– Нет! – вскрикнула Рут. Ужас застрял в ее глотке носовым платком. – Но ведь ты только что с ним говорила! – Фрида только что говорила с Джорджем, значит он не мог погибнуть в такси или от зубов тигра. Не мог украсть все ее деньги.
– И узнала об этом, – сказала Фрида.
– Но как?
– Он сам мне сказал, вот как, – с нажимом проговорила Фрида, словно боясь, что Рут ей не поверит.
– Но как он мог украсть твои деньги? – Это признание по-настоящему озадачило Рут. Она никогда не помышляла о том, чтобы украсть чужие деньги, и не совсем понимала, как это можно сделать.
– Это связано с маминым домом.
– В котором она умерла, – сказала Рут.
– Да, да, – нетерпеливо повторила Фрида. – Я отдавала Джорджу свое жалованье, а он не выплачивал ссуду, и теперь они забирают дом.
– Кто они?
– Банк, – объяснила Фрида. – Если не заплатить им немедленно. И хуже всего, что дело тут не просто в ссуде: по закону половина дома принадлежит Джорджу. То есть мне придется выплатить всю ссуду и к тому же купить у Джорджа полдома. Иначе я потеряю дом.
– Но это несправедливо, – сказала Рут. – Продолжать давать Джорджу деньги. Это неправильно.
– Теперь это не имеет значения, потому что у меня нет денег.
– Я знаю, что мы сделаем, – сказала Рут, и Фрида, вскинув голову, пристально посмотрела на нее. – Мы посоветуемся с Гарри. Он знает, как это уладить.
– О господи! – простонала Фрида.
– Он очень хороший юрист.
Фрида опустилась на край дивана, не занятый кошками.
– Рути, – сказала она, – Гарри умер.
– Я знаю, – раздраженно ответила Рут, и она на самом деле это знала.
Знала уже тогда, когда предлагала обратиться к нему за помощью. И сердилась на него, потому что никто не может быть по-настоящему, в полном смысле слова, мертвым. Одно дело умереть – Рут держала голову Гарри, когда тот умирал, теперь она это помнила, она видела песок на асфальте автобусной остановки и дрожащую голову умирающего Гарри, – а совсем другое – оставаться мертвым. Это было эгоистично. Это было жестоко.
Фрида запустила руку в мягкий мех ближайшей кошки.
– У меня есть идея, – сказала она. – Мы можем помочь друг другу.
Кошка дернулась под ее пальцами, встала, зевнула и перебралась на колени к Рут.
– Ричард, – сказала Фрида. – Я помогу тебе с Ричардом, а ты поможешь мне с Джорджем.
– Разве мне нужна твоя помощь?
– Если ты хочешь получить согласие Джеффри, мне надо быть на твоей стороне. Сказать: «Если хотите знать мое профессиональное мнение, то ваша мать должна жить вместе с Ричардом».
– Я действительно должна?
– Вчера я ездила смотреть его дом. Хотела узнать, какая там обстановка, будет тебе там хорошо или нет.
– И что? – На Рут навалилась усталость, как будто кто-то внезапно натянул на нее одеяло. Или это сделала она сама.
– Там действительно очень мило. Все расположено на одном уровне, просторная кухня, даже джакузи. Оно для тебя слишком глубокое, даже он им не пользуется, но я могу установить поручни – и полный порядок!
– А сад?
– Чудесный. За садом присматривает дочь. Джакаранда, большой травяной сад, кирпичная терраса.
– А лилии?
– Он сорвал для тебя последние. И еще там есть большая толстая пальма, которая выглядит точь-в-точь как ананас.
– Кошкам там будет хорошо.
– Но есть и отрицательные стороны. У его дочери аллергия на кошек. Впрочем, это только для справки, я не хотела об этом говорить. Но ты их можешь запирать, когда она приходит. Это легко уладить. И еще: ночью он спит в маске, по совету врача, и шумно дышит.
Рут закрыла глаза и представила себе эти шумные ночи.
– Не могу поверить, что ты отправилась туда без меня, – сказала она из своей прикрытой веками темноты.
Она увидела сад: зеленый, с оградой, а за оградой другие зеленые сады. Она снова увидела ухо Ричарда, прижатое к его голове, его неподвижную голову, постель, на которой он лежит больной. И больше никакого моря.
– И если я помогу тебе с Ричардом, быть может, ты сумеешь помочь мне с Джорджем.
Рут открыла глаза:
– Где лилии, которые он для меня сорвал? – Она подумала, что, вероятно, сама знает, где они. Вероятно, это как-то связано с желтыми пятнами на коже. Но не могла вспомнить.
– Их больше нет, – сказала Фрида, и Рут снова закрыла глаза.
Она ждала ответа. Если лилий больше нет, сказала она себе, если их нет и я никогда их больше не увижу, что из этого следует? Кошка заерзала у нее на коленях, стараясь поудобнее устроиться, поэтому Рут приподняла колени, и кошка спрыгнула. В оттопыренных карманах Рут по-прежнему лежали вчерашние таблетки. Потом она вспомнила, куда делись лилии. Вспомнила, как угодила в тигриную ловушку. Она была в том же платье, в котором карабкалась по дюне. Потом она спала, потом была в городе, с перепачканными пыльцой руками и в грязных туфлях. И теперь ее пыльная серая кожа и песок в волосах говорят сами за себя. Неудивительно, что Эллен позвонила Джеффри.
– Я оказалась за бортом, – сказала Рут.
– Если не принять срочных мер, вскоре мы обе там окажемся, – сказала Фрида.
– Почему ты хочешь, чтобы я поехала к Ричарду?
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – ответила Фрида. Рут показалось, что она говорит правду. – Ты не знаешь, что для меня значило жить здесь, с тобой, последние несколько месяцев. Ты мне напомнила мать, я…
– Нет, – сказала Рут.
– Что – нет?
– Я не поеду к Ричарду.
Это вышло само собой: раз лилий больше нет, она не поедет к Ричарду. Рут не на шутку разозлилась на себя за то, что едва не согласилась покинуть свой дом и под конец жизни поверить в то, что можно вычеркнуть из памяти разочарование пятидесятилетней давности и невестой вступить в дом Ричарда.
– Если он хочет, он может сам сюда приехать, – сказала она. – Надеюсь, он приедет. Я его приглашу.
– Но…
– Ты можешь остаться мне помогать. А можешь уйти, – сказала Рут. И это тоже вышло само собой. – Не думай обо мне, и я тебе помогу. Я одолжу тебе денег на дом твоей матери. У меня много денег. Я заплачу банку, скажи им это.
– Я не могу им этого сказать, – ответила Фрида. Она сидела очень тихо на своем краю дивана, но Рут видела, как бьется жилка у нее на виске.
– Почему?
– Это слишком большая сумма.
– Ты заботилась о моем доме. Ты заботилась о моем, а теперь я позабочусь о твоем. Звучит как стихи.
– О чем ты?
– Эти строки рифмуются, – назидательно проговорила Рут.
Фрида вздохнула:
– Ты знаешь, сколько это может быть? – Она покачала головой, чему-то удивляясь.
– У меня много денег, – сказала Рут. – Гарри продал наш сиднейский дом. Дом был большим.
– Даже не знаю, что сказать, – проговорила Фрида. Похоже, она испытала грустное облегчение, в которое не могла поверить.
– Но тебе придется уйти. Тебе нельзя здесь больше жить. Ты должна жить в доме своей матери и оставить меня одну.
– Я уйду, – сказала Фрида. – Я уже ухожу. Но я хочу, чтобы ты была счастлива, разве ты не понимаешь? Я не хочу оставлять тебя одну в этом ужасном доме.
– С домом все в порядке, – ответила Рут. – Меня тревожит одно… Это ужасно глупо. Меня тревожит тигр.
– В самом деле? Единственное, что тебя тревожит, – это тигр?
Рут смущенно кивнула.
– Так не пойдет, – сказала Фрида. – Предоставь тигра мне.
– Что ты с ним сделаешь? – спросила Рут, немного испугавшись.
– То, что надо. – Фрида выпрямилась. – Но как мне знать, что ты не забудешь об этом завтра?
– Да, верно, я могу забыть, – призналась Рут, разглаживая вздувшиеся карманы юбки. – Придумала. Я напишу себе записку. Так обычно поступают в подобных случаях.
Это побудило Фриду к действиям. Скатившись с дивана, она бросилась в столовую. Первым ей попался под руку детектив, который читала Рут. Раскрыв его на первой странице, она положила книгу на колени Рут.
– Пиши здесь, – сказала Фрида, протягивая ей ручку.
Рут почувствовала себя так, как будто подписывала книгу собственного сочинения. Проверив ручку росчерком пера в верхней части страницы, она вывела под заголовком: «ВЕРЬ ФРИДЕ».
– Какое сегодня число? – спросила она.
– Не знаю, – ответила Фрида. – Сегодня четверг.
И Рут написала в скобках: четверг.
– Как мы все это устроим? – спросила она, слегка подув на книгу. На дешевой бумаге чернила расплывались. – Пойдем в банк?
– Да, – ответила Фрида. – Но! Но! Нельзя просто явиться в банк и сказать, что ты покупаешь дом. Для этого нужен Джордж, нужен поверенный, нужна куча разных вещей. Я говорила ему, что мы не можем сделать это мгновенно.
