- Так пусть проверяет. Может, и вправду что дельное выяснит.
- А если узнает, что они не получали вызова на прорыв?
- Да, это слабое место, - согласился Бранигал. - Но работать он может только через адептов. Услать обоих куда-нибудь - и проблема решена.
- Ненадежно. Если что-то заподозрит - из-под земли их выкопает.
- Что предлагаешь?
- Решить проблему кардинально.
- Не хватит времени. У нас нет надежных людей в тех местах.
- Я не об адептах.
Бранигал высоко поднял брови.
- Твой энтузиазм меня пугает, Глед.
- Мы должны сохранить Орден, Бранигал.
- Почему бы просто не рассказать ему все?
- Он не поймет. Не тот случай.
Бранигал покачал головой.
- Он - мой протеже и сильнейший из имеющихся в нашем распоряжении Рыцарей.
- Боюсь, он надорвался на этом прорыве. Кроме того, я вовсе не имел в виду то, о чем ты подумал. Я отправляю его в Умбру.
- Решился все-таки? Хочешь срубить два дерева одним ударом?
- Именно.
- Не нравятся мне твои игры, Глед. - Вздохнул Бранигал. - С самого начала не нравилась эта затея.
- Но ты согласился с ней.
- Наверное, мои мозги заржавели с возрастом.
- Нет, ты просто смирился с необходимостью.
- Ты создашь нехороший прецедент. Кроме того, Барс - не тот объект для подобных комбинаций. Ты обожжешься на нем, Глед.
- Не думай, что мне все это нравится, Бранигал. Помни об Ордене. И да поможет мне Пламя.
- Пламя да поможет нам всем, - хмуро согласился старый Магистр.
- 4 -
Во дворе Барс заметил Кальвина - тот с независимым видом переминался с ноги на ногу неподалеку от высокого крыльца Дома, но к рыцарю подойти то ли побаивался, то ли стеснялся. Барс не очень хотел видеть молодого послушника, но рукой ему все же махнул.
- А я уже все знаю, - первым делом сообщил Кальвин, забыв поздороваться. Он не выглядел угнетенным, и Барс понадеялся, что родное село послушника безумие прорыва не зацепило.
- Вы в тот раз испугались из-за того, что я сказал, что моя родня в Северной Кеоре, верно? - Оживленно затараторил послушник. - Только наше село намного севернее, в горах. Так что отмалчивались вы зря, рассказали бы - я бы вам все объяснил. Могли бы в гости заехать, раз уж случилось быть неподалеку. У нас народ гостеприимный.
- В горах? - Удивился Барс. По поводу гостеприимства горцев он решил промолчать. - А там, где мы были - это что ж, не горы?
- Разве это горы, - пренебрежительно махнул рукой Кальвин. - Так, холмы.
- Мне так не показалось, - заметил Барс задумчиво.
- Это как посмотреть, - вставил Кальвин рассудительно. - Для тех, кто настоящих гор не видел, любой холм - гора. Эх, жаль, что вы к нам не завернули. Вот где красотища!
- Угу. - Сказал Барс. - Красотища.
Сердце защемило, и он развернулся и пошел по двору, топча ногами грязноватый слежавшийся снег, оставив позади растерявшегося послушника. Солнце светило не по-зимнему ярко, в воздухе пахло весной, и даже запела уже где-то под стрехой первая смелая птичка. Барс миновал мрачный, огромный, темнеющий потеками на старом сером камне Дом, свернул в узкий проход между постройками, где с низких крыш даже в холода свисали целые колоннады сосулек. За задними дворами, прочерченными языками ноздреватого льда, лежал небольшой пустырь, огороженный с одной стороны старым, ныне не использующимся приземистым строением - бывшей конюшней; с другой стороны за оплывшими сугробами высилась внешняя стена. Пустырь был любимым местом уединения Барса еще во времена ученичества. Замок был велик; ``ферма'', Школа, многочисленные тренировочные площадки, просторные загоны для лошадей, выпасы и огороды - все располагалось далеко отсюда. Там кипела жизнь; в этом же заброшенном закутке в любое время года было пусто и тихо. Летом полынь вырастала здесь высотой по грудь взрослому человеку, и даже сейчас из-под просевших сугробов торчали почерневшие прошлогодние былинки. Когда-то кем-то забытая груда темных, насквозь прогнивших уже массивных бревен лежала здесь с незапамятных времен - так никто и не сподобился ее убрать, и Барс посбивал ногой хрусткую наледь, уселся, подобрал ноги. Вдали чернела громада Башни. Собственно, Башню можно было увидеть из любой точки Замка - слишком уж велика она была - но здесь, присмотревшись, можно было разглядеть, как плавно, без явной границы соединения, втекает в монолит сложенная из массивных булыжников внешняя стена.
- Злыдня, - сказал Барс Башне. - Стерва мрачная. Чего ты хочешь от меня? От всех нас? Все тебе мало, ненасытной.
Башня молчала, чернела, по старой своей привычке не отбрасывая тени.
Из-за угла бывшей конюшни вывернул Кальвин, увидев Барса, улыбнулся обрадованно, но приблизился неуверенно, робко.
- Вы обиделись? - Звонко спросил он уже издалека. - Это все язык мой, как помело, метет, не думая. Это ж надо было догадаться - про красоту разглагольствовать. Я ж понимаю, слышал, как вам там пришлось. Вы уж извините, ладно?
Барс против воли улыбнулся - раскаяние послушника казалось таким искренним, контрастируя, тем не менее, с хитроватым блеском в глазах.
- Садись уж, раз пришел, - сказал он. - Я смотрю, разведка у вас неплохо поставлена. Или это только ты такой осведомленный?
- Про ваш бой уже все всё знают, - серьезно сообщил Кальвин. - Такого масштаба событий, наверное, несколько сотен лет не было - разве такое скроешь? Да и зачем? Я, наоборот, удивился, что вам торжественную встречу не устроили.
- Ох, и послал бы я их всех тогда, - проговорил Барс мечтательно.
Кальвин ухмыльнулся.
- Как вы бузили вчера - это я тоже слышал. Наши все попрятались, говорят - попадешься под горячую руку, потом костей не соберешь. Ну, вам-то за это, наверное, ничего не будет.
- Что мне может быть, - согласился Барс. - Разве что новое задание. Знаешь, Кальвин, ты извини, но я не привез назад твое одеяло. Хотя оно действительно мне очень пригодилось.
- Вот и хорошо, что пригодилось, - замахал руками послушник. - И не думайте даже себе голову забивать. Мне из-за этого одеяла житья в казарме не было - ``сыночком'` прозвали, представляете?
- А ты как вообще в Замок попал? - спросил Барс.
- Мать меня привезла, - ответил Кальвин. - Мне уже восемь лет было.
Чуть погрустнев, продолжил:
- Той весной отец у нас погиб - попал под лавину, и почти всю отару вместе с ним накрыло. Полез раньше времени на верхние пастбища, вот и приключилось. А отара-то сборная была, от нескольких хозяев. Тех овец, что потом найти удалось, мы за долги раздали, и еще на нас долгу повисло немеряно. Ну, народ-то у нас незлой, никто на вдову сильно не наседал, но мать - женщина гордая, по грошам собирала, все отдавала. А потом задумалась - как зимовать будем? У нее ж кроме меня - еще три девчонки, сестры мои, малышня, толку с них - чуть, а прокормить надо. Братику моему старшему тогда уж десять стукнуло, корячился он за отца, как мог, да силенок-то маловато. Мать тогда с теткой договорилась, сестер оставила, нас с братом взяла обоих и повезла в Замок. Сказала - которого возьмут, того и отдам. Дорогой, помню, все плакала впотайку. Я тоже плакал, боялся, а брат меня уговаривал - не робей, мол, Рыцарем быть здорово, а мать с долгами рассчитается, и сестры не в нищете расти будут. Платит-то Замок хорошо, у нас таких денег и не видали. Ну, искра у меня оказалась, меня и взяли. Магистр, который нас осматривал, все ворчал, что большеват парень, но деньги заплатил. Мать поубивалась, да и уехали они с братом. Теперь живут в достатке, гостинцы передают, если какая оказия случается. Этой осенью брат жениться собирался. Думаю, скоро мать будет внуков няньчить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
