— Нет. Балканский полуостров находится на юго-востоке Европы.
— Всегда подозревал, что у нашего географа неправильный глобус, — пробормотал я. — Ладно, едем дальше. Ты случайно не знаешь, почему они сорвались в такую даль с этих своих Бак… ну, откуда явились.
— Они сотрудничали с турками. Султан позволял им охотиться на местных повстанцев. Когда турок погнали, эта территория отошла австрийской империи.
— После чего вампирам там стало неуютно, — кивнул я. Кажется, что-то такое мелькало в газетах — не про вампиров конкретно, а вообще про турецкие дела. Всякие ужасы… которые, как выясняется, кое в чем были вполне реальны. Впрочем, никто у нас не уделял большого внимания заокеанским сплетням — даже сама газетенка, лепившая их где-то между сообщением об урагане в Канзасе и объявлением о пропаже девятилетней мисс Элли Смит.
— И они решили перебраться в Новый Свет, подальше от инквизиции.
— Они решили перебраться во Францию, — сказала Венга. — Сначала. Путешествовали под видом цыган. Один табор стал на земле отца, в двух лье от замка. Отец распознал их, вызвал охотников. Мы убили почти всех — и вампиров, и слуг.
Не знаю — то ли она как-то передала мне обрывок своих воспоминаний, то ли просто сработало мое не в меру живое воображение — но я вдруг увидел зеленый луг, яркую ткань шатров… а вот языки пламени, наоборот, были почти невидимы в солнечных лучах. И — тела убитых вокруг.
— Мы… — я замялся, — ты тоже там была?
— Да.
Самое жуткое в ней, подумал я, это все-таки голос. Не седые, словно у древнего старца, волосы, не звездочки на месте зрачков и уж точно не клыки, а голос — все время ровный, с одной и той же интонацией. Так мог бы говорить свежий зомби, хотя обычно у мертвецов проблемы с членораздельной речью. О вампирах я такого не слышал — да и, помнится, Мэлоун беседовал с шерифом вполне по-человечески — возмущался, злился и все такое.
Интересно, а не могло быть так, что вампирка все же умерла от ожогов, а мы её… подняли? Зомби-вампир… чур меня, чур… и потом, она же надела крест.
— Агент Ватикана не верил отцу, подозревал засаду. Нам прислали молодых охотников. Кто-то из вампиров сумел ускользнуть. Через месяц барон ворвался в наш замок.
— Барон?
— Так называл себя глава Семьи, которая была в этом караване.
— Ну, с первой частью разобрались, — соврал я. На самом деле кое-какие вопросы у меня осталась, вернее, возникли по ходу разговора — но ничего такого, что не могло бы подождать.
— Что привело барона со своей бандой в Запретные Земли?
— Я уже отвечала на этот вопрос.
— Что?! Вспомнил… ответ был «не знаю», верно?
— Да.
— А… ты ничего не хочешь добавить?
Голос остался прежним, но вот в глазах у неё что-то дрогнуло. Удивление? Или восхищение тупостью собеседника? Подозреваю, что второй вариант ближе к истине.
— Прошло две минуты. Я не узнала ничего нового.
Бог создавал человека по своему образу и подобию, но сейчас я начал всерьез жалеть, что в этих чертежах не было предохранительного клапана. Чтобы как на паровозе — п-ш-ш-ш и стравил излишек пара. Промывание мозгов апельсиновым бренди пока спасало, но фляга была не такая уж большая.
— Слушай, тебя что, всю дорогу от Франции держали в этом сундуке?
— Только днем. По ночам сажали на цепь.
— И что ты слышала при этом? Нет, стой, не отвечай на этот вопрос, — вовремя спохватился я, сообразив, что сейчас мне выдадут полное описание всех ночных звуков. Начиная от скрипа несмазанных колес и заканчивая отрыжкой у возницы.
— Вампиры… хозяева каравана… что-нибудь говорили о цели своего путешествия?
— Да.
— И что же именно?
— Они надеялись найти безопасное место.
— Здесь?! В Запретных Землях?!
— Не знаю.
— Знал, что ты так ответишь, — пробормотал я. Интересно — могли эти вампиры страдать каким-то расстройством головы, причем заразным? Это многое бы объяснило.
— Вопросы кончились?
— Еще один, последний. Что или кто спугнул напавших на караван орков ты, конечно же, тоже не знаешь?
— Не знаю…
— Так и думал.
— …но могу предположить.
От неожиданности я едва не выронил флягу.
— Ночью караван охраняли какие-то существа. Барон призывал их своей магией. В начале боя был похожий всплеск.
— Долго же они просыпались, — заметил я. — Или… они были в фургонах или как?
— Не знаю, — улитка вновь спряталась в раковину. — Я их не видела.
— Но может…
— Кейн! Подойди ко мне!
Обернувшись, я увидел, что Лисса в своей любимой коленопреклоненной позе сидит на краю поляны и внимательно разглядывает что-то небольшое, бурое… издалека очень похожее на конский навоз.
Вряд ли она хочет сказать мне что-то хорошее, тоскливо подумал я.
— Ладно, закончим пока с вопросами. Тебе что-нибудь нужно?
— Мои шпаги.
— Ну, если найдешь, бери…
— Уже нашла, — сообщила вампирка и, наклонившись, выдернула из трофейной кучи длинный кожаный сверток. — Но ты приказал складывать сюда все, что найдем.
— Да, приказал, — пробормотал я. — Было дело.
Черт, надо будет следить за языком, нет, надо будет очень внимательно следить за языком. Чтоб меня…
Поднявшись, я залпом допил остатки бренди, уронил флягу и пошел — почти не шатаясь, честное слово! — «радовать» Лиссу.
Впрочем, китаянка меня опередила.
— У меня есть для тебя две новости, компаньон.
— Хорошая и плохая?
— Нет, — мотнула головой девушка. — Плохая и очень плохая.
— Тогда начни с плохой.
— Мы все умрем.
— Просто замечательно, — вздохнул я. — Моя бесконечно счастлив. А что же тогда очень плохая новость?
— Это может случиться сегодня до заката.
С этими словами китаянка указала вниз, на землю, точнее, на предмет перед собой. Зрение меня не подвело — это действительно было здоровое конское яблоко, на котором остался смазанный отпечаток лапы. Длинная узкая ступня и четыре пальца… с когтями.
— След костлявой гончей, — последние два слова Лисса произнесла — как выплюнула. — Не думала, что еще раз встречу этих тварей.
Название прозвучало на редкость обыденно — и оттого показалось еще страшнее.
— Тварей?
— На поляне все затоптано, но, — Лисса начертила пальцем в воздухе круг, — я пробежалась по зарослям. Их было три, появились с северо-востока, помчались на юго-запад.
— Думаешь, они спугнули орков? — спросил я. Отпечаток выглядел паршиво, интонации китаянки — еще хуже, но чтобы орки бросили такую уйму добычи, все должно быть по-настоящему плохо.
— Кейн, — Лисса, наконец, отвлеклась от разглядывания навозного следа и посмотрела на меня, — скажи: если на тебя вдруг бросится тварь, выглядящая как помесь волка с аллигатором, но при этом размерами с бизона… ты побежишь прочь быстро или очень быстро?
— Я очень быстро научусь летать.
Глава 10
— Сегодня у стервятников удачный день, — сказал я.
— Ы-ы, у нас тоже, эй-парень! — Гоблин хлопнул себя по бедру, где четверть часа назад болтался туго набитый кошелек — ныне похороненный под приметным кактусом.
— А мог быть еще лучше, не реши кто-то сдернуть по-быстрому…
Я уже раз двадцать успел пожалеть, что не позволил Толстяку навьючить на свой зеленый горб все найденное им барахло. Да хотя бы половину… или треть. Пусть бы попробовал, пусть. Шагов сто или двести — вряд ли его бы хватило на дольше.
С другой стороны, оставался риск, что зеленошкурый свихнется от жадности — а затем и надорвется. Идти же по Запретным Землям без проводника было куда менее приятной перспективой, чем выслушивать очередное нытье этого самого проводника. К нытью-то я уже начал привыкать, да и на фоне разговорной манеры Венги даже гоблинские разглагольствования казались эталоном ораторского искусства.
— Зеленый, ты хотел дождаться возвращения хозяйских песиков?
— Этих, что ли? — Гобл направился было к лежащей у скалы туше, но на полдороге передумал и ограничился плевком. — Подумаешь… если с ней разделались даже эти тупари-орки…
— С одной из трех, зеленый, только с одной.
— Хошь пари, эй-парень?! Оставшиеся тушки валяются милей-другой дальше! Ставлю двадцатку, что эти дохлятины дольше не продержались!
— Дурак, — презрительно бросила китаянка. — Костлявые гончие могут бежать по следу сутками.
— Ыгы-ыгы, канешна, — осклабился Толстяк. — А я могу хлестать кукурузное виски месяц кряду! Разуй глаза, подруга! Лично я вижу только смердящий труп дворняги-переростка — и при этом ни одного дохлого зеленошкурого!
— Увидишь, — пообещала Лисса, — и не одного. Им скоро придется дать передышку лошадям. Даже ваши хваленые мустанги не выдержат.
— Два к одному, подруга! И я, — азартно выкрикнул гобл, — ставлю сорок, нет, сотню!
