— Так ты ему на руку встал и даже не разглядел?
— Он палой листвой засыпался у бугорка. Я на бугорок встал, осматриваюсь, топчусь, вот и наступил на него.
— Понятно. Дальше. Пулемётный взвод, это понятно. Жаль, ручных пулемётов мало. По-хорошему, по одному на отделение надо.
— Уж что есть. Зато противотанковый взвод. Почему ты отобрал винтовки у стрелков ПТР?
— Пистолетов достаточно. Посчитал, сколько весит винтовка со штыком и боекомплектом? У заряжающего — ППШ, у третьего номера СВТ и гранаты, достаточно для самообороны. Тем, более, что без прикрытия боевых троек ПТР я не оставлю. Они — наша основная ударная сила. Вот обкатаем всех танками, вылечим от танкобоязни — вообще силища станет!
— Ты сам под трактор лазил?
— А куда деваться? Личный пример. Да и на своей шкуре хотел попробовать как это — под танком.
— И как?
— Попробуй.
— Обязательно. Ну, давай, колись!
— Да чуть я штаны не обмочил.
Я ожидал, что Санёк рассмеётся, но он только внимательно посмотрел на меня.
— Ощущения под бульдозером схожи с танком?
— Под танком не был, не достал, но и так впечатляюще. Во, говорю, а у самого мурашами кожа покрылась.
Дело было так. Надо было всех «обкатать» танками, но танков найти не удалось. Всё, что я смог достать — это огромный бульдозер из карьера. Но, из этого карьера его извлечь было невозможно — ресурс мотора и гусениц не велик, а тягача такой грузоподъёмности я не достал. Если гора не идёт к Магомету… Марш-бросок, хорошо хоть налегке (кроме меня) на 27 км — и мы копаем в земле окоп полного профиля. Тракторист посмеивался:
— Ребят, я же обрушу своим весом вашу ямку.
— Ты, давай, не зубоскаль. Ехай строго перпендикулярно, да, вот так. Если в окоп свалишься — голову прострелю.
— Слышь, командир, да пошёл ты! Тогда я вообще не поеду.
— Тогда вали отсюда. Я твоему начальству доложу и соляру вы хер получите. А я сам за рычаги сяду.
— Да ты не сможешь!
— Один ты что ль умелый такой? Танком смог управлять — и твоим ржавым утюгом смогу.
— Никому я свой трактор не доверю. Ладно, копайтесь. Стены окопа обрушаться — я предупреждал.
Окоп был готов, я выстроил первый взвод — сегодня их очередь, и обратился с речью:
— Мы — истребительно-противотанковый батальон. Основным нашим противником будут танки врага. Но, многие бояться танка. Сегодня каждый из вас убедиться, что танк — это огромный, рычащий, лязгающий, стреляющий, но утюг. Танк опасен. Утюг тоже опасен, так ведь, Мельник? Вот Мельник сжёг утюгом пелёнку, чуть не сжёг дом. Ты боишься утюга, Мельник?
— Нет. Надо опасаться, соблюдать правила безопасности, но я не боюсь.
— Так и танк. Если знать его сильные и слабые стороны, то он не опасен. Сильных качеств танка будем сторониться, а в слабые места — бить и уничтожать. Каждый из вас сегодня пропустит танк через себя и проедет внутри него.
— Товарищ старшина, разрешите обратиться.
— Не в строю, ребята. Просто спрашивайте.
— А внутри зачем?
— А вы посмотрите — легко ли управлять этим железным сараем. Убедитесь, что обзор из трактора очень плохой, а из танка — ещё хуже. Они вообще сквозь щёлочки на мир смотрят. Это ясно? Есть добровольцы?
Потупились, молчат, друг на друга поглядывают.
— Ясно. Кадет!
— Я!
— В трактор, я в окоп. Потом ты в окоп, Мельник в трактор. И так далее. Младший лейтенант, распределите очерёдность.
— Я после Мельника, затем командиры отделений, потом отделения по порядку. Всем ясно?
Взвод выстроился амфитеатром, я взял две стеклянные бутылки, спрыгнул в окоп, махнул рукой:
— Давай, мазута, заводи!
Трактор взревел, мощно развернулся, покачивая мощным отвалом, проехал, опять повернулся, замер. Я махнул рукой:
— Давай же!
Опять взревев, бульдозер попёр на меня гигантским носорогом. Земля задрожала, потом затряслась. Ух, ё-моё! Дыхание перехватил спазм в горле, руки сразу вспотели. Я крепче сжал бутылки, переместился правее, чтобы оказаться точно под бульдозером. Когда он был в трёх шагах, я высунулся немного, метнул бутылку, расколов её о сталь отвала, и нырнул на дно окопа, сжавшись там в позу эмбриона. Перед моими глазами дрожала земля стенки окопа, потом она потекла ручьями, потом потоком, словно вес бульдозера выдавливал из земли соки. Я почувствовал, как мир сжимается для меня в маленькую точку. Вот, значит, что называют клаустрофобией! Потом свет померк, грохот накрыл меня сверху. Казалось, бульдозер едет не по земле, а прямо по мне.
Рот мой сам открылся в крике, почувствовал неожиданные позывы к мочеиспусканию и, разом, дикое желание вскочить, бежать. Задавил себя до такого состояния, что никаких мыслей во мне, кроме непечатных: «Ё! Ё! Ё! Ё!». И Бога тут же, и ё… душу, и ё… мать, и всё в кучу.
Тень многотонного бульдозера гремела надо мной, давила меня, выдавливая из меня все соки, казалось, бесконечные часы, сутки, но, наконец, просветлело. Я тут же дал свободу ногам, что так рвали меня вверх, но они разом ослабели, стали чужими, ватными. Стиснув зубы, помогая себе руками, встал, замахнулся и метнул бутылку. И вслед:
— Ё! Растудыть её мадридь, чтоб тебе ни дна, ни покрышки!
Дзенкнув, бутылка раскололась о трактор, тот, будто подбитый, резко остановился, взрыв землю. Выскочил тракторист, оббежал трактор, заорал:
— Ты мне весь бак помял! Как я его выпрямлю? На хрена сзади лупишь.
Я выбрался из окопа.
— Запомните, — обратился я к своим бойцам, — танк можно уничтожить, разбив бутылку с горючей смесью или взорвав гранату в районе расположения двигателя. Только так. А двигатель расположен за башней. Поэтому танк лучше пропустить за себя и поразить его с тыла. Сзади у него и броня тоньше. Все всё ясно? Кадет! Миша! Давай в окоп. Бутылки возьми. Не бойся, я испытал — окоп не обвалился.
— Давай, мазута!
— Не буду! Вы мне всю технику угробите.
— Видали? — это я уже своим, — одна пустая бутылка, а трактор выведен из строя. Танк — тот же трактор, только стреляющий. Угробить его не сложно. А теперь слушай новую установку — бить бутылки о гусеницы. Ясно? А то останемся без единственного эрзац-танка. Мазута, тебя так устроит?
— Сам ты мазута! Надо было тебя утюжнуть, пока ты был в окопе.
— Поздно опомнился. А Кадет бы тебе ещё в голове дырок наделал. И так там сквозняк, а было бы решето.
Тракторист сплюнул, под общий ржачь пошёл к трактору, лихо развернулся на месте, пролетел над окопом. Кадет, молодец, расколол одну бутылку о бульдозерный нож, вторую сзади, но в гусеницу не попал. Во, как всё быстро. А когда сам в окопе — будто часы проходят. Что это Мишка не вылазит? Подошёл. Он сидел на дне окопа, как суслик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
