Наверное, дело в рагу, или в ссоре с Люсси, или… может быть, слишком тесное общение с людьми повлияло? Ведь люди в большинстве своём пессимисты, а пессимизм — штука заразная. А может, во всём виноваты сны, напоминающие о прошлом. Или…
Нет, не знаю. Не знаю, что именно послужило причиной, но я вдруг опять поймала себя на мысли — бесполезно. Всё бесполезно. Вернон не сможет этот узор расшифровать, не по зубам столичному магу заклятие, наложенное тем, другим…
Я не особо разбираюсь в магии, но одно знаю наверняка — Он невероятно сильным был и очень-очень умным. Он знал такое, о чём другие и не догадываются. И это неудивительно — столько лет в поисках, столько усилий, столько труда. А ещё мне точно известно — в моём случае Он не поскупился. Он был слишком зол, чтобы навесить на ошейник нечто простое. Он… Он мстил с размахом.
Когда я только очнулась, сознание застилала боль. Эта боль сводила с ума, не давала мыслить. Я действительно билась о прутья, действительно пыталась содрать ошейник, но плохо понимала, что делаю. Потом силы кончились, и именно в этот момент я осознала, что не ощущаю свой дар, не могу трансформироваться. И к боли тотчас добавилась паника. Жуткая, всепоглощающая!
Я уже не билась — только выла и дрожала. И в голове набатом гремела мысль: за что?!
А позже, когда стало не так больно, поняла…
Я могла понять и раньше, могла не допустить плена, но мне было всего семнадцать и… я Ему доверяла. Доверяла по-настоящему! Больше, чем самой себе.
Маленькая наивная дура даже представить не могла, что моё желание уйти и начать самостоятельную жизнь будет воспринято вот так. Даже не догадывалась о том, что Он не намерен отпускать. Ведь Он учил быть независимой, восхищался моими способностями, всегда прислушивался к моему мнению и… Он даже советовался со мной. Он! Со мной!
Рядом с Ним я чувствовала себя сильной. Рядом с Ним я была не сбежавшей из дому глупышкой, а личностью. Смелой, целеустремлённой, готовой рисковать и побеждать. Рядом с Ним я была… слишком самонадеянной.
А самое ужасное в том, что моя слепота длилась не день и не два… она длилась два года.
Из тяжких мыслей вырвал встревоженный шёпот Дантоса…
— Астра, ты чего дрожишь?
Я невольно дёрнулась, потом подняла голову, одарила блондина хмурым взглядом. Он тоже нахмурился, спросил:
— Тебе больно? — И столько тревоги в голосе.
Я не ответила. Снова положила голову на стол и прикрыла глаза.
Драконье чутьё вопило — мужчина искренен! Но… тому, другому, я тоже доверяла. И что из этого вышло?
Нет, светлость, можешь не утруждаться. Наш с тобой союз — временный. Я помогаю тебе, ты помогаешь мне. Дальше — всё. Разбежались. Как только снимешь с меня ошейник, мы простимся. Поэтому… оставь свою искренность для кого-нибудь другого.
— Знаешь, — вздохнул Дантос, вновь нависая надо мной с увеличительным стеклом, — я всё думаю и никак понять не могу. Леди Жанетт… она же совсем не в моём вкусе. Ты видела её глаза? Они же бледные и какие-то водянистые, что ли. А её голос? Её фигура? Я ничего не имею против толстушек, но… — Он отстранился, чтобы внести в рисунок ещё один элемент, и, только отложив перо, договорил: — Мне вообще-то брюнетки нравятся.
Вот мне, дракону; очень важно это знать, да. Прям помираю без столь важных сведений.
— Нет, ты не понимаешь. — В голосе Дантоса послышалось волнение и лёгкое возмущение. — Леди Жанетт… ну как бы это сказать. Она не неприятна, но я… спал с ней полтора года и теперь в упор не понимаю почему.
Я, как и раньше, не ответила. А вот блондин, кажется, замер и напрягся.
Минута тишины, и драконье чутьё улавливает надвигающуюся грозу. А потом тишину личных покоев герцога Кернского нарушил рык:
— Приворот?!
Кто-то обречённо вздохнул. Ладно, не кто-то, а я.
Ну да, приворот, и что? В любом случае, действие зелья уже ослабло настолько, что можно сказать — вообще закончилось. Так что успокойся и рисуй.
Но герцог успокаиваться не желал, наоборот — он вскипать начал. Впрочем, как вскипать? Лёгкая степень бешенства, со всеми вытекающими — желваки на щеках, молнии в глазах, и ладони в кулаки сжались.
— То есть леди Жанетт приворотным зельем меня поила? — вслух негодовал Дантос. К счастью, не орал. Возмущался тихо, почти шёпотом. — И кто-то из слуг, вероятно Люсси, ей в этом помогал?!
Я вновь не выдержала. Вновь открыла глаза, подняла голову и взглянула на светлость.
Слушай, хватит убиваться по прошлому. Рисуй! Чем раньше перерисуешь, тем быстрее твой ленивый друг расшифрует узор заклинания и снимет с меня эту гадость. И тем скорее твоя жизнь вернётся в привычное русло, и… В общем, не важно, Дантос. Просто рисуй и всё.
Вот только герцог немой призыв проигнорировал. Отбросил перо, отошёл от стола и рухнул в кресло. И даже открыл рот в явном намерении поделиться совершенно неинтересными мне переживаниями, но обошлось. Просто ровно в этот момент в кабинете Жакар объявился.
— Результаты экспертизы, — с порога сообщил мажордом. Потом бумажный конверт продемонстрировал.
— Так быстро?
Толстощёкий дедок кивнул, пересёк кабинет и вручил хозяину конверт. На распластанного на столе дракона глянул странно — со смесью уважения и страха. Умный он всё-таки, Жакар этот. Очень умный.
Дантос же уверенно сломал печать, вынул из конверта лист плотной бумаги и вчитался в послание. Бешенство блондина перешло в иную, крайнюю стадию, правда, внешне это никак не проявилось. Если б не драконье чутьё, я бы и не узнала.
— Всё верно, — сказал Дантос. Причём обращался не к Жакару, ко мне. — Маг обнаружил следы приворотного зелья и в чае, и в воде.
Ну что тут ответить? Замечательно. А теперь, когда мы во всё разобрались, хватай перо и…
— И что вы намерены делать? — встрял дедок.
Герцог Кернский ответил не сразу. Правда, внутренняя борьба была недолгой.
— Пошлю этому магу ещё пару золотых с просьбой не докладывать о случившемся.
Брови мажордома взлетели на середину лба, лицо заметно вытянулось. Зато я не удивилась — блондин уже не раз доказывал, что туповат.
— Но ваша светлость, привороты запрещены законом, и маг обязан оповестить службу надзора. К тому же… вы что? Хотите спустить леди столь отвратительный поступок?
— Жакар, неужели я похож на человека, который будет мстить женщине?
Блондин не врал, но уровень его злости зашкаливал.
— Но она вас использовала! — воскликнул мажордом возмущённо.
— Я знаю, — отчеканил Дантос.
Ну да, ну да… С одной стороны, благородство, с другой — нежелание выглядеть идиотом в глазах общества. Ведь полтора года, как козлёнка, доила. Впрочем, он же не в курсе, что леди Жанетт не только подарки интересовали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
