— Я её сама убью, — прорычала Врени. — Что стоишь, монах, помогай тащить.
Она подхватила Марилу под мышки и кивнула брату Полди на ноги сумасшедшей, но монах покраснел и отшатнулся. Врени закатила глаза.
* * *
Магда отправила дочь в город, к Лонгину и Виринее. Она настрого запретила друзьям учить девочку магии, но не слишком надеялась, что они сдержат слово.
Это значит, что у неё очень мало времени…
Ведьма не должна учиться магии, не должна усваивать быстрое и противное природе волшебство, которому учили в Белой и Чёрной Башнях. Заклинания позволяют творить чудеса. Менять саму суть вещей. Калечить этот мир. Ни чёрные, ни белые маги не задумываются о цене, которую платят за их могущество другие.
Ведьма так не делает. Колдовство ведьмы — понимание, проникновение, мягкое вползание, может быть. Колдовство ведьмы — долгий путь, у которого нет конца. В Серой пустоши или там, где проводятся встречи проклятых, или в доме, где ведьма много раз колдовала — там колдовство бывает похожим на магию. Там мир становится союзником ведьмы, там оживают вещи, там всё делается быстро и ярко.
На самом деле… так не бывает.
Игра огня и света, иллюзии, гром и молнии, голоса, раздающиеся с неба, расступившаяся или разлившаяся река — это магия волшебников. Это не для ведьмы. И ведьма не должна приучать себя к этому. Слишком просто. Слишком ярко. Слишком поздно ты понимаешь, какая у всего этого цена. А ведьма платит сразу. Не откладывая, не прячась от неприятной правды. Она — или тот, кто к ней обратился. Плата за то, что в своём доме, в своём лесу, получается всё, что задумала ведьма — хватило бы сил — в том, что колдуньи не покидают выбранной ими земли.
Это всё равно что для улитки покинуть свой домик. В своём лесу Магда не только знала все тропинки, но и открывала новые — для себя. В своём доме она могла бы задушить обидчика одним движением… если бы чувствовала себя правой. В своём доме она была почти что всесильна.
Почти…
Вне его…
Вне своего леса…
Она была…
Чуть удачливей, чем обычная женщина.
Могла найти дорогу через чужой лес. Не заставить разойтись кусты и деревья, а найти тропинку, которую протоптал кто-то другой. Могла почуять опасность… не всякую, конечно. Могла очертить колдовской круг и уснуть внутри него… нет, это только у себя дома, в своём лесу.
Могла, не глядя, сунуть руку в свою сумку и достать нужные травы.
Могла выйти туда, где растёт плакун, сон-трава или что другое для снадобий.
— Идёшь, идёшь, споткнёшься раз — нет ничего, споткнёшься два — нет ничего, вдруг упадёшь, лоб разобьёшь, коленки обдерёшь, глянь — вот они, голубчики! — так, бывало, говорила старая Верена.
Но чтобы сотворить настоящее колдовство, ей нужно было приглашение. Разрешение от тех, чья земля была по праву.
И две ведьмы на одном месте не становились сильнее, чем по одиночке, разве что одна из них старела и слабела и нуждалась в ученице. Эрна… Эрна ещё ребёнок. Она не отберёт у матери много. Потом… потом она будет расти. Магде придётся отдать ей всю силу, чтобы девочка могла защищать землю так, как сейчас это делала её мать. Две ведьмы — это никогда не лучше, чем одна, разве что в Пустоши или на месте встречи, там, где земля впитывала зелья из года в год, а воздух впитывал ведьминское колдовство.
И поэтому Эрне нужна наставница.
Кто-то, кто научит, как поступать с нарождающимися силами.
Кто-то, кто умеет это делать.
…но для этого Эрне нужна защита…
Защита от того, кто собирается отобрать девочку. Превратить её в такое же изуродованное существо, каким был сам.
Там, в Корбиниане, в разорённых землях старого Дюка, где осталось всего несколько деревень на месте когда-то процветающего края, жила рыжая ведьма, о которой говорили, что она выводила к людям рогатого духа леса. О таком колдовстве Магда даже и не слышала. Рыжая ведьма могла сотворить оборотня по обещанию, но это теперь умела и сама Магда. И поэтому она надеялась, что та ведьма её выслушает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А ещё она могла не показаться ей на глаза. Могла прогнать. Могла не пропустить через лес. Могла натравить на неё крестьян. Вейму хотели сжечь как раз в Корбиниане, когда жители деревни, где она остановилась, догадались, почему пропадает молоко у их коров. Конечно, они не поняли, что Вейма вампир, они решили, что переодетая в мужское платье девушка — пришлая ведьма. Ни сила, ни скорость, ничего не помогает, если ты падаешь в обморок при виде крови.
Вейме повезло… Её спас Вир…
Или не повезло, это как посмотреть…
Люди не любили чужих ведьм. Чужих, не принятых землёй, не принятых уже проверенной ведьмой. Чужая ведьма могла наслать порчу. Могла внести разлад, ради выгоды варя приворотные и отворотные зелья тем, кого своя колдунья прогнала бы поганой метлой. Чужая ведьма могла сгноить посевы.
А ещё чужая ведьма могла попасться…
Магда слышала, что когда-то в Лабаниан пришёл молодой колдун, который ещё не успел укорениться на новой земле, но уже решил, что может решать за других людей. Обычно так не делают. Ни колдуны, ни ведьмы не указывают людям как жить. Они поселяются в стороне от жилья, помогают незримо и ждут, когда то один, то другой человек поймёт — теперь им есть куда идти за помощью.
Ни ведьмы, ни колдуны не ставят людям условий.
А этот поставил.
Этот попробовал.
Граф цур Лабаниан — говорят, ещё отец нынешнего — тогда ввёл новые подати. На что — людская память не сохранила. Граф цур Лабаниан забыл, что его крестьяне — свободные люди. Он обращался с ними как с рабами.
И когда туда пришёл колдун, он решил положить конец бесчинствам феодала.
В Бурой башне этому не учат.
Ни в одной из башен не учат вмешиваться в людские дела.
Или магия — или власть.
Ты не можешь владеть и тем, и другим.
Граф цур Лабаниан умер.
Говорят, это была не самая приятная смерть.
А его сын уехал.
Бросил графство победителям.
Чтобы потом вернуться с конным отрядом братьев-заступников.
Он не так много выиграл, молодой — тогда молодой — граф.
Братья-заступники построили свой монастырь и одна из деревень платит подати только ему, а монахи вмешиваются во все дела Лабаниана.
Но он остался графом.
А колдуна того сожгли.
Он не захотел каяться в содеянном. Не захотел приносить покаяния.
* * *
Магда пробиралась по лесу. За день она дойдёт до границы Фирмина. На следующий день дойдёт до Корбиниана. Ей не надо идти, как в прошлый раз, до развалин Гандулы. Достаточно будет поколдовать в чужих владениях — и её заметят. А дальше… остаётся только ждать.
…может быть, она не вернётся из этого странствия…
Она слышала — когда-то давно, от одной из учениц, вернувшихся в Бурую башню… — что ведьмы знают, как найти друг друга… что есть тайные отметки, знаки… что можно найти место в чужих владениях, где ты оставишь знак, может, просто лоскуток, прядь волос, клок шерсти… и тебя найдут. И помогут. Может быть.
Но девчонку прогнали прежде, чем она успела рассказать подробности. В Бурой башне считали — незачем это. Если ученицам что-то нужно, пусть возвращаются домой, в Пустошь, пусть просят совета у наставниц. Заодно покажут свои книги, в чужом колдовстве всегда полезно разобраться. А старая Верена не торопилась раскрывать ученице тайны. Магда ведь ещё не привязалась к земле, могла уйти и поискать другую наставницу. Магда ведь пришла в первую же деревню от Серой пустоши. Почему-то другие молоденькие ведьмы Латгавальд обходили стороной, а Магда осталась. Конечно, Верена не хотела рисковать. Она ведь не собиралась передавать землю ученице, она хотела выпить силы молоденькой ведьмы, да не успела.
Колдовать на чужой земле — это опасно. Это вызов. Если ведьма по-настоящему сильна, она почует чужое колдовство, как человек слышит навязчивый писк комара.
