class="v">Слоновых-де костей, дак зубья рыбьяго,
Розметал он кроватку по цисту полю!..»
115. Тут проговорыт Илья дак старой Муромец:
«Ты зацем же дурацыш, Добрынюшка?»
Отвечат ему Добрынюшка таковы реци:
«Я за то ему прырвал дак тут белой шатер,
Ростоптал сорокофку дак с зеленым вином;
120. А написана-де подресь неудобная,
Ишша та мне подресь не пондравилась;
Розметал я тут всё дак по цисту полю!» —
«А поедём мы, молотцы, в Киёф в самой грат
А к тому же-де ко князю ко Владимеру,
125. А к тому же-де ко князю де стольнёкиефску!»
Говорят, (князь) побранил обех.
Локтев Михаил Петрович
Михаил Петрович Ло́ктев — крестьянин д. Немнюги (именно из Верхняго конца), выше среднего роста, около 75 лет по его счету и 78 по счету его жены. Он женат на второй жене, имеет 4 сыновей; живет у женатого сына, который часто бьёт его, если он не работает. Раньше старик часто бывал на Кедах, но теперь по дряхлости делает только легкую домашнюю работу: шьет «бахилы» (тамошние сапоги) по 30—35 коп. за пару, «бота́ет рыбу»* и т. п. Он пропел мне три старины: 1) «Дунай сватает невесту князю Владимеру»; 2) «Купанье и бой Добрыни со змеей и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича» и 3) «Молодость Добрыни и бой его с Ильей Муромцем». Первую старину он «перенял в Мегры», когда был там на промыслах. Раньше он знал более старин, более пяти, но теперь, по его словам, у него мешается память, и он позабыл остальные. Следует отметить частое употребление у него «бы» не только при прошедшем (сложном), но и при других формах глаголов. Пел он довольно громко и с охотой.
227. Дунай сватает невесту князю Владимеру
А що во стольнем во городи во Киеве
Да у ласкова у князя да у Владимера
А-й заводилось пированьицо-почесьён пир,
Да для многих кнезей да для бо́яров
5. А-й да всех-то хресьянушок прожытосьных,
А-й для тех жа купцей-гостей торговыих.
Ишша все-де на пиру да напивалисе,
Уш все-де на честном да наедалисе,
Да уш все-де на пиру да пьяны-весёлы;
10. Да един-де доброй молодец не пьёт, не ест,
Он не пьет-де, не ест да не кушаёт,
Уш беленькой лебёдушки не рушаёт,
А-й как серыма-ти гусями не закусывать;
А-й он веть было повесил да буйну голову
15. Уже в матушку сыру землю,
Утупил он оци да свои ясные.
А-й да говорыть-де Владимер да таково слово:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиць млад!
А-й ты што же не пьёш, не еш, не кушаёш,
20. Уш ты беленнькой лебёдушки не рушаёшь,
А-й да серыми-ти гусеми не закусываш?
А-й тибе место разве не по вотцины?
А-й уж, видно, тибе не сидеть будёт;
А-й хош ты, дак пере́веду!..»
25. А-й говорит-де Добрыня да таково слово:
«Уш ты ой еси, да Владимёр да стольнекиефской!
Уш нет бы мне брателка крестового,
Уш на имя Здунаюшка Иванова!»
А-й бы говорыт Владимёр да таково слово:
30. «А-й да сидит бы Здунай да в глубоком погребе,
А-й да за той же задвижкой да за железною
(А-й да не маленька задвижоцька — сорока пудоф!),
А-й наложоны замоцьки сорока пудоф!..»
А-й говорыт бы Добрыня таково слово:
35. «Уш ты батюшко Владимёр стольнёкиефской!
Да скажу тибе слово да слово тайноё, —
Не моги ты бы миня за слово да ска́знити,
Ты моги миня бы за слово помиловать,
А-й не сылай ты миня да в сылки дальния,
40. Не копай ты миня в глубоки погребы».
А-й говорыт-де Владимёр да таково слово:
«Говоры ты, Добрынюшка, што те надобно,
А-й да Добрынюшка млат Микитиць веть[113]!» —
«Уш ты ой, Владимёр да стольнёкиефьской!
45. Я давно не видал бы да брата крестового,
Да крестового брателка названого;
А-й да не можно ле ноньце* выпустить?..»
Закрычал бы Владимер да стольнекиефьской:
«Уш вы, клюцьницьки-замоцьницьки, ступайте веть, —
50. Отмыкайте глубоки, больши вы погребы,
А-й выпускайте Здунаюшка Иванова!
А-й выпускайте-тко Здунаюшка на белой свет!»
А-й веть тут не ослышились бы клюцьницьки-замоцьницьки:
Отмыкали бы ноньце глубок погреп,
55. А-й выздвигали бы заслоноцьку железную.
А-й веть бы ноньце Здунаюшко выговарывал:
«Отчего я бы ноньце веть Владимеру?
А-й да не надобно бы был да равно тритцеть лет».
А-й говорыл-де Здунай да таково слово:
60. «Уш вы ой еси, клюцьницьки-замоцьницьки!
А-й вы спускайте-тко лисёнку сорока сажон!»
А-й говорыл-де Здунай: «Да мне не надобно,
А не надобно мне ли́сёнка сорок сажон!..»
А-й отделялса бы от матушки от сырой земли,
65. А-й как выскакивал из глубока да больша погреба
А-й да на матушку бы ноньце да на сыру землю.
А-й да пошёл он на лисёнку на косисцяту
Ко Владимёру бы ноньце да на красно крыльцё,
Он ступал-де на лисёнку бы ноньце
70. Да хваталса бы тетивоцьку бы залочону:
Как ступень до ступеня да догибаицьса.
Заходил бы Здунаюшко на новы сени:
А-й сколыбаласе бы грынюшка светлая,
А-й на тех бы столах питья разноличные
75. А-й розноличные бы питья росплескалисе,
А-й да стокашки бы с поднософ бы покатилисе.
Заходил он бы в грынюшку во светлую,
Он крест-от кладёт да по-писаному,
Поклон-от он ведёт да по-учоному,
80. На все стороны чотыре да поклоняицьсэ
А поклонялса Владимеру нонь ниско-на́ниско.
Говорыл-де Владимер(у) таково слово:
«Уш ты ой еси, Владимер да стольнекиефьской!
Отчего я же не надобно был тритцеть лет?
85. Отчего ноньце, почто тибе понадобилса?»
Говорыл-де Владимёр да таково слово[114];
Наливал бы он чару да зелена вина,
Зелена-та вина да полтора ведра.
Он прымал бы ноньце бы цяроцьку
90. А единой бы нонь рукой да цяроцьку,
Выпивал бы он чару да к
