в рамках молчаливого братства. Никто не разносил сведения о свободных отношениях, царящих в компании. В институте ничего не знали. Руководство и партком были поглощены борьбой с наркоманами и хулиганами. До свободной любви длинные руки органов не доходили. Именно здесь, среди своих, в обстановке полного доверия, Влад раскрылся и рассказал о своей печали. Его поняли, пожалели и полюбили. И закончилось тоскливое одиночество. Влад впервые ощутил, как пахнет счастье. Оно пахнет яблоками и корицей, духами и чистой кожей. В счастливые минуты можно дышать полной грудью, не боясь, что подхватишь простуду.
* * *
В группе учились самые красивые девчонки на курсе. Наиболее эффектной из них была Мириам Яновна Иванова. Странная особа со странным именем и отчеством. Никто не знал, от кого она получила такое нелепое имя, совершенно неподходящее ей по внешности. Мириам была природной блондинкой. Светлые волосы, удлинённое лицо, острые скулы, огромный алый рот. Вся мужская составляющая института сохла по Мириам, изнывая от желания впиться в бесконечный рот и прижаться к пышному бюсту, но девушка не сдавалась без боя. Она жила сама по себе, как дикая кошка. Тогда все девушки изображали из себя кошек, гуляющих сами по себе. Мириам понравилась кошачья роль, она вжилась в неё всеми своими прелестями и сводила мужчин с ума. Рассказывали, что кто-то из-за неё стрелялся, другой повесился, третий почти добровольно пошёл в «Кресты», лишь бы не умирать по ночам из-за неразделённой любви.
Мириам дружила с Наташей Яриной, симпатичной брюнеткой, обладающей приличной дозой интеллекта. Иногда Наташа забывалась и вела себя цинично и по-хамски, но тут же спохватывалась и снова прикидывалась доброй овечкой. Мужчин она не любила. Многим казалось, что Наташа любит Мириам, но девушки категорически опровергали слухи об однополой любви, доказывая своим видом, что они просто не такие, как все. Не розовые, не шлюхи и не проститутки, просто любительницы выпить, ведь сам Бог велел пить водку во время сухого закона.
Как такового сухого закона в стране не было, до этого власти ещё не додумались, но ограничения на продажу алкоголя отрицательным образом отразились на нравственных началах советского народа. Многие пророчили, что полусухой закон обрушит режим и советская империя рухнет под обломками разбитых бутылок. Народ повсеместно стал выходить на демонстрации. Винные магазины превратились в горячие точки. Именно с них начались конфликты в очередях. Водки катастрофически не хватало. Возмущённый народ выстраивался вдоль улиц, выползая на проезжую часть, и многие вытаскивали заранее заготовленные плакаты с политическими лозунгами. Многие плакаты выглядели анекдотично. Неожиданно в очереди вытаскивали небольшой текст со словами: «Миша, ты не прав!» Перестройка началась с водочных бунтов. Студенческая компания, объединившаяся на основе эротических впечатлений, несколько раз попадала в политический переплёт из-за алкогольного дефицита.
Однажды Мириам выхватили из алкогольной очереди и привезли в отделение милиции. Скорее всего, девушка приглянулась милиционерам и они решили доставить в дежурную часть немного юмора вперемежку с красотой. У них получилось. Разбушевавшаяся Мириам Иванова устроила в отделении настоящий погром. Личный состав дежурной части умирал от хохота. Девушку отпустили, но поставили на профилактический учёт.
С тех пор вся компания стала прятаться от органов. Никто не хотел пачкаться. Лучше прятаться по притонам, нежели ходить на профилактические беседы к участковому. Так и появился в разудалой студенческой жизни Николай Гречин. Деньги за пристанище он брал небольшие, но мог и даром пустить. Коля жалел людей. Чего им болтаться по подворотням, когда могут в тепле погреться. Его комната стала местом сбора сомнительных элементов. Так было написано в ответе правоохранительных органов на жалобу Варвары. После жалобы всех вызывали на опорный пункт милиции по месту прописки Коли Гречина, так как правонарушение совершилось именно там. При беседах органы вели себя скромно и насмешливо и лишних вопросов не задавали. «Сомнительные элементы» посмеялись над весёлым приключением, но осадок остался. Теперь все они подозревали друг друга в стукачестве. И хотя Влад Карецкий давно раскрылся друзьям, признав за собой право на однополую любовь, все думали, что их заметут именно из-за него. На беседах кто-то рассказал про него, и органы взяли его фамилию на заметку, ведь мужеложство в стране преследовалось по закону.
Тем не менее, несмотря на сложности во взаимоотношениях с властью, от дружбы с Карецким никто не отказался. Его поддерживали и понимали, ему сочувствовали. Влад знал, что за ним следят. Когда он увидел Сергея Москвина, то заподозрил его в тайном сотрудничестве с Большим домом, который находится на Литейном проспекте в доме под номером четыре. Позже Влад устыдился собственных подозрений. Он поверил Сергею. Не может человек с чистыми и светлыми глазами быть стукачом, хотя Владу казалось, что все кругом только и делают, что пишут
