«Бодрянка, наверное… – подумалось мне. – Однако караул тут выставили по всем правилам. Война диктует…»
После недолгого препирательства одного бойца послали в эллинг и вскоре оттуда, на ходу застегивая здоровой рукой черную шинель, выкатилась фигура знакомого моряка.
В молчании подождали, пока тот доберется в сопровождении солдата до ворот.
– Имперского флота капитан – лейтенант Плотто. С кем имею честь… Савва? – удивился он.
– Старший фельдфебель артиллерии Савва Кобчик, – передразнил я его, но в рамках приличий, вскинув руку к шапке в воинском приветствии. – Прибыл с визитом вежливости для обмена опытом. А также представляюсь вам по случаю назначения на пост помощника Королевского артиллерийского полигона.
– Это вовремя, – улыбнулся каплей. – У меня как раз к тебе вопросы накопились.
Офицер пожал мне руку и повернулся к разводящему.
– Пропустить.
– Но, господин капитан – лейтенант, а как же пропуск? Без него не положено… – возмутился ефрейтор.
– Пропустить под мою ответственность. Немедленно. Выполнять, – в голосе Плотто зазвенела сталь.
– Садитесь в санки, господин капитан – лейтенант, – пригласил я. – До ангара все ж далече топать.
– Как мне эта тупая пехтура уже надоела, – пожаловался мне каплей, когда мы отъехали от ворот. – Скорее бы уж морячки прибыли. Тогда и порядок будет.
– А зачем тут моряки? – удивился я. – Тут моря нет. Одни болота.
– Отряд принадлежит флоту, – убежденно высказался офицер, – и обслуживать его должны матросы. На такой большой дирижабль только наземной команды должно быть не менее сотни человек. Обученных… И двойной комплект экипажа. А тут только колючку натянули, болвана у ворот поставили и считают что все в порядке. И самое ужасное в том, что они здесь приданные. Я им не командир.
У ворот эллинга, на всякий случай накинул на кобылу попону от ветра и прошел за моряком в прорезанную в стене эллинга калитку.
Внутри ангара холод чувствовался едва ли не сильнее, чем снаружи. И в многочисленные щели немилосердно задувало, как в аэродинамическую трубу.
Скелет дирижабля был все таким же. Но только на первый взгляд. Изменились очертания задней гондолы, которая обзавелась дополнительными винтами по бокам на выносных фермах.
Несколько человек в овчинных куртках и валенках лазали по этому скелету и что-то в нем крутили, не обращая на нас внимания.
Каплей, несмотря на увечье, быстро сменил шинель на такую же куртку и вязаную шапочку.
– Мда – а–а – а… – протянул я. – Этак война быстрее закончиться, нежели этот летающий слон полетит.
– Я, Савва, надеюсь все же отбомбиться с него по врагу еще до конца войны. И это не летающий слон, а «воздушный крейсер». Теперь у него такое официальное наименование в реестре императорского флота, – показал каплей свою довольную улыбку.
А то как же? Понимаю. Для флотского командир крейсера это вам не командир какого-то дирижабля. Уважение априори, сразу и зримо.
– Вот смотри… – подвел меня каплей к середине скелета летательного аппарата легче воздуха, если говорить официально. – Вот на всем этом пространстве между гондолами, что очень важно внутри оболочки можно установить до двух тонн бомб. Это как минимум, а то и больше. Все зависит от дальности полета, ибо, чем дальше, тем больше съедают полезный вес сопутствующие, а не боевые грузы.
– Так в чем вопрос?
– В креплениях. Взрыватель приходится настораживать еще на земле при подвесе, а наверху так мотает ветром, что в квадратных коробах под твой стабилизатор снаряд раскачивает… и… Сам понимаешь… взрыватель очень чуткий. Боимся, что при ударе стенки снаряда о короб взрыватель может сработать. На самом дирижабле…
– Осмелюсь заметить, бомбы надо выделывать специально, – ответил я. – Переделки старых снарядов – паллиатив, – ввернул я умное слово. – Не одно, так другое вылезет при переделках обязательно. И вряд ли на выходе при всем старании и умении получим то, что желаем.
– Я поднимал этот вопрос. Бесполезно. Сказали, пока старые снаряды со складов не израсходуем, новых воздушных бомб заводы делать не будут. Начальство тоже понять можно, – махнул рукой каплей. – Столько складов занимают старые запасы… И лежат они там мертвым грузом. Да же в крепостных фортах пришлось срочно менять старые орудия на новые. Дальнобойные. А бомбежка с воздуха пока только в теории. Ее еще нельзя включить в реальные боевые планы.
– Я подумаю над этим, – пообещал я. – Если сможете, то через недельку добро пожаловать ко мне на полигон.
И я еще раз осмотрел скелет дирижабля.
– А как у вас на флоте с этим обстоит? С безопасностью от таких взрывателей.
– При хранении они инертны. Комендор особым ключом взводит взрыватель непосредственно, перед тем как вложит снаряд в казенник орудия.
– Уже интересно… – протянул я. – А если расположить в креплениях дирижабля бомбу горизонтально и взводить взрыватель в полете, непосредственно перед тем, как ее сбросить? Почти как у вас на флоте. А то тут у вас во – о–о – он сколько свободного места.
– Придется менять всю систему креплений снарядов, – возразил каплей. – Столько работы под хвост стерху.
– Но можно, по крайне мере, попробовать на разведывательном аэростате сделать парочку опытовых креплений. И на полигоне у меня испытать конструкцию. И не одну… Зачем сразу весь крейсер переделывать?
– Мысль! – осклабился моряк. – Голова у тебя, Савва, варит очень качественное масло. Учиться тебе надо.
– Мне и Вахрумка то же самое говорил, – не стал я отрицать очевидного факта.
– Теперь задавай свой вопрос. Зачем приехал?
– Тут такое дело, господин капитан – лейтенант, что родилось у меня несколько изобретений. И… неясно мне как их оформлять положено в соответствии с новым указом императора. Куда обращаться… В какой форме подавать… Да и боюсь обманут, как это в обычае у городских по отношению к деревенским.
Каплей на минуту задумался и уверенно сказал.
– Это поправимо. Есть такие специалисты среди поверенных по юстиции. Но стоит денег…
– Я готов поделиться императорской премией. Лучше получить часть, чем ничего.
– Никто не будет работать на тебя в надежде на эту премию. Ее дадут только за утвержденное оригинальное изобретение. Вместе с хартией, в которую впишут имя автора. За действительно что-то новое, а не за то, что ты «изобрел» по незнанию то, что уже существует. Такое тоже бывает. Поэтому патентный комитет все заявки проверяет на новизну по своему архиву. Это не быстро.
– Осмелюсь спросить: сколько это будет стоить? – мысленно прикинул я свои финансы.
– Точно не знаю… Но, думаю, не меньше золотого кройцера за одну заявку. А то и двух. Поверенному детей надо кормить каждый день и по возможности вкусно. А почему ты не хочешь провести этот вопрос через штаб? Там бесплатно.
Я лукаво, но твердо посмотрел на капитан – лейтенанта, да так, что он смутился. Вспомнил, что идея стабилизатора для бомбы была моя, а названа бомба его именем.
– Кто я для штаба? – наконец произнес я. – Малограмотный дикий горец? Да еще в чинах невеликих. Кто я такой чтобы отбивать хлеб у дипломированных чертежников с «волосатой лапой» в верхах?
Однако первые мои городские траты были совсем сторонние. Забрав штаб – ефрейтора из воздухоплавательного отряда, я попросил его первым делом отвезти меня в то место, где торгуют дешевыми книгами. И тот показал мне неприметный букинистический магазин в узком кривоколенном переулке почти в самом центре города. Сам бы я эту торговую точку вряд ли бы нашел. Тем паче, что и вывески никакой на улице не было.
В уютном, пропахшем книжной пылью небольшом подвальчике у старого ссохшегося старичка в бархатной шапочке «менингитке» на распущенных седых волосах я при свидетеле купил учебники по физике, химии, механике и высшим разделам математики. Местному и имперскому языкам. Не только за среднюю школу, но и за курс технического училища. Все на имперском языке. Дешево до безобразия. Наверное, от того что эти книги поменяли за свою жизнь не одного и даже не двух хозяев. Переплеты потрепанные, углы листов захватаны, почеркушки какие-то на полях.
Толковый технический словарь также не избежал моего внимания.
Подумав, купил также активно навязываемый продавцом толстый учебник по ольмюцкой литературе. Тот совсем копейки стоил. Дешевле только даром.
Знаю я это все или не знаю, но купить обязан. Мне крайне необходима железная отмазка о моем ударном самообразовании. А то вот каплей Плотто сегодня на слово «паллиатив» из моих уст аж стойку сделал не хуже пойнтера на вальдшнепа.
Да и вечерами на полигоне делать совсем нечего – почитаю. Может, и экзамены за среднюю школу сдам экстерном…
