то станет понятно, что много здесь лекарственных трав. И хотя Хиромасе самому может быть и не понятно, какой смысл в этих растениях, но, наверное, для Сэймея смысл в них все-таки был. Однако вполне может быть и так, что трава просто здесь выросла. Если вспомнить о том, что за человек Сэймей, то легко можно представить себе и то, и другое. Ну и что, все равно сад был хорош. На садовой дорожке трава аккуратно скошена, чтобы дожди и ночная роса не замочили края одежд тех, кто по ней пройдет, а в некоторых местах сама дорожка даже выложена камнями.
На травы, на камни лился мелкий, мельче иголок, мягкий, мягче шелка, бесшумный дождь. Почти что туман. Вся одежда Хиромасы пропиталась влагой и отяжелела. Он пришел без зонта или накидки, и без сопровождающих слуг. Он всегда уходит один, когда направляется в гости к Сэймею. Без повозки, без лошади, пешком.
Несколько секунд Хиромаса стоял в воротах, любуясь садом, а затем, когда собрался идти дальше, вдруг увидел людей. Кто-то приближался через сад. Двое. Один — буддийский монах, бритый и в сутане. Рядом — девушка. Она была одета в многослойное одеяние со шлейфом цвета нежно фиолетовых цветов глицинии. Монах и девушка молча прошли мимо Хиромасы, слегка ему поклонившись. Хиромаса торопливо поклонился в ответ. И почувствовал слабый аромат глицинии.
Мидзумуси!
Да, в прошлом году примерно в это время, когда бива по имени Гэндзё была похищена демоном и они ходили вместе с Сэймеем к воротам Расёмон, как раз в то время с ними вместе ходила девушка. И сейчас, может быть, это была она? Ведь Сэймей использует духа глицинии как своего сикигами.
Сикигами — так называют духов природы, демонов и злых духов, которыми управляют Онмёдзи.
Но ведь ту, прежнюю, девушку убил демоном? Или нет, может быть, если она — дух цветка, то возрождается в ту пору, когда цветам снова следует цвести? Может ли она появится в этом мире как новый сикигами?
Хиромаса, конечно же, не знал, как этого нового сикигами назвал Сэймей. Он проводил взглядом спины удалявшихся монаха и девушки, а затем обернулся обратно в сад и прямо перед собой обнаружил еще одну девушку. Это была та же самая девушка в одеяниях цвета глицинии, что только что ушла с монахом. Хиромаса вдруг захотел к ней обратиться, но она сама тихо и спокойно поклонилась ему и почти прошептала:
— Господин Хиромаса, добро пожаловать за мной. Господин Сэймей уже давно ожидают Вас.
Сикигами? Если да, тогда понятно, откуда она так внезапно появилась, и почему выглядит такой призрачной, словно цветок или травинка, намокшая от дождя.
Девушка, легко поклонившись Хиромасе, пошла вперед. Хиромаса последовал за ней в комнату, из которой был хорошо виден сад. Там уже было приготовлено сакэ и рыба на закуску: пузатый кувшин, наполненный сакэ до самого горлышка, и тарелка, на которой лежала слегка обжаренная на огне сушеная рыба.
— Ты пришел, Хиромаса?
— Давно не виделись, Сэймей. — И Хиромаса устроился, скрестив ноги, на круглой подушке напротив Сэймея. — Слушай, а я сейчас там с монахом столкнулся.
— Ах, этот.
— Я так давно не видел, чтобы люди к тебе приходили…
— Это монах.
— А откуда он?
— Из храма Кёогококуодзи. — Сэймей согнул ногу в колене и небрежно устроил локоть на колене.
Кёогококуодзи — другое название Тодзи, Восточного храма. Он был построен к востоку от ворот Расёмон на южной оконечности Большой дороги Феникса в 15-й год эпохи Энряку (796 год) для охраны столицы, а затем этот храм отдали монаху Кукаю и он стал центральным храмом буддийской секты Сингон.
— Как-то странно, что буддийский монах в одиночку приходит к онмёдзи. И без слуг даже.
— Ты же тоже приходишь сюда всегда один, разве нет?
— Ну, да, но…
— А с каким делом ты сегодня пришел? Опять что-нибудь случилось? — Сэймей наполнил из кувшина стоявшую перед Хиромасой чашечку для сакэ, и себе тоже налил.
— Ну, в общем-то да, случиться кое-что случилось, но не со мной… — с этими словами Хиромаса поднял полную сакэ чашечку и без лишних церемоний отпил.
— Хорошо беседовать за чашечкой сакэ… — заметил Сэймей.
— А ты с давешним монахом сакэ не пил?
— Ну, он же монах. Да ладно, Хиромаса, у кого там что случилось?
— Тут вот какое дело, имя этого «кого»… — Хиромаса даже поежился, — вот, короче говоря, у меня есть просьба насчет этого случая, понимаешь, Сэймей.
— Просьба?
— Да, вот, понимаешь, это дело, в котором только ты можешь разобраться!
— Но я срочно, прямо сейчас, не смогу пойти разбираться!
— Почему?
— Да я пообещал монаху, его зовут Гэнкаку, что завтра наведаюсь к нему.
— Наведаешься?
— В Кёогококуодзи.
— Однако, Сэймей, и у меня тоже очень срочное дело! И даже, между прочим, есть длинный и интересный рассказ.
— Какой такой интересный? — но на этот вопрос Сэймея Хиромаса не ответил, сложил руки на груди и уткнулся взглядом в пол. — Не расскажешь?
— Нет, нет, нет. Расскажу, чего там. Тебе следует знать. Но только это рассказ о господине Сугавара-но Фумитоки.
— Неужели? О Фумитоки, почтенном внуке того самого великого Сугавара-но Митидзанэ?
— Да!
— Это же он пять лет назад по приказу императора стал советником третьего ранга?
— Да, — кивнул Хиромаса. Действительно, Сугавара-но Фумитоки был одним из интеллигентов того времени и пользовался большим доверием императора. Он был поэт и ученый, занимал последовательно посты летописца, советчика, старшего летописца, и наконец дошел до должности, соответствовавшей третьему придворному рангу.
— И что же с этим Сугаварой случилось? — подливая сам себе и небрежно прихлебывая саке, спросил Сэймей.
— Представь себе такую ситуацию, будто бы однажды господин Сугавара заинтересовался некой танцовщицей, и у них родился ребенок.
— Ну, такое дело — не хитрое! А этот Сугавара-то, оказывается, еще молодцом!
— Нет, Сэймей! Это дело двадцатилетней давности. Вот тогда это было дело не хитрое и молодое.
— Ну и?
— Ну и эта девица, бывшая танцовщица, ушла с ребенком в горы, далеко, за Камигамо, построила келью и живет там.
— Хм.
— Ну и, появляется!
— Кто?
— Чудище!
— Да ну!
— Если пройти мимо храма Камигамо-дзиндзя, и немного пройти дальше в лес, там будет ее келья. А на тропинке к этой келье появляется чудище. Вот как! Это ведь дело как раз для тебя, Сэймей.
2
Впервые чудище появилось ровно один месяц назад. Ночью. Двое слуг Сугавара-но Фумитоки шли по вышеописанному маршруту. В этот вечер Сугавара-но Фумитоки собирался прийти в хижину к бывшей танцовщице, но внезапно заболел и ему пришлось отменить свой визит. Он послал двух слуг
