Король Килмар усердно развлекал свой двор балами, охотами и прочими немудрящими, хотя и дорогими затеями, которые так любит молодёжь. Думал, увлечётся Гранитэль, забудет свои книжки и трактаты. А он потом спровадит потихоньку из замка всяких риторов, философов, алхимиков, поэтов.
К радости его, Гранитэль была почтительна, любезна и даже ласкова. Он и сам не знает, как дочь сумела убедить своего отца отпустить её в недельный путь к северному форпосту королевства — Гоннерату. Принцесса пожелала вопросить о своей судьбе священное озеро Зингзамар.
И вот вернулась свита, а принцессы с нею нет. Растерянные няньки и не менее растерянные стражники сказали, что не помнят доводов, которые привела своенравная принцесса Гранитэль, когда внушила им отправиться обратно и оставить её одну в безлюдной башне Гоннерата. Вроде, вопрошение холодных вод Зингзамара требует сосредоточенности, уединения и молитв к высокой Северной Звезде.
— Не гневайтесь, отец. — твёрдо остановил Килмара Аларих. — Я поеду и верну принцессу.
В путь они отправились вдвоём с Гедриксом, с которым будущий король был неразлучен. И вот летели по равнине, направляясь в горы Кентувиора. Там, на границе королевства Килмара и владений таинственной страны Рагноу, стоял крайний северный форпост — башня Гоннерата. Там одна осталась своенравная принцесса Гранитэль.
* * *
Гедрикс любил Алариха, как брата. И тот платил ему ответною любовью — они росли, воспитывались и содержались герцогом Вероньярским, как равные. Неважно, что у Гедрикса нет состояния — дело наживное. Главное, что свой высокий род потомков Вайгенера он не посрамил ни в малейшей мере.
Аларих был завидным женихом: помимо больших богатств и обширности земель, помимо образованности и ясного ума, помимо истинного душевного благородства он был и крайне привлекателен собой — высок и строен, смугл лицом.
Гедрикс отличался от своего товарища лишь цветом волос и глаз. Тёмно-платиновые волосы против чёрных прядей Алариха. Ярко-синие глаза против тёмно-серых глаз товарища. Но, по красоте лица явно уступал прекрасному герцогу Вероньярскому, как месяц уступает солнцу.
Летят два всадника, стучат в полуденной тиши копыта. Ещё два дня пути до Гоннерата. Что за слова скажет своей невесте Аларих Вероньярский? Станет упрекать или простит великодушно?
Беспечен герцог молодой, весь мыслями лишь о встрече. Там, в Гоннерате, вдали от суетливого двора, от бдительно-ревнивых взоров, от отвлекающих бессмысленных бесед придворных остроумцев, он встретится наедине с невестой. Не в церемонном танце, держа принцессу лишь за кончик пальца. Посмотрит прямо ей в глаза, когда ей не нужно будет в угоду этикету смиренно тупить очи. Возьмёт за руки и скажет то, что мечтал сказать, а не те изысканно-бессмысленные, лукавые и лживо-книжные слова, которыми с усердием щеголяет высокородное собрание.
Его смешила та серьёзность, с которой принцесса Гранитэль относилась к возможности узнать судьбу пусть даже из священного озера Зингзамар. Но, он был просвещённым человеком и не собирался принуждать свою жену ни к кухонным хлопотам, ни к прялке, ни к проверке погребов. Он не отнимет у Гранитэли ни книг, ни возможности беседовать с учёными людьми. Аларих любил свою невесту.
Дул свежий ветер, щебетали птицы, стараясь не упустить последнего тепла и насладиться августовским счастьем. Терпкий запах слегка увядающей травы дарил душе сладко-тревожное ощущение уходящего мгновения, соскальзывающего в вечность времени.
Что наша жизнь? Лишь точка, едва ползущая по бесконечной нити, из необозримого далёка в необозримое ничто. Упрямая букашка, усердно поглощающая секунду за секундой, пядь за пядью. Достаточно взглянуть в ночное небо и ужаснуться мелочности всех своих надежд, ничтожности стремлений, исчезающе-малой искре, что мы зовём любовью, разумом, честью, дружбой. Так отчего же вид звёздного неба над головой побуждает заночевавших путников увлечённо говорить лишь о своих нескончаемых заботах, будь то сердечный трепет или печаль об опустевшем кошельке?
Вот она, Северная Звезда: привлекает взгляд и торопит отвернуться. Чем дольше смотришь на неё, тем менее понимаешь самого себя.
Гедрикс опустил глаза к земле. Аларих давно молчал и задумчиво смотрел в костёр. Свет пламени насыщал смуглый цвет его лица яркой теплотой. Тёмно-серые глаза почти черны. Он едва терпит до наступления утра, чтобы с рассветом снова броситься в дорогу. Его молчание походит на неподвижность зверя в клетке.
Внешне они почти неразличимы, особенно в неверном свете слабого костра. Два молодых лица, разделённых невысокими язычками пляшущего, как саламандра, пламени. Почему оно танцует?
* * *
Тёмная громада Гоннерата возвышалась на таком же тёмном утёсе, неразличимая со скалой, из которой вырастала. Сторожевая башня сама была скалой. Многие столетия умельцы-каменотёсы прорубали в ней лестницы, погреба, сторожевые залы, окна. Много раз Гоннерат переходил из рук в руки, пока не успокоился и не стал северным форпостом королевства, в котором нынче правил Килмар. Но, северные горы безмятежны, набегов ждали с юга. И потому сторожевые залы опустели и стали прибежищем для сов.
Тёмная скала с высокой башней резко контрастировала с сияющей белизной гор Кентувиора и пронзала, как стрела, яркую синеву небес. Там, на границе тёплых южных равнин и холодных горных перевалов, лежит то озеро, куда стремилась Гранитэль. Глупая прислуга оставила её наедине с каким-нибудь трактатом о свойствах вещества и бессловесной лошадью.
— Света в башне нет. — немного встревоженно сказал Аларих. — Впрочем, кто знает, может, она устала от своих ночных гаданий и спит.
— Что это? — спросил Гедрикс, глядя в небо.
Высоко над головами парил грифон. Снизу было видно плохо — мешал яркий солнечный поток — оттого диковинная тварь казалась просто чёрным силуэтом.
Оба поспешили и погнали лошадей по крутой тропе, ведущей к башне. Дверь прикрыта, но не заперта изнутри. Плохой то знак.
Предчувствуя дурное, Аларих с зовом бросился по лестницам. Одна сторожевая комната, другая. Нашли старую кушетку с грудой брошенных мехов. Раскиданы по каменным полам все книги и трактаты. На окне стоит маленькая жаровня, а в ней — погасшие угли. Зачем жечь огонь на подоконнике? Света она не даст, а тепло утечёт напрасно.
Долго ли принцесса находилась тут? Неделю прислуга добиралась до Стовираджа, и четыре дня летели два всадника до форпоста. За десять дней многое могло случиться.
— Гедрикс, где ты? — обернулся в поисках товарища Аларих. Того не было рядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
