как иконы. Никого не пропускают, всех записывают, некоторые номера на ладонях пишут. Страшное дело! Кругом одни крупы да макароны, мандарины дают по килограмму в руки, а на мясных прилавках одни кости выкидывают. Мясникам повезло! У них золотой век настал, жируют, гады!
– Да мясники всегда жировали. Для тех, кто у кормушки, всегда благословенные времена, – цинично хмыкнула Наташа Ярина, – у нас сосед мясником работает. Так мы всю жизнь с мясом. Приплачиваем, конечно, не без этого, но жить захочешь, и не на то пойдёшь!
– Как-то тоскливо всё это, – нахмурился Влад, – я и не думал, что в Ленинграде так плохо с продуктами. Это же город-герой! Великий и державный, прославленный поэтами и писателями. Здесь все люди должны думать только о прекрасном.
– Да не до прекрасного тут, все думают, где бы хавки достать да бухнуть от души! – заблестела чёрными глазами Наташа, резко сбрасывая горячую руку Мириам с колен Москвина. Девушки сидели рядом, а по бокам грелись Влад и Сергей. Начиналась промозглая осень, с дождями и бурями, с наводнением и шквальными ветрами. В оконные щели проникал пронзительный холод.
– В Старой Деревне хиппарей задержали, всех обыскали. В очередях говорят, что наркотики нашли. Всю неделю там кипеж был. У кого не нашли наркоты, тем подбросили. Ну и всех, короче, замели, как дворник метлой. У кого косяк найдут, сразу в воронок. Менты таскать не успевали. По десять заездов делали.
– А-а, да, хиппари давно окопались в Старой Деревне, они все рядом селились. Что-то вроде коммуны. Говорят, за ними следили!
– А как же! Конечно, следили, – поддержал беседу вошедший Николай. Он притащил кастрюлю с горячей картошкой. Его широкое лицо скрылось за густыми клубами пара.
– А ты откуда знаешь? – накинулась на него Наташа, сверкая подвижными, словно горящими глазами.
– Да уж зна-а-а-аю, – протянул Николай, опрокидывая кастрюлю над тарелкой. Картофель высыпался на стол, все потянулись и схватили руками по картофелине и, обжигаясь, перекидывая с ладони на ладонь горячие и рассыпчатые катышки, с жадностью припали к еде. После горячительных напитков любая еда казалась изысканным лакомством.
– Да, я всё знаю, у меня в Старой Деревне дружок живёт. Мы вместе когда-то учились в политехническом. Да-да, я тоже учился, как и все вы, только до диплома не дотянул, – рассказывал Гречин, довольный всеобщим вниманием, – терпения не хватило. Так вот, этот дружок до сих пор повёрнут на рок-музыке. Ну и без косяка день не начинает. И он мне по телефону рассказал, что творилось в Старой Деревне на прошлой неделе. Мусора чуть танки не вызвали. Все с автоматами наперевес. Теперь хиппари и рокеры надолго притихнут. Им всем политическую статью пришили. Они же совсем забыли, где живут. Против власти попёрли, а наша этого не любит! Да и какая власть полюбит того, кто против неё прёт?
Коля любовно оглядывал гостей. Сегодня он был доволен. Благодушное настроение подпитывалось хорошим состоянием материальных дел. За прошедший день ему удалось неплохо заработать, а если на ночь кто-нибудь останется, то ещё добавят. Гречин с удовлетворением засопел. Хорошо, что в Старой Деревне все явки накрылись. Теперь туда дорожка закрыта. Молодёжь свободных нравов будет искать места для сборов и встреч в центре, а за всё надо платить…
– Игорь, что-то маловато сегодня!
Коля с недовольным видом пересчитал деньги. Несколько смятых трёшек, две пятёрки и ни одной десятки. Игорь порылся в карманах, пусто. Кручинину досталась неблагодарная роль. От имени всех он рассчитывался с Колей за выпивку и продукты. Сегодня Игорь принёс кусок мяса и две буханки хлеба. Поэтому расчёт производил, исходя из глубоких экономических соображений.
– Кручина, что там у вас? – крикнула Мириам из-за стола.
– Всё нормально! – в голос отозвались Коля и Игорь. Они не хотели вмешивать в неловкую ситуацию горячие женские головы.
Игорь Кручинин давно прибился к дому Коли Гречина. Он попал в компанию случайно. Никто уже не помнил, как он появился, но всеми материальными делами руководил именно он. Так уж сложилось. Игорь любил шуршание бумажных купюр. Они волновали его воображение. Бесцветный и блёклый, как меловая тряпка, он тем не менее был завсегдатаем всех вечеринок. Ещё он обладал удивительным свойством: мог исчезнуть и появиться, что никто и ничего не видел, ни как он появился, ни как он иcчез. Они долго переговаривались с Колей, выясняя, сколько было выпито и съедено за предыдущую неделю.
Тем временем за столом вспыхнуло веселье. У молодых нет чувства потери и горя. Они быстро забывают, что кто-то и где-то страдает. Гормоны и здоровый организм сильнее тоски и переживаний. Молодым хочется забыться в приступах веселья. Сегодня они не станут думать о разгромленных коллективах и студиях. У них другие интересы.
Сергей, не привлекая внимания, вышел в коридор и за дверью наткнулся на Варвару. Женщина сердито зашипела и скрылась в глубине квартиры. Тусклая лампочка с трудом освещала закуток, в котором прятался общий туалет. Стены и деревянный пол пропитались неприятным запахом. Сергей поморщился, но открыл дверь в место уединения и тут же захлопнул. На унитазе сидела Мириам и улыбалась во весь рот. В глаза бросились спущенные джинсы и часть обнажённого тела. Москвин схватился за голову. Мигом всколыхнулась память, принося куски горестных переживаний из детства. Перед глазами всплыло широкое лицо Доры Клементьевны с блуждающим взглядом: вот она моется над тазом, обнажив мощную грудь, и тягучие белые комки, больше похожие на куски теста, болтаются почти у колен, а вот она нагнулась над горшком, а с головы свисают нечёсаные пряди волос. Сергей замотал головой, прогоняя неприятные воспоминания, но память услужливо подсовывала разные картинки из детства, числившиеся давно стёртыми и забытыми.
– А кто тут у нас подсматривает? – нежно пропела Мириам, неслышно подкравшись сзади. Она закрыла глаза Сергею ладошками и прижалась всем телом. Он выгнулся, пытаясь сбросить с себя неожиданно грузное тело. Сергей не понял, откуда взялась свинцовая тяжесть, ведь Мириам всегда казалась ему воздушной статуэткой.
– Не шали, мальчик! – игриво засмеялась Мириам и отпрянула от Сергея, погрозив пальчиком. – Тебя подождать? Ты ведь недолго?
Сергей неловко замахал руками, одновременно осознавая, что он больше не способен говорить. Язык затвердел, словно его ошпарили.
– Иди-иди, только быстро, а то сейчас соседи набегут. – Девушка со смехом подтолкнула его к туалету. – Я подожду в коридоре. Да не бойся ты!
От этого «да не бойся ты» Сергею стало совсем плохо. Он нырнул в кабинку и закрылся на крючок. Мириам разговаривала с ним свойским тоном, словно родилась отчаянной пацанкой. Девушка хотела доказать ему, что с ней тоже можно
