На что я действительно разорился, так это на большую бронзовую готовальню в коробке из полированного красного дерева. Очень уж понравилось мне, как благородно отблескивают эти инструменты в гнездах темного вишневого бархата. К ней вдобавок пару качественных линеек – большую деревянную и маленькую бронзовую. Транспортир. Угольник. Чертежную доску. Все секонд – хенд. Все подержано, но в приличном состоянии.
Из того на чем муха не сидела, добрал набор карандашей разной твердости в картонной коробке, стопку больших ватманских листов – сколько в тубус влезло, несколько тетрадок в клеточку и черную тушь.
Если подавать заявки на патентные привилегии то делать это надо все по взрослому, как тут принято. А не абы как…
Да и еще одну забавную для меня толстую книжку углядел и тут же схватил ее, не глядя на цену. «Двигатели внешнего сгорания и машины, построенные на них» было написано на корешке местным языком. И издана она всего два года назад как учебник для Политехнического института. А уж какие там были качественные гравюры и как их много… Отдал мне ее старик совсем даром в качестве комплимента мелкооптовому покупателю и приглашал заходить к нему чаще, сдавать на комиссию ему книги, которые стали мне не нужны.
Штаб – ефрейтор Пуляк только головой качал, глядя на мои безумные, по его мнению траты. Только что языком осуждающе не цыкал. Это хорошо. Значит, качественная сплетня обеспечена.
– Что так осуждающе смотришь, – подмигнул я ему. – На полигоне у меня ничего нет из того что было в Чертежном бюро.
– Да, сказал бы раньше… – махнул он рукой, помогая мне укладывать покупки в санки. – Я бы тебе ватман и так достал бы… Причем намного дешевле. Полная пачка тебе обошлась бы всего в две бутылки сливянки.
– Кончиться этот, обращусь, – на полном серьезе пообещал я. – Кстати, ты не знаешь, где можно сдать экстерном экзамены за начальную школу?
Комиссия по приему квалификационных экзаменов в размере средней школы находилась в больших казармах, в которых я квартировал осенью под лестницей. Там у меня приняли заявление на испытания и выдали график экзаменов. Если бы не ефрейтор, я бы, наверное, в жизни не догадался, что такое присутствие есть в обычных казармах.
В графе «откуда получены знания» написал «прошел обучение у юнкеров и офицеров тех подразделений, в которых служил и самообразование».
Так я получил еще один законный повод отлучаться с полигона. И это есть гуд.
Лошадь и санки пристроил в конюшне. Дал серебрушку дневальному, чтобы присмотрел за моим грузом. А то там не только мало кому нужные учебники, но и медные листы, латунные трубки и полпуда олова в кусках – ефрейтор достал по цене металлического лома. Как? Не спрашивайте. Сам не знаю.
Встал на довольствие в столовой при казармах и отправился с ефрейтором ужинать в ближайший кабачок по его выбору. Из простых, но чистых. Ничем мне не обязанный человек для меня старался, так что угостить я его обязан по любому.
Угостились в тот вечер мы не только вином и стряпней, но и солдатским борделем, который мне совсем не понравился. Бабы там все в возрасте потасканные и вульгарные. Накрашенные как клоуны в цирке, курят и очень много пьют. Но умелые, не отнять… Пуляк остался доволен, а это в данный момент главное. Так что плевать, мне туда больше не ходить.
Что там Йозе говаривал про податливых прачек?..
21
На полигон притопала пешкодралом маршевая рота в полтораста рыл мобилизованных сосунков.
Вот и прошлось побегать моей команде, сооружая и обслуживая «батальонную колонну» по которой пехотинцы учились стрелять ротным залпом на километр.
Как по мне так это бесполезное занятие в современной войне – залповая стрельба на дальние дистанции, когда чуть что все на землю падают и окапываются как кроты. Так можно было воевать до появления пулеметов, когда враг давил массой больших батальонов в плотном строю.
А так… дальше четырехсот метров мушка почти перекрывает ростовую цель. Тут главная задача, наверное, не стрельбы, а офицеру покомандовать и солдат приучить слушаться.
Ради интереса после первого такого занятия послал своего ефрейтора посчитать попадания в новенькие мишени. Одиннадцать процентов от сожженных патронов получилось… Ну, и кто им доктор?
Ротный фельдфебель, дядька за сорок, сходу меня озадачил.
– Где расписаться у тебя за расход патронов?
– Так еще стрельбы не кончились, – возразил я. – Закончатся – подсчитаем. Тогда и распишетесь.
– Ты мне вола не крути, старшой, – поправил фельдфебель мизинцем свои пышные усы с подусниками, которые были очень модные в прошлое царствование – король так ходил Бисер предыдущий, и усмехнулся. – Считать он тут будет,… Ты мне лишний ящик патронов в повозку положи, и я тебе подписываю чистую ведомость. Списывай потом, сколько тебе надо.
Посмотрел внимательно на мое недоумение и спросил.
– Ты новенький, что ли здесь?
Я кивнул.
– Вот и учись у старших как надо службу нести, – хохотнул он.
Когда эту же маршевую роту обкатали на преодолении проволочных заграждений… Стало грустно.
Заграждение «в три кола» пехота даже снабженная на каждый взвод большими ножницами для резки проволоки и без какого-либо поражающего огня со стороны «противника» преодолевала эти три нитки колючки почти двадцать минут.
Лейтенант Щолич, на котором висела эта учебная программа, только изощренно матерился на местном языке.
Когда я захлопнул крышку часов и объявил, что его роты больше не существует, то пехотный командир, ничтоже сумняшися, просто обвинил мою команду в моем лице, что она построила «нереальные в жизни препятствия».
На что мы переглянулись со Щоличем, и с апломбом заявив, что на первый раз они штурмовали как раз «учебные» заграждения перевели их на участок, где проволока была натянута в пять рядов. И потребовали, чтобы сам ротный возглавил учебную атаку. Что самое удивительное так это то, что пехотного капитана и это не проняло. И мне жутко стало жаль этих молодых жизнерадостных парней, участь которых состояла в том, чтобы не пережить первую в своей жизни атаку.
– Ускоряйте движение роты в атаке на препятствие, капитан, – мрачно выговорил ему Щолич. – Каждая лишняя минута это двести выстрелов из пулемета по вашей роте.
Когда приехал из штаба проверяющий полковник принимать зачеты у маршевой роты, то капитан пехотский ему на нас нажаловался, что это специально так его гнобят на полигоне. Основным его аргументом выдвигался тот тезис, что без артподготовки пехота в атаку не ходит.
Наш капитан Многан спокойно пожал плечами и заявил на инсинуацию, что пушку и снаряды к ней он обеспечит – на складах это есть, только вот на полигоне нет постоянного артиллерийского расчета.
Полковник поспособствовал, отправил в город с приказом своего адъютанта и на следующий день на полигон пригнали восемь канониров во главе с фейерверкером в качестве длительно прикомандированных в нашу часть. Очень недовольных такой ссылкой в лесную глушь.
Эллпе из своего хозяйства выделил трофейное орудие и телегу снарядов. Кстати, артиллеристов Многан сразу приписал к нему в хозяйство – по нахождению материальной части. И пусть он теперь за их дисциплину и отвечает. Фельдфебель упираться не стал и, недолго думая, закрепил за ними в своем хозяйстве холодный артсклад. Чтоб служба медом не казалась.
– Вот сейчас и проверим все на условиях приближенных к боевым, – удовлетворенно потер полковник ухоженные ладошки, как муха лапками перед обедом.
Меня как чертик дернул.
– Осмелюсь спросить, господин полковник, наступающую роту обстреливать из пулеметов мишенной команде также прикажете?
Тяжелый взгляд полковника меня просто ударил.
– Не умничайте, фельдфебель, без особого на то приказа.
Я и сократился.
Как и следовало ожидать, обстрел проволочных заграждений шрапнелью ничего не дал.
А впереди таких рот нами ожидалось на полигонную учебу много. Для которых колючая проволока перед окопами становилась прочней крепостной стены.
С этим надо было что-то делать, но как устроен «Змей Горыныч» который применяется для такого разграждения в Российской армии, я не знал. Видел один раз из башни БТР его действие на учениях и впечатлился. За пять минут мы получили вполне сносный проход для бронетранспортеров всей мотострелковой роты в пяти рядах минированной колючей проволоки.
И совсем я не помнил, как такие заграждения преодолевалось в моем мире в первую мировую войну. Это вообще самая малоизвестная война для нашего населения. Наверное, оттого что большевики ее тупо слили, завершив ее, по словам самого Ленина «позорным и похабным» Брестским миром, предав в этой войне всех своих союзников буквально накануне общей победы.
