— И что? — спросила стряпуха.
— Маги всю жизнь одни. Их опасаются. Не любят. До них даже дотрагиваться нельзя. Им и мизинцы отсекают, чтобы не могли носить венчальные кольца. Ни одна женщина не свяжет свою жизнь с тем, кто наделен Даром. Уж лучше любой выпивоха, пусть бьет и гуляет, но будет человеком, а не… Маги богопротивны. Они — зло. Ты же сама знаешь.
И Зария иссякла, поняв, что едва ли не впервые в жизни произнесла такую длинную и сложную речь.
— Нет! Не знаю… — Васька помотала головой. — Что‑то вообще ерунда какая‑то получается. То есть по всем законам и обычаям я должна была отказаться?! А почему дотрагиваться‑то до них нельзя?
— Да, должна, — кивнула помощница. — Он… существо, проклятое богами и людьми. Не бывало такого никогда, чтобы с магом кто‑то согласился жизнь связать. Это… так не бывает! Поэтому твой поступок… неправильный. Даже… глупый…
Последнее слово девушка прошептала, опасаясь, что сейчас получит тяжелую затрещину за то, что стала не в меру говорлива и дерзка. Но Лиска только хмыкнула.
— Это верно. Я сама вся неправильная. И глупая. Тоже мне — новость.
После этого стряпуха снова уронила голову на колени и глухо спросила:
— А чего ж трогать‑то его нельзя?
— Маги — зло, — терпеливо, словно ребенку, объяснила помощница. — Прикасаясь к ним, рискуешь потерять душу.
Василиса посмотрела на нее, как на припадочную:
— Что за глупость? Как — потерять? Я до Грехобора раз пятнадцать уже дотрагивалась и ничего, вроде еще на месте душа…
И она ощупала зачем‑то грудь, после чего уставилась на собеседницу, ожидая ответа.
— Но… ты же… все‑таки… — залопотала девушка.
— Что я же? — стряпуха смотрела вопросительно и конечно, от нее не скрылось то, как забегали у Зари глаза.
Чернушка, поняв, что избежать ответа не удастся, испустила тяжкий вздох и села на краешек лавки. Сегодняшний разговор был самым долгим в ее жизни, и наследница лантей не имела ни малейшего представления о том, что именно следует говорить. «Ты же сама — маг?» А если Лиса не знает о своем даре? Ведь и такое бывает… наверное. А если знает и вдруг… разгневается и решит, что тайну нужно уберечь? Возьмет, да испепелит на месте. Нет! Она не такая. Стала бы она готовить ей зелье от той отравы, которой ее потчевали? Стала бы защищать от мужа? Стала бы тащить бесчувственную до таверны?
Поэтому девушка собралась с духом и, как в омут с головой прыгнула, спросила:
— Ты когда‑нибудь… — Зария помолчала, судорожно подбирая слова. — Проливала кровь?
Василиса смотрела оторопело.
— Ну да. А как же? Пальцы ножом столько раз резала, что крови этой литра два насобирать можно было бы, — растерянно ответила стряпуха. — Нос однажды расквасила. А еще, как сейчас помню, случай был…
— Нет! — перебила поток ее красноречия собеседница. — Не себе. Другому кому. Убивала ты хоть раз?
— Чего-о-о?! — глаза кухарки полезли на лоб, все выше и выше, и выше. — Да я даже рыбу живую никогда не разделывала, хотя чего там — тюкни ей между глаз и все. Но я не могу. Она ж шевелится… не. Надо мной вечно все по этому поводу смеялись, — девушка поморщилась.
— Никогда? Никого? Вообще? — с каждым вопросом Зария чуть повышала голос и распахивала глаза, едва видные из‑под челки.
— Ну… как «никого»… комаров, пауков, мух там разных, — совсем уж потеряно проговорила Лиска, а потом чуть воспаряла духом: — И еще шершня! Знаешь, залетел ко мне такой однажды размером с хомяка, так я его…
— Так не бывает… — перебила ее Зария и потерла лоб. — Все хоть раз кого‑то убивали. Курицу там, кролика, поросенка… откуда ты такая?
— Издалека. И уж точно тут очутилась не по своей воле, — Васька поднялась с пола.
Поняв, что нечаянно влезла туда, куда ее не звали и пускать не хотели, чернушка приуныла. Ей ужасно не хотелось продолжать разговор, но выбора не оставалось.
— Понимаешь, у нас каждый хоть раз проливал кровь невинного. Скотина, домашняя, кошки-собаки, которых топят, мыши. А маги — они как будто усиливают все то зло, что ты успел сотворить. Я не очень в этом понимаю… — девушка развела руками, глядя на внимательно слушавшую ее Василису.
— Поэтому их не касаются?
— Да. Но с тобой все как‑то не так. Ты неправильная, — помощница улыбнулась, показывая, что это похвала, а не осуждение. — Ты мужчин не боишься, споришь, на меня не замахиваешься… чему тут удивляться, если даже дэйн к тебе тянется?
— Ага, словно кот к когтеточке, — хмыкнула Василиса.
— К тому же это кольцо — лишь залог того, что может случиться, — не слыша ее, продолжила объяснять Зария. — Это как… как обещание. Да, его нельзя взять обратно… но… многие пары всю жизнь носят кольцо на веревочке, на шее. Решение принимать тебе. Если ты не хочешь, то… он не может тебя заставить.
— Как это?
Зария отчаянно покраснела. Откашлялась. Покраснела еще гуще, стыдливо потупила взор и забормотала:
— Ну… мой муж меня не трогал… не только потому, что боялся. Он глупый, его бы ничего не остановило, вот только Боги защищают женщин. Взявший кольцо мужчина не может принудить… никогда. Без согласия у них просто не… ну… не… — чернушка шумно выдохнула. — Во-о-от и… так. А бывает, что мужчина любит… ну… мужчину… а это неправильно… и… он договаривается с девушкой… и…
Окончательно смутившись от столь страшных откровений, чернушка шумно выдохнула, вскочила с лавки, подхватила с пола пустое ведро и похромала на улицу за водой. Васька смотрела ей вслед, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
— Ишь ты… — выдавила, наконец, она. — И сюда просочились…
От этой мысли стало невыразимо смешно и кухарка, хихикая, взялась за работу. Главное она уяснила — кольцо, которое она приняла, это всего лишь помолвка, которая будет о-о-очень долгой. Потому что ничто не заставит Василису залезть в постель к мужчине, которому она не нужна.
Грехобор и Глен. Перехлестье.
Маг смотрел вслед ушедшей девушке, пряча тоску. В какой‑то миг он даже разозлился на нее за вмешательство. Ну, зачем? Зачем она приняла кольцо? Ведь понимает, что от ее жалости ему только хуже стало! Будет отныне, как собака, покой ее охранять, и всякий раз скулить от обиды, когда она пройдет мимо, не обращая внимания. А по-другому не получится. Он маг… У него, кроме рубахи, ничего своего нет. Хорош жених. Груз чужих грехов и искалеченная душа.
— Ты это… а ну, подь сюда.
Кому это? Ему что ли? Грехобор очнулся от горьких мыслей и увидел, что стол, возле которого он едва не сцепился с дэйном, взяла в кольцо толпа посетителей во главе с корчмарем. Вздохнув, маг вскинул руки, медленно поворачиваясь, давая возможность каждому увидеть, что он пришел с миром. Однако, несмотря на это, страх и брезгливое презрение явно проступали в обращенных на него взглядах. Люди ждали, когда он уйдет. Но он не двигался.
