стену, внутрь укрепления.
Шарп гадал, что делает сейчас его рота. Во всяком случае, не слышно ни выстрелов с крепости, ни криков из форта над дамбой – значит роту пока не заметили. У стрелка было неспокойно на сердце. Если все пойдет, как рассчитывает Уиндем, плотина взлетит на воздух в несколько минут двенадцатого, но что-то настраивало Шарпа на мрачный лад. Он подумал о Терезе, об Антонии – не разбудит ли взрыв ребенка. Его ребенка. Шарпу с трудом верилось, что у него дочь.
– Уже должны были заложить порох, Шарп!
– Да, сэр.
Шарп слушал вполуха, понимая, что Уиндем говорит с единственной целью – скрыть свое волнение. Заложен порох или нет, не узнать никак. Шарп пытался представить себе саперов: вот они ползут с бочонками на спине, словно контрабандисты, по руслу к дамбе…
Его отвлек Уиндем:
– Считайте ружейные вспышки, Шарп!
– Да, сэр.
Ну конечно: полковник надеется, что форт охраняют слабо и Южный Эссекский возьмет укрепление одной своей численностью. Шарп понимал, что надежда эта тщетна.
Слева, в полумиле выше по холму, ударили осадные пушки, каждая вспышка озарила клубящийся над озером дым. С крепости ответили, целя в дульные вспышки. Впрочем, в последние два дня неприятель стрелял значительно реже. Французы берегли порох и ядра для новых батарей второй параллели.
– Теперь недолго, – буркнул полковник под нос, потом громче: – Майор Форрест!
– Сэр? – Инженер выступил из темноты.
– Все в порядке, Форрест?
– Да, сэр. – Форрест, как и Шарп, оказался не у дел.
Далеко на севере защелкали ружья. Уиндем резко обернулся:
– Думаю, не наши.
Стреляла явно не рота легкой пехоты – гораздо севернее, за рекой, 5-я дивизия обстреливала французские форты. Уиндем успокоился:
– Должно быть, уже скоро, джентльмены.
Из тьмы впереди донесся окрик. Три офицера замерли, прислушались, окрик повторился: «Qui vive?»[7] Кричали из форта. Полковник с шумом втянул воздух.
– Qui vive? – И громче: – Gardez-vous![8]
Ружейная вспышка из форта.
– Черт! – выговорил Уиндем. – Черт, черт, черт!
В форте кричали громче, на много голосов. Зажегся огонек, разгорелся, блеснули языки пламени, и в темноту, в ров, полетела горящая вязанка, осветила роты Коллета.
– Tirez![9] – отчетливо донеслось до траншеи.
Бойницы озарились вспышками, британцы отвечали.
– Черт! – заорал Уиндем. – Слишком рано!
Роты Коллета стреляли залпами, взвод за взводом; было слышно, как пули стучат о каменную стену. Офицеры кричали, пытаясь создать у противника впечатление, будто начался массированный штурм; мушкеты работали как часы. Шарп смотрел на форт. Оттуда палили непрестанно, и Шарп прикинул, что на каждого стрелка у амбразуры приходится по меньшей мере двое заряжающих.
– Не думаю, что там мало защитников, сэр.
– Черт! – Уиндем не слушал Шарпа.
Глухо пробили соборные часы, их голос утонул в треске пальбы. Новые зажигательные снаряды озарили форт и полетели наружу. Шарп слышал, как Коллет приказал отступить назад, в темноту. Уиндем, явно взволнованный до крайности, расхаживал взад-вперед.
Артиллеристы на городской стене повернули пушки и зарядили картечью. Длинные языки пламени вытянулись в сторону темного поля.
– Рассыпной строй! – донесся до Шарпа голос Коллета. – Рассыпной строй!
Разумная предосторожность, чтобы уменьшить потери от картечи, но вряд ли она убедит французов, что идет настоящий приступ.
Уиндем выхватил шпагу:
– Капитан Лерой!
– Сэр? – донеслось из темноты.
– Отправляйтесь с вашей ротой! На правый фланг майора Коллета!
– Да, сэр.
В довершение сумятицы гренадерская рота двинулась вперед.
Уиндем повернулся к Шарпу:
– Время, Шарп.
Шарп вспомнил: только что били часы.
– Две минуты двенадцатого, сэр.
– Что же саперы?
– Подождите, сэр.
Уиндем не слушал, он неотрывно смотрел на бой. Горящая солома осветила весь форт и часть поля. Группки солдат выбегали вперед, стреляли с колена и спешили обратно в темноту. На глазах у Шарпа одного накрыло картечью; двое солдат вернулись в освещенное пространство, схватили товарища за ноги и утащили в темноту. «Заряжай! Цельсь! Пли!» Привычные команды звучали над полем, ружья стреляли по форту, с высоких стен летела смертоносная картечь.
– Капитан Стеррит! – гаркнул Уиндем.
– Сэр?
– Отправляйтесь с вашей ротой на подкрепление майору Коллету!
– Есть, сэр!
Рота двинулась вперед, и Шарп виновато подумал: вот еще одного капитана отправили под картечь. Интересно, что с Раймером? С задней стороны форта не доносилось выстрелов, но не слышалось и взрыва. Шарп каждую секунду ждал, что взметнется пламя и повалит дым, но вокруг дамбы было тихо.
– Где они?! – Уиндем бил кулаком по бедру, рассекал воздух шпагой. – Черт побери! Где они?!
Раненые выходили из боя, а Коллет отводил свои роты дальше назад. Он рассудил, что незачем терять людей, если атака ложная. Французы стреляли реже. Взрыва все не было.
– Проклятье! Надо узнать, что случилось!
– Я схожу, сэр.
Шарп видел, как рушится тщательно продуманный план Уиндема. Французы уже поняли, что атака ложная, и не потребуется большого ума, чтобы догадаться: настоящая цель – дамба. Он вновь представил себе нагруженных бочками саперов.
– Они могли попасть в засаду, сэр. Может, и не дошли до дамбы.
Уиндем задумался, и пока он молчал, рядом раздался голос майора Коллета:
– Полковник? Сэр?
– Джек! Сюда!
Коллет подошел, отдал честь:
– Мы долго не продержимся, сэр. Слишком много гибнет под этой чертовой картечью.
Уиндем повернулся к Шарпу:
– Сколько времени вам нужно, чтоб добраться?
Шарп быстро прикинул. Нет необходимости таиться или давать большой круг. Шум перестрелки и суматоха скроют его передвижение, он сможет пройти как угодно близко от форта.
– Пять минут, сэр.
– Тогда отправляйтесь. Послушайте! – остановил Шарпа Уиндем. – Мне нужен доклад, и только. Найдите их. Обнаружены ли? Как далеко продвинулись? Ясно?
– Да, сэр.
– Через десять минут жду вас обратно. Через десять минут, Шарп. – Полковник обернулся к майору Коллету. – Дадите мне десять минут?
– Да, сэр.
– Отлично. Вперед, Шарп! Поторапливайтесь!
Стрелок побежал к форту и невидимой дамбе, темный мундир растворился в ночи. Вправо, чтобы обогнуть освещенное зажигательными снарядами пространство, к ручью ниже дамбы. Он спотыкался о кочки, скользил на влажной земле, но он был свободен. Один и свободен!
Над головой свистела картечь – стреляли с цитадели; ружейные вспышки из форта остались слева. Шарп замедлил бег, зная, что ручей где-то близко, и прислушался: не затаился ли в русле французский патруль. Снял с плеча штуцер, взвел замок. Пружина подалась туго – хорошо, так и надо; щелкнуло, вставая на место, шептало. Он вооружен. Как там говорит Хоган? Во всеоружии. Мудреное слово, но все равно здорово. Шарп улыбнулся во тьме и двинулся дальше, уже медленно, внимательно оглядывая берег. Кивер он надвинул на глаза, чтобы не слепили яркие орудийные вспышки. Увидел во тьме за кустами еще
