К своему удивлению, Лёнька обнаружил, что пользуется популярностью — с ним охотно танцевали. Ещё в прошлом году никто не обращал на него внимания, а тут сами приглашают. Вот и теперь подошла, кажется, Света Волошина из их отряда. Он не находил рэперш привлекательными, особенно не фартили висящие под задом штаны. Надо сказать, что в отношении противоположного пола он был занудливо консервативен, но показывать этого нельзя. Поэтому он обнял девушку и начал медленно переступать в такт музыке. Девочка была красивой и танцевать с ней приятно. Даже пирсинг в ноздре не портил общего впечатления. Он с сожалением расстался с ней.
— Лёлё, ты нарасхват. — ехидно подметил тощенький Миняшин.
Ну вот, теперь будут подкалывать! К тому же Федюн растрепал про Лёнькино детское прозвище. За одно это надо превращать в лягуха.
— То-то ты ночами всё исчезаешь! — не унимался Миняй.
— Ты тоже исчезай ночами. — рассеянно отозвался Лён. Настроение испарилось. Он вышел на улицу. Там курили, хохотали над анекдотами, лупили друг друга по спине парни из старших отрядов.
Лён посмотрел наверх и изумился. Как можно быть такими пошлыми под этими вечными звёздами?! Зрелище было настолько захватывающим, что он перестал слышать матерщину.
— Чугуна ищешь? — хлопнул его по спине проходящий мимо знакомый пацан. — Он вон там торчит один. Ждёт тебя, наверно. Один не курит, сигареты бережёт.
Чугун стоял, закрыв глаза и прислонясь к ободранной берёзе.
— Забавушка… — нежно шептал он и тянул губами, сложенными гузкой.
Лён беззвучно засмеялся и отчалил.
* * *
Ночь всех привлекла к себе, никто не устоял. Не спал один волшебник. Он открыл глаза, посмотрел с улыбкой в никуда и окутался безмолвным светом.
ГЛАВА 18. Башня Гоннерата
В ярко-синем небе, в нестерпимо-пронзительной, безумной глубине парил грифон. Орлиные глаза пламенели разумной мыслью. Снежно-белые маховые перья едва тревожили колючий холод заоблачных высот. Медвежий мех на выпуклой, как ладья, груди хранил горячей кровь, берёг тепло. Мощные птичьи лапы с крепкими когтями могли держать меч, а при необходимости — гусиное перо. Вторая половина тела его была львиной и покрыта лохматой шкурой цвета пустынного песка.
С высоты он безмятежно обозревал заснеженную неподвижность высоких гор Кентувиора. Нет ни души — в Рагноу всё спокойно. Грифон помедлил, совершил ещё один широкий круг и неторопливо полетел на север, во владения волшебницы Эйчварианы.
* * *
— Ну, что они?
Килмар не отошёл от высокого окна и не обернулся. Но, Стауххонкер уловил в его голосе нетерпение — начальник замковой охраны ощущал напряжённость, витающую в воздухе. Весь Стовирадж пропитан ожиданием.
— Нет ответа. — бесстрастно ответил капитан. — Прошла неделя, а сокола всё так же нет.
Король не пошевелился, но вокруг него словно утяжелился воздух. Стауххонкер ждал.
— Пусть стража не спит ни днём ни ночью. — бросил Килмар через плечо. — Пусть не выпускают из ладоней роги. Бдите непрестанно.
Капитан откланялся с почтением и торопливо вышел. Прошла почти неделя, а сокола всё нет.
* * *
Ещё ярки краски лета, ещё хранят тепло равнины, ещё прозрачно небо. Но, везде — и в воздухе, и в отяжелевших кронах вязов, и в запахах земли, — во всём чувствуется приближение скорой осени. Невиданно щедрое тепло последних дней, упоительно богатая палитра увядающей равнины на фоне далёких гор Кентувиора — всё радует глаза и услаждает душу. Для тех, кто молод, счастлив и отважен, нет осени, нет увядания, нет грусти, нет сомнений. Всё в будущем открыто! Немногие тревоги лишь скрепляют радость. Души любящих летят, как птицы, и ждут воссоединения, как обещаного рая. Ничто не разомкнёт священных клятв, ничто не поколеблет верности сердец! Любовь и дружба — вот два столпа, держащих мир!
Два всадника летели по равнине на вороных своих. Долгой дружбой, несмотря на молодость свою, связаны Гедрикс, сын эрла Гебриана, и Аларих Вероньярский, сын герцога Розебрахера. В одинаковых летах, похожие во многом, но не равные по положению. Некогда дружны были их отцы и дружны до самой смерти. Ничто не поколебало этой дружбы — ни разорение эрла Гебриана, ни возвышение герцога Розебрахера. Одни и те же войны, один и тот же поход, одна и та же слава, лишили одного имущества, другого же обогатили. Родовое имение Гебриана, замок Вайгенер, встретил победителя сожжёнными воротами, зияющими окнами, обрушенными стенами, могилами жены и верных слуг.
Герцог Розебрахер, добрый друг, боевой соратник, позвал товарища к себе, в свой Вероньяр. Туда, где нашёл приют сын Гебриана — юный Гедрикс. И более нет у Гебриана звания Вайгенерский.
Великодушен герцог Розебрахер. Он дал другу наследственное право служить при замке Вероньяр начальником всей стражи. И юный Гедрикс наследовал эту должность от отца, он сделался при Аларихе Вероньярском личным телохранителем. Но, это только внешне, на самом деле они были равными во всём, кроме разве что имущества. Зачем Алариху телохранитель?! Он сам искусный воин. Большая редкость в суетливом мире такое равенство и такая искренность!
Но, было нечто, о чём в Вероньяре предпочитали не говорить, разве что сплетничать тихонько на ушко. Происхождение Гедрикса — большая тайна. Отец его — достойный рыцарь Гебриан, а мать… Шептали языки, что она была колдунья. Никто не видел, чтобы творила она заклинания, собирала жаб в болотах, гадала при луне, варила зелья, летала на метле, ходила ночью на погост. Но, Гедрикс унаследовал от странной женщины некие дары. В чём это выражалось? Никто не знал. Как бы ни было там, вернулся Гебриан в своё имение и встретил лишь могилы — так отомстила чернь господину своему за странный выбор госпожи для замка Вайгенер.
Прошло немало лет, и молодой Аларих отправился на службу к будущему тестю — королю Килмару. Всё было обговорено заранее меж двумя богатыми соседями. И прибыли в Стовирадж два неразлучных друга — Аларих и Гедрикс. Обласкан королём, радушно принят сын Розебрахера и с ним его товарищ.
Женой Алариха должна стать прекрасная принцесса Гранитэль. Всё шло к тому, что через месяц обвенчают молодых. И тут коварная судьба нанесла удар исподтишка.
Любил Килмар свою сиротку-дочь, оставшуюся с младенчества без матери. Холил и баловал, и потакал затеям. Всё думал: пускай потешится дитя, беды не будет. Что бы ни задумала баловница — всё ей позволял. Вот результат — ездила верхом принцесса, дралась на шпагах, охотилась на лис — всё это полбеды, со временем прошло. Но, к несчастью, умна и любознательна была девица. И вот надумала обложиться книгами, читать мудрёные трактаты, приглашать издалека учёных стариков. Король Килмар опять не востревожился: сидит себе принцесса Гранитэль в высокой башне, и пусть себе сидит — всё спокойнее, чем носиться по болотам на резвом скакуне. И спохватился лишь, когда заметил как холодна и независима стала его дочь. Как надменна, насмешлива и непроста. Он поспешил призвать в Стовирадж доблестного Алариха Вероньярского. И в самом деле, молодой красавец приглянулся избалованной принцессе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
