– Что происходит? – огрызнулась Фрида, но потом, вероятно пересмотрев свою позицию, сбавила тон: – Я чуть с ума не сошла, когда Рути исчезла. Я ждала своего брата, чтобы он помог мне ее найти.
Тон был мягкий, но вместе с тем деловитый и независимый. Рут стояла у двери со своим кошельком и свертками с мясом, опасаясь, что встреча Эллен с Фридой плохо кончится. Она чувствовала горьковатый запах старого лесного пожара.
– Вы не знали, что она ушла из дома?
– Я хватилась ее, когда она уже была на полпути к остановке. Послушай, – сказала Фрида, обращаясь к Рут, – ну и номер ты отколола. – Сделав шаг назад, она притянула Рут к себе одной рукой. Эллен, загремев ключами, бросила взгляд на машину.
– Лучше поблагодари свою подругу, – сказала Фрида, – за то, что она доставила тебя домой в целости и сохранности.
И Рут, понимая, что в этом нет нужды, улыбнулась Эллен. А Эллен улыбнулась Рут. Между ними было взаимопонимание.
– И часто это случается? – спросила Эллен, глядя на Рут.
– Раньше такого не было, – ответила Фрида. – Но со старичками обычно так и бывает. Они воображают, что должны что-то сделать, и уходят.
– Если вам когда-нибудь захочется поехать в город, – Эллен по-прежнему обращалась к Рут, – позвоните мне. Я с удовольствием пообедаю с вами. У вас есть мой телефон, верно? – Она перевела взгляд на Фриду. – У нее есть мой номер телефона. Эллен Гибсон. Я та женщина, которая… помогала, когда…
Фрида деловито кивнула. Разумеется, ей известны подробности смерти Гарри, но это не означает, что она считает свой труд, ежедневную заботу о вдове, более скромным, чем блестящее участие Эллен в происходящем.
– Ну хорошо, – сказала Эллен и повернулась к машине.
Казалось, она чего-то ждет – возможно, заверений в том, что она действительно может идти. Фрида не сделала ни шагу ни к Эллен, ни к дому. Она как будто вросла в это место мягкими корнями и древесным стволом, твердо решив остаться здесь навсегда. И не выпускать из объятий Рут.
– Будьте осторожны на дороге, – сказала Фрида тоном, выдававшим ее веселое безразличие к судьбе Эллен.
– До свидания, Рут, – сказала Эллен, продолжая колебаться: одна ее нога была уже в машине, другая оставалась на земле. Но все-таки она уселась внутрь, стронулась с места и исчезла в высокой траве.
После отъезда Эллен показная храбрость Фриды улетучилась. Она расплакалась. Возможно ли это? Фрида плачет. Рут обняла ее – на самом деле ее обнимала Фрида, но она прильнула к ней – и стала наблюдать за ней точно так же, как Гарри наблюдал за костром, который он развел: с ощущением, что у него нет над ним реальной власти, но все же в случае чего он должен оставаться начеку.
– Я думала, что потеряла тебя, – всхлипывала Фрида. – Думала, ты исчезла навсегда. Давно ты решила убежать?
Она успела овладеть собой и ослабила объятия. Ее глаза были мокрыми, мутно-красными, а на распухшем лице появилось новое жалостливое выражение. Встряхнув Рут за плечи, она притянула ее к себе и снова сжала так крепко, что та не могла вздохнуть.
– Ну, – спросила она, – что ты задумала?
Задохнувшаяся Рут только покачала головой.
– Кого ты видела в городе, а? – Теперь Фрида вела ее к дому. – Ты хотела увидеться с Эллен? С кем ты еще общалась?
Когда они вошли, Фрида прислонила Рут к вешалке, заперла дверь и, тяжело дыша, прислонилась к ней. Ее грудь по-прежнему вздымалась до подбородка.
– Ни с кем, – сказала Рут.
Она стояла, уютно устроившись среди зимних пальто, которые весь год провисели в прихожей, издавая укоряющий затхлый запах. К нему примешивался еле уловимый запах Гарри, легкое дуновение, не больше. Рут пришло в голову, что после смерти она могла бы стоять между этими пальто, вдыхая этот запах.
– Только с Эллен, – произнесла Рут. – Я с ней столкнулась у аптеки. Разве это не удача?
– Удача, – подтвердила Фрида. – Еще какая!
Фрида взяла кошелек Рут и деловито обследовала его.
– Ах! И еще Колбасного короля, – добавила Рут, предъявляя белые пакеты. Она полагала, что ее ждет нагоняй за то, что она забыла о Колбасном короле, но Фрида только расправила плечи, как будто желая убедиться в собственном величии.
– А теперь слушай, – сказала она, – я хочу с этим покончить. Пока тебя не было, здесь кое-что произошло. Но не волнуйся, ничего не пострадало. Это на кухне.
Рут пошла за ней по коридору.
На кухне недавно был пожар. Вероятно, маленький, дымный и низкий, потому что кухня не сгорела. Казалось, она просто угасла, испустила последний вздох, но перед тем, как впасть в отчаяние, просто отказалась от некоторых вещей – прежнего достоинства, предполагаемой полезности. От плиты по стенам тянулись темные полосы, словно нарисованные дымной кистью, а в воздухе стоял резкий запах: утешительная духота домашнего пожара, смешанная с чем-то горьким и слегка соленым. Пол был залит водой с примесью сажи.
– Ох, – произнесла Рут.
– Мне очень жаль, – сказала Фрида. Казалось, она не столько просит прощения, сколько сообщает информацию. – Я чуть с ума не сошла, когда ты пропала. Я забыла масло на плите.
Рут разглядывала обгоревшую кухню:
– И что мне с этим делать?
– Что ты имеешь в виду?
– Как мне это исправить? – Рут полагала, что исправить – это ее обязанность.
– Тебе ничего не надо исправлять. Это сделаю я. Как всегда.
– Для этого ты и здесь, – сказала Рут.
– Верно, – согласилась Фрида. – А теперь садись. Просто не верится – взять и сбежать. Что мне с тобой делать?
Она принялась суетиться на кухне. Рут сидела в своем кресле, переполненная благодарностью к Фриде, которая все исправит. Как будто к ней на колени положили что-то тяжелое и теплое. Потом она неожиданно спросила:
– А что ты готовила?
– Ну что еще? – недовольно буркнула Фрида, как будто она стояла головой вниз, роясь в постельном белье в неудобном шкафу, хотя на самом деле она просто клала в холодильник пакеты с мясом.
– Что ты готовила, когда масло загорелось?
Фрида вздохнула и встала за дверцей холодильника.
– Рыбные палочки, – ответила она.
– А-а.
– Что, Шерлок, показать тебе коробку? Или содержимое мусорного ведра?
Рут улыбнулась:
– Мне просто было интересно.
Фрида побежала в столовую, села за стол и, к удивлению Рут и, похоже, к собственному удивлению, опять расплакалась. Какой ранимой Фрида была сегодня! Рут стало ее жаль.
– Сегодня мне здорово досталось. – Плач совсем не изменил голос Фриды, но Рут не могла видеть слез на ее лице, ее охватило отчаяние.
– Не надо! – воскликнула Рут. – Не плачь, дорогая. Все хорошо. Все прекрасно.
Потом Фрида опустила голову на стол. Ее прическа прекрасно подходила для этого маневра, и строгий пучок не растрепался. Рут удалось хорошо рассмотреть шею Фриды сзади. Она была гладкой, если не считать одной толстой складки, пересекавшей ее, как защитный ров. Ее кожа показалась Рут бледнее обычного, и это ее обеспокоило. Она тщательно осмотрела руки Фриды, которые тоже были бледными и землистыми. Потом она вспомнила, что скоро конец зимы. Зимой все бледнеют. Волосы Фриды были цвета лесного ореха, насыщенного рождественского цвета, который очень подходил к ее побледневшей коже. Какая она умная и предусмотрительная. Но рыбные палочки? В масле? С утра?
Фрида посмотрела на Рут из-под сложенных на столе пастельных рук:
– Ты слишком добра ко мне. Прошлой ночью…
– А теперь послушай, дорогая, – сказала Рут, которой показалось, что для подобных утверждений необходима мягкая строгость, – не надо плакать. В глубоком синем море много рыбы.
Рут легко было это говорить, сидя в безопасности в своем удобном кресле. Как будто она вспоминала язык, который давно забыла, и чувствовала, что еще не до конца понимает его смысл.
Фрида приподняла голову с влажного стола. Ее лицо было испачканным и мокрым, но она уже не плакала.
– Ты смешной божий одуванчик, – сказала она.
Рут было не смешно, но она улыбалась и улыбалась.
14
Позже в тот же день зазвонил телефон. Резкий звук испугал сидевшую в кресле Рут, которая сквозь дремоту смутно слышала, как Фрида убирается в кухне. Рут снился сон о трапеции и плавательном бассейне, она висела в воздухе на трапеции, а внизу мерцала хлорированная вода, почему-то представлявшая опасность.
На звонок ответила Фрида.
– Да, Джефф, – сказала она. – Да, небольшое приключение. Она в порядке, глупая пташка. Завтра она, возможно, уже обо всем забудет… И потом: – Нет, Джефф, не совсем так… – И наконец: – Конечно. Конечно, она здесь.
