Он хмыкнула, а мы с Гордеем поочередно сглотнули. О чингизидах мы тоже кое-чего слыхали.
На северном выходе с территории Свалки в сторону Катакомб, сколько я помню, всегда стоял заслон крепких парней из «Долга». Люди в синих камуфляжках с нашивками «золотой щит» уже давно взяли на себя добровольную обязанность мощного фильтра, не пропускавшего отсюда в глубь Зоны тех, кто, по их мнению, Ей «не нужен».
Иногда доходило до того, что они заворачивали до девяноста процентов жаждущих попасть в Катакомбы или Подземный Агропром. И это притом, что «Долг» старался по мере сил контролировать восточный проход в Темную Долину и западный сектор, откуда вела прямая дорога на ближние подступы к Агропрому.
Темная Долина кишит всяческим деклассированным элементом, а где-то на заброшенных стройках у бандмэнов оборудована и неплохо оснащена целая база. Там же расположено бывшее подсобное хозяйство НИИ — фермы, скотные дворы и прочие, как выражаются официальные лица, надворные постройки.
Поэтому я очень удивился, впервые увидев на карте Стервятника в районе самого Агропрома еще какую-то «звероферму». Она непременно должна быть встроена в соответствующую инфраструктуру, иметь столовую, коммуникации, газовое снабжение, электроподстанцию, подъездные пути и много чего еще. Хозяйство такого рода в карман не спрячешь, оно всегда на ладони. Но вот незадача: ни я, ни Гордей, ни даже Комбат никогда ни о какой звероферме на территории Агропрома слыхом не слыхивали.
Поэтому, как говорил один сметливый деревянный человек, тут какая-то стр-р-рашная Тайна Номер Два. А точнее, № 3. Да еще вдобавок виварий.
Ну, ладно, вот проснемся — разберемся, как я люблю повторять наедине с какой-нибудь симпатичной дамой в обстановке полного согласия, интима и взаимопроникновения. А пока мы осторожно и прилежно пытались выбраться из этих затхлых мест.
Конечно, сильнее всего напрягало близкое соседство банды чингизидов.
Когда их взаимоотношения с «долговцами» достигли очередной точки кипения, несколько черных абреков неслышно пробрались на пост «Долга» у восточного прохода. Под покровом ночи аккуратно сняли часовых и вошли в спальное помещение караулки, где отдыхала очередная смена этой странной, полувоенной группировки альтруистов-фанатиков с совершенно безумными, но крепко устоявшимися принципами. А спустя три минуты тихо вышли и бесшумно растворились в осеннем тумане, благо ночи тогда стояли сырые от непрекращающихся дождей.
Наверное, дождь как раз и усыпил бдительность часовых. Во всяком случае, когда появился через положенное время разводящий, он никак не мог добудиться заступающих в очередную смену. Восемь человек смены недвижно лежали в кроватях, аккуратно накрытые синими одеялами армейского образца с вышитыми на них золотыми щитами.
И у каждого мозг был пронзен «тонким острым предметом через канал ушной раковины».
Одни потом говорили, что это была вязальная спица, другие — ружейный шомпол. Думаю, что в обоих случаях «долговцы» умерли быстро, а значит, не мучались перед смертью.
Никто не сумел доказать, что гибель караула на Восточном — дело рук Чингиза и его людей. Гордей, который знает много чего о порядках на каждом уровне Зоны, говорил, что «Долг» даже прибегнул к помощи посредника.
Приезжал какой-то белый как лунь спец из ФСБ, чуть ли не бравший в свое время дворец президента Амина в Кабуле. Якобы с его подачи и милостивого благоволения тогда появилась и пошла в народ известная шутка о том, что русские десантники совершили открытие в органической химии — заменили аминокислоты на «бабракокислоты», имея в виду возведенного на престол марионетку Бабрака Кармаля.
Этот крутой спец тут же выехал на Восточный проход в сопровождении тройного эскорта — военных, «Долга» и людей Чингиза. Сам Ара в это время, выражаясь языком своих духовных братьев, сицилийских мафиози, залег на матрацы — пережидал в одном из своих схронов, о котором не знала ни одна живая душа.
Три дня спец-фээсбэшник копал дело, буквально носом рыл землю. Даром что она у нас кругом радиоактивная, как последний альбом моей нежно любимой группы «Radiohead». А потом случайно угодил в «ведьмин студень». Видимо, шибко задумался и не посмотрел лишний раз под ноги. А в Зоне под ноги не смотреть — самое последнее дело.
В общем, увезли его в Москву спецрейсом транспортного самолета, прямо в госпиталь Бурденко и сразу на операционный стол. А врачи смотрят: да он же как резиновый по пояс, со всеми вытекающими. Там не лечить — резать надо, и чем скорее, тем лучше.
Наверное, успели. Мужик-то хороший был, правильный. Не повезло только немножко. А у нас это бывает гораздо чаще, чем в Москве и даже в Кабуле.
С тех пор в Зоне на Восточном проходе в Агропром больше никаких расследований не вели. «Долговцы» будто бы поклялись отомстить, а у них слово крепкое. Но истории этой уже без малого три года, а Чингиз все так же княжествует на Свалке, и черт ему не брат, в смысле шайтан. Даже не кузен, наверное.
* * *
— На том проход-де, который этот генацвали пас, всегда чингизиды ошиваются, — повторила Анка, когда мы устроили десятиминутный привал и военный совет методом мозгового штурма.
Есть никому не хотелось, и решено было поберечь шоколад и концентраты. Зато с большим удовольствием напились тонизирующей витаминизированной воды, настоянной по Гордееву рецепту.
— Что же будем делать? — осведомился заметно повеселевший Гордей.
Он даже на Анку начал поглядывать как-то по-особенному — то скосит глаз, то буравит взглядом, то туманит взор, то, наоборот, пламенит. Ни дать ни взять юноша бледный со взором горящим. Он, часом, в нее не влюбился?
— Пока еще нет, — ответил он с самым серьезным видом, когда мы разделились, чтобы отлить, хотя и оставаясь при этом с Анкой в пределах видимости — для безопасности. — Но уже сейчас вижу, девушка она боевая. И скромная. Все больше молчит, слова лишнего не скажет. Уважаю таких. Не то что у вас в «Лейке» официантки… И где это вы с ней познакомились, Гоша? Расскажешь как-нибудь при случае, а?
Слушая его, я едва не прыснул со смеху. Знал бы он, при каких обстоятельствах мы с этой скромницей познакомились!
Хотя, честно сказать, я всегда считал и сейчас считаю, что для современной девушки провести ночь с незнакомым мужчиной — еще не повод для дальнейшего знакомства. Если только этот мужчина — не я сам. Потому что секс со мной — никакой не разврат и не распущенность нравов современной молодежи.
Секс с Гошей Трубачом — это прямое и естественное следствие любви с первого взгляда. Ну или — с первого секса, если вам так больше нравится.
Анка повела нас, следуя своим ориентирам. По ее словам, был второй проход, гораздо дальше и неприятней. Ноу него было существенное преимущество — его не контролировали бандиты. Почему — нам и предстояло это выяснить в самом скором времени.
Восточный проход мы миновали спустя три часа весьма неприятного топанья через Свалку.
Из них битых полчаса мы только выжидали, когда стая слепых псов проследует по своим делам в противоположную нам сторону. По счастью или наоборот, но мы к тому времени уже настолько пропахли здешней милой атмосферкой, что, если бы от нас в сторону этих внебрачных детей пустырей и помоек дул самый мощный сирокко, монстры учуяли бы в лучшем случае запах стальных гаек из наших карманов. А этого добра на Свалке — как слепых собак нерезаных.
Потом прямо над нашими головами на бреющем прошли две блуждающие «птичьи карусели». Временами они сливались в экстазе, и тогда сверху тянуло озоном.
Наученный горьким, но таким бодрящим опытом общения с этими непоседливыми аномалиями, я уже готов был задать стрекача. Но узкая и теплая ладошка Анки удержала меня на месте. И я остался вместе со своими спутниками вжиматься мордой в прокисшую известку. Причем, поскольку я за минуту до того стянул опостылевший противогаз, пришлось мне, в придачу ко всем напастям, вдыхать испарения целой батареи банок нитролака с пробитыми, как же иначе, днищами.
Однако когда мы обошли пост чингизидов, — трое чернобородых, один по виду узбек и, к счастью, ни одного молдавана с их поистине сверхъестественным чутьем на чужих в радиусе пистолетного выстрела, — именно Анка невольно заставила нас с Гордеем призадуматься, верно ли мы поступили, не став торговаться с бандитами.
Второй, дополнительный проход в Агропром не сулил нам ничего хорошего уже по первому впечатлению. А такая неприязнь как первая любовь — всегда самая стойкая.
Глава 15. «А» и «Г» шагают по трубе
I'm on the nightrain
Ready to crash and burn.
«Nightrain», Guns N' Roses
У известного классика советской литературы второй половины XX века Леонида Брежнева (литературный псевдоним Генсек) было издано всего три тонких романа. Но каждый из них стал в Советском Союзе и тогдашних соцстранах настоящим бестселлером. Это была трилогия «Малая Земля», «Целина» и «Возрождение».
