— У меня фонарь, — отозвался с раздражением Кассте.
Они вышли из каменной россыпи, прошли двадцать шагов, обернулись. Лета замахала рукой.
— Ну, счастливо, удачи! Может, кого сегодня еще ограбите!
— Вряд ли, — крикнул в ответ Главный разбойник. — Погода ужасная, а скоро уже стемнеет. Вот завтра — наверняка!
— Только людей много не режьте! А то ужас просто какой.
— Людей мы не режем, я же тебе говорю. Мы люди как бы культурные... Вот, подожди-ка! — Главный разбойник подбежал к ребятам, обхлопал себя по карманам, вытащил два золотых. — Возьмите. На дорожные траты.
— Спасибо, — Кассте взял деньги, достал мешочек, спрятал звякнувшие монеты. — Вряд ли отдам скоро, но как только появится...
— Отдашь когда будет. Все, счастливо!
Главный разбойник отвернулся и побежал к своим.
* * *
— Вот это и есть Замок? — Лета с разочарованием оглядела невысокое каменное строение. — Такой какой-то не замок вообще.
— В каком смысле? — Кассте хмыкнул. — Чем же он тебе не нравится?
— Невнушительный. Стены какие-то хлипкие. Стукнешь кулаком — развалятся.
— Во-первых, — сердито отозвался Кассте, — иди-ка и стукни. Во-вторых, я тебя сам скоро стукну. Ты меня уже начинаешь бесить.
— А ты не бесись, — улыбнулась Лета. — Это вредно для желудочно-кишечного тракта.
— Для чего? — оторопел Кассте.
— Для желудочно-кишечного тракта.
— Это что еще такое?
— Это то, для чего вредно, когда бесишься. Ну, мы идем, или как? Пошли давай.
Лета схватила Кассте за руку, и они начали осторожно спускаться с крутого склона. Через пятнадцать минут они вышли к железным воротам. На воротах висела табличка с надписью «Стучать». Они подошли, прочитали табличку, переглянулись, и Кассте три раза стукнул в ворота. Прошло пять минут, и ничего не произошло.
— Не открывают, — разволновалась Лета. — Давай еще раз?
Кассте стукнул в ворота еще три раза. Тяжелый гул разнесся за стеной и растворился в сыром полумраке. Прошло еще пять минут, и по-прежнему ничего не происходило.
— Не открывают, — разволновалась Лета еще больше. — Что будем делать? Как будем входить?
— Странное дело, — озадачился Кассте. — Ведь по всем последним известиям, Замок работает. Все должно быть нормально.
— По каким последним известиям?
— В научных кругах.
— Мало ли что болтают в научных кругах?
— Ну, не знаю... — Кассте отошел от ворот и, задрав голову, оглядел каменный парапет. — Во всяком случае, когда три месяца назад я был в Предгорьях, то говорил с человеком, который здесь был.
— А если он врал?
— Да вроде не должен был.
— Почему ты так думаешь?
— Ну... — Кассте замялся, вернулся к воротам, — не знаю. Смысла врать ему не было, в той конкретной ситуации.
— А может быть, ему просто захотелось поврать? В той конкретной ситуации?
— Лета, оставь меня в покое, пожалуйста. Мне сейчас и так тошно. Да еще и не открывают.
Кассте вернулся к воротам и постучал снова. Эхо долго блуждало за стеной, пока наконец не угасло и над долиной не воцарилась угрюмая тишина.
— Что будем делать? — Кассте почесал затылок.
— Слушай, — Лета задумчиво оглядела ворота и стену. — А почему ты думаешь, что нам кто-то должен открыть?
— Ну как же? — рассердился Кассте. — Написано ведь — стучать!
— И что?
— Как что? Стучишь — тебе открывают.
— Ну, не знаю, — Лета подошла к железной поверхности и осторожно потрогала. — Если ты принц, тебе, может быть, и откроют. И то если ты не в изгнании.
— На самом деле, — кивнул Кассте. — Беда просто с этим изгнанием.
— Так вот я и говорю. Ведь если сюда попадают обычные люди, должен быть способ попасть внутрь и для них. Ведь сюда попадают обычные люди?
— Разумеется, — отозвался Кассте сердито. — Говорю же тебе, я даже с такими беседовал. Все они как-то попадали же внутрь.
— Это если они не врут!
— Все?
— Да, все! А что? Почему бы им не наврать, говорю? Может быть, они тоже. Притащились сюда из тмутаракани, — Лета оглядела долину, которая уже почти погрузилась в вечерний сумрак. — Стучат-стучат, стучат-стучат, стучат-стучат. А им не открывают. Ну, они уходят, и им стыдно. Перед собой. Стучите, мол, вам откроют, мол. И вот они врут.
— Это, конечно, логично, но ведь существует закон. Помнишь, Отшельник что говорил?
— Про бочку дегтя в ложке меда?
— Да. В смысле, среди тысячи врунов должен быть хотя бы один не врун.
— Ну, это среди тысячи, — Лета подошла к Кассте и поправила воротник. — Если ты поговоришь с тысячью, закон твой дурацкий, может быть, и сработает. А ты со сколькими беседовал?
— Ну, честно говоря, тысячи там, конечно, не было...
— Ну вот. Так что ну ее, эту Книгу. У нас есть два золотых, поехали обратно в город, купим человеческой шерсти, сошьем тебе нормальную куртку.
— Тогда тебе тоже сошьем.
— А мне и в этой нравится, — Лета погладила тонкую ткань.
— От этого она не теплее, — отрезал Кассте. — Только вот жалко. Тащились-тащились. И вот тебе. Не открывают.
Он еще раз трижды ударил в холодный металл. Тяжелое эхо в очередной раз прогудело во мраке и успокоилось.
— Да еще сто золотых на меня потратил, — вздохнула Лета.
— Ну да, — вздохнул Кассте. — Получается теперь — напрасно.
Лета снова подошла к воротам и оглядела табличку.
— Слушай. Если в книгах все врут?
— То что?
— Как что. В книгах написано «Стучите, и вам откроют». Так?
— Ну, написано. И что?
— А почему они обязаны нам открывать? Мы ведь денег за это им не дадим?
— И не подумаем. То есть ты хочешь сказать...
— Ну да! Давай попробуем сами открыть!
Кассте еще раз оглядел ворота, подошел к правой створке и осторожно потянул за ручку. Ничего не произошло. Но затем в ручку вцепилась Лета, и створка бесшумно открылась. За ней растворялся в сумерках каменный двор. Огромные шестиугольные плиты простирались мрачным ковром.
— Везде сплошное вранье, — Кассте вздохнул еще раз. — Все надо проверять самому.
— А как же еще, — радостно покивала Лета. — Все надо пробовать самому. Правда, это опасно...
— Еще как. Можно так отравиться, что...
— Ну а что еще делать? Все надо самому делать. Даже книги надо самому писать, потому что читать ничего не возможно. Везде сплошная фикция.
— Сплошная что?
— Фикция!
— Это еще что такое?
— Дрянь.
Оглядывая стены по сторонам, они двинулись по мрачным каменным плитам и через минуту оказались у входа в Башню. Кассте точно так же потянул на себя ручку двери, которая сначала не открывалась, но открылась сразу же, как только в ручку вцепилась Лета.
— Видишь, как у нас с тобой все здорово получается! — Лета подпрыгнула и потерла ладошки. — Ой, я уже опять замерзла! Доставай фонарь! А то уже ничего не видно.
Кассте достал из мешка шар-фонарь, дернул за рычажок; кремень ударил в кресало, фонарь загорелся мягким желтым огнем.
— Масло уже на исходе, — покачал головой Кассте. — Надо быстрее найти Книгу, пока светит хоть как-то.
— А у тебя что, больше нет? Отправлялся на такое дело, и...
— Лета, ну не беси. Это старинный фонарь, ему лет уже триста. Не буду же я лить в него всякую гадость, которая сейчас продается? Чтобы он сразу испортился? Вот теперь масло еще искать, тоже проблема.
— А сам свари! — Лета отобрала у Кассте фонарь и стала любоваться мягким искристым огнем. — Какой обалденный! Вот ведь делали раньше. Какой свет чистый и мягкий.
— И экономный очень, — Кассте забрал фонарь обратно. — А масло я уже думал сварить. Но это тоже проблема. Во-первых, где взять нормальный рецепт? Учитывая все вранье, которое в книгах. Во-вторых, где взять нормальные ингредиенты? Сырье сейчас сама знаешь какое. Полная фикция.
— Сами придумаем! Читать умеем. Ну, а где вранье, а где правда, как-нибудь разберемся.
— Это как же? Ты такая простая.
— Не хами опять, — Лета треснула Кассте по затылку. — Все перепробуем и разберемся. Жизнь — это постоянный эксперимент и поиск. Пошли, пока светит.
— Эксперимент. Поиск. Разберемся. Сто золотых.
— Пошли, говорят! — Лета схватила Кассте за локоть и потащила во тьму. — Пока светит! Ты вообще знаешь, где она хранится, Книга? Куда идти?
— Прямо, — отозвался Кассте сердито. — Куда еще?
— Ты вообще хоть как-нибудь к делу готовился? Может быть, она там в ящике под замком?
— Лета, хватит меня нервировать, — Кассте отцепился и сердито пошел рядом. — Какой замок? Зачем этой книге замок? Говорят тебе, она валяется на самом видном месте. Подходи, читай. Если сумеешь.
— Откуда ты знаешь, что она валяется на самом видном месте? Профессор сказал, разбойник какой-то?
— Знаю, и все. Замолчи, а то я тебя, наконец, стукну.
— За что сейчас-то?
— Чтобы заткнулась!
