— Ты ведь тоже в курсе того, что происходит?
Кажется, что он был готов к этому вопросу и никак не отреагировал на его слова, Стэн чувствовал, что его лицо застыло, превратившись в маску, сохранив эмоции, а заодно и тайну этих двух.
— Тогда ты знаешь, что он сделал это первым!
— Не понимаю, о чем ты. Ты или выскажи все ему, или ей, а еще лучше поговори с ней по душам и…
Не хватало только все испортить, чтобы эти двое не просто подрались, но и поубивали друг друга. Все в конечном счете будет напрасно.
— Засунь свои советы знаешь куда?!
Он сует смятые листы Стэну и с разбегу вбегает в море, холодная вода захватывает тело практически сразу же, тянет на дно, и он скоро оказывается там, делая первые гребки.
— Что он отдал тебе?
Рафаэль спрыгивает с крыши, присоединяясь к Стэну, что складывает конверты посланий, приподя их в более-менее нормальный вид. Он убирает их в карман, чтобы рад Раф не смог увидеть даже слова, спрятанного в них.
— Записку для Нэт.
— Что в ней?
— Я не читаю чужих записок, ты же знаешь, — он смотрит на друга, что вышагивает, рядом нисколько не расстроившись его отказом прочитать содержимое. — Может ты изменил своим джентельменским принципам?
— Ммм? Прости? — Раф не понимает, его куда больше интересует миссия что возложена на них. — Я думаю куда могла подеваться эта тварь и почему она бросила все вот так резко?
— Услышал шум и сбежал?
Он и сам не знает зачем потребовал письмо у Джейка. Лучше было бы, чтобы эта история заросла быльем и закончилась уже сейчас, но он посчитал, что письма, как и рукописи не должны ни гореть, ни тонуть, ни пропадать во мраке.
— Или узнал все что ему было нужно. Ты уверен, что ребенок Нэт обычный?
— Хочешь проверить это?
Они не поедут обратно. От ЦКЗ и не осталось ничего Эзио проследил за тем, чтобы у них не осталось ни клочка бумаги, ни снимков в сотовых телефонах.
— Да. Я поищу то, чем можно было бы подпитать ЭМРТ, а ты попробуй убедить Нэт.
— Это будет сложно. Ты видишь, как она рада тому, что все обошлось. Мне кажется, что она до сих пор не верит своему счастью.
— Ты уж постарайся.
Раф медлит.
— Мне кажется, что остальные не оставят ее просто так, повторюсь, я считаю, что она слишком много знает, чтобы оставлять ее вот так. Мне вставать на пути у вампиров и умирать здесь, или же подставляться перед этим….
Раф мотает головой назад.
— Не надо ЭМРТ. Она была внутри, когда ты ее нашел. Будь в ней хоть несколько граммов металла — они бы оказались на стенках трубы.
— Хорошо.
Об этом Рафаэль не подумал.
— Все равно надо убедиться в том, что Джейк сказал ей все, что нужно и она не помнит, что я такое.
* * *
— Ты уверена в принятом решении?
Алекс, не раздумывая, кивает, говоря тихое, но твердое «да». Она уверена, что всё будет хорошо. Они справятся. Джейк поймет и простит. Пусть и не сразу.
— Он будет орать и злиться, но он обязательно отойдет.
— Тебе виднее, — говорит Керри, делая глоток чая из чашки. — Я не знакома с этим вампиром.
Алекс думает, что это хорошо.
«Прекрасно!»
Рафу вот она пожелала остаться там раз и навсегда, вдохновившись первой эмоцией — злостью за то, что тот всего лишь поделился с Керри своей бедой.
«Он обсудил одну женщину с другой. Кому вообще это было бы приятно?!»
Не ей.
«Все-таки хорошо, что его не было рядом и я не сказала ему и этого!»
Алекс кивает, фокусируясь на плавающих в чашке чаинках. Это не молоко, но и чаем это тоже назвать трудно. Крепкий чай вымывает кальций из костей и садит сердце — слова Стейси. Их сегодняшнее времяпрепровождение напоминает посиделки подружек, которые принесли подарки в честь будущего рождения ребенка. Крохотную одежду, обувку, игрушки и бутылки, даже маски для посещения врача.
Алекс не устает умиляться этому. Все те вещи, что купила Стейси, не производят на нее такого впечатления, как эти. Она обжила ту комнату, пользуется вещами, что предназначены ей и то не всеми. Ею прочитаны книги. Она знает, как лечить колики в животе, каким гелем воспользоваться при рези зубов, но к детским вещам так и не притронулась. Откровенно говоря, ее немного напрягает это. Она не выбирала их. Что бесит больше всего — это то, что Стейси купила их как будто бы для своего ребенка. Нет в этом ничего плохого, но время от времени ей кажется, что вампирша воспринимает ее как суррогатную мать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я бы не стала рассказывать об этом, — говорит Стейси, отправляя в рот желтый кружочек сушенного абрикоса.
— Потому что ты бы этого не сделала бы.
— Все равно не стала бы.
Керри молчит и вместо лицемерных слов поддержки сжимает ее пальцы.
— Всё будет хорошо, раз ты так уверена в этом.
В дверь стучат.
— Молочник! — подпрыгивает на месте Стейси и оказывается за пределами стола. В мгновение ока. Алекс никогда не привыкнет к таким перемещениям.
Она не уверена, что это он. Хотя в холодильнике молоко всегда свежее и они даже выставляют бутылки за дверь. Время от времени. В подвале их накопилось невероятное количество.
— Почему бы не отдавать бутылки тому самому молочнику, который приходит и приносит готовое каждый вечер?
— Для этого есть другие люди.
— Он ведь все равно на машине?
Алекс убирает с плеча, защекотавшие волосы. Волосы стали очень длинными. Она в очередной раз прислушивается к себе, у нее теперь не проходящая паранойя — то и дело мерещатся предвестники схваток. Она только недавно начала ходить и перестала отлеживаться в кровати, после того как Стейси накачала ее препаратом, что предотвращает это все.
— Алекс?
Она оборачивается и видит его. Мокрые волосы, что стали такими темными, заострившиеся черты лица, еще мокрая, но местами уже сухая одежда.
— Джейк? Джейк!
Она отставляет чашку. Керри отодвигает стол, просто приподняв и убрав его в сторону.
— Я думаю, что вам нужно побыть вдвоем.
Алекс обнимает его с бешено застучавшим сердцем, с радостью, что затопила внутренности, как будто подсветив их изнутри солнечным светом. Она обнимает его такого мокрого и в тоже время горячего, обострившееся обоняние улавливает слабый, но такой родной запах. Алекс не слышит, как щелкает дверь, но именно в ту минуту Джейк отстраняет ее от себя, держит ее за запястья. Но не это пугает ее, а его взгляд.
Счастье не длилось долго.
Ей больно и, как и с Рафом она чувствует, но не говорит ему ни о чем.
— Ты изменилась.
Он отпускает ее и складывает свои ладони, не спрашивая, на ее животе, прислушиваясь. Ее девочка атакует и его, вместо нее возмутившись его беспардонности. Он никак не комментирует это, только кивает чему-то своему.
— Какой срок?
Она волнуется. Стейси так и не определилась со своими формулами. Она сетует на то, что ей просто-напросто не с чем сравнить. По человеческим меркам только-только пошел пятый месяц и рожать еще рано, а вот по-вампирски и тому, что происходит с ней сейчас восьмой месяц — еще немножко и пора. Все происходит в два раза быстрее.
— Если переводить на вампирский, то восьмой, — она не может не улыбнуться. Это улыбка граничит с радостью и облегчением. Она дождалась, сделала это! Они сделали это!
Он качает головой. Его глаза окрашиваются красным, черным и опять красным. В глазах нет ни капли нежности или радости. Оно было в самом начале. В его оклике, в его взгляде, в его осторожных прикосновениях к телу. Или она придумала себе всё это?
— Даже не обнимешь меня?
— А если говорить о людях?
Алекс теперь и сама отстраняется от него. Она готовилась к худшему и много-много раз прокручивала в голове то, как начнет этот разговор, но не была готова вот к этому. Она выбросила из головы знание о его патологической ревности, а не только к Рафаэлю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Пятый. Но ты ведь не человек.
Алекс видела, как заживают его раны. Джейк показывал ей, что и ожог от окурка не оставит на нем никакого следа.
