мало. Открывайте уже шампанское. Голова вон по телевизору уже речь толкает, – прервал его Семеныч.
Традиция открыть, разлить, пролить, вытереть, произнести, загадать, записать, поджечь, чекнуться, столкнуться лбами и выпить под бой часов и в этот раз была соблюдена. С чувством выполненного долга и новыми надеждами все с радостными лицами снова уселись за стол и начали выбирать, с чего бы начать или, точнее, продолжить.
Галантность все еще аккуратными словесными завитушками выходила наружу из кавалеров. Заранее готовясь к следующему тосту и поддерживая беседу, Егор обновлял содержимое бокалов у дам.
– Рита Семеновна, Вам добавить итальянского вина или уже решитесь отведать французского? – обратился он к жене Семеныча, помня еще, что в начале праздника многие дамы хотели попробовать разного.
Она, отвлекаясь от неформальности застольной беседы, посмотрена на стол, показала невнятно пальцем на одну бутылку, потом нерешительно на другую…
– Я сейчас подумаю, – произнесла она с видом, что думать-то ей совсем и не охота.
– Понял, – сообразил Егор. – Короче, наливать, не спрашивать!
Уловив одобрительную улыбку Риты Семеновны, он налил в ее бокал то же вино, какое там было.
*
Семеныч подошел к стоящему у окна Егору.
– Так Вы, Егор, по-прежнему даже на сытый желудок считаете, что есть сегодня ничего нельзя? – перекрикивая музыку, продолжил он разговор, начатый за столом, но отложенный за его незастольностью, как заметили дамы.
– Нет. Теперь приходится признать, что рулетики с, как ваша супруга его назвала, баяном, кажется…
– Бадьяном, – поправил Семеныч.
– Точно! Вот же шь назвали травку! Но рулетики были великолепны, – ответил Егор. – И свининка, очевидно, не бразильская.
– О, да вы, я вижу, тонкий гурман. Риш, звезда моя, – обратился Семеныч к жене, – вот этот молодой хам все-таки признал шедевр в твоих рулетиках.
Рита подошла к ним и, улыбаясь, сказала:
– Тогда, молодой человек, я готова Вам простить вашу нетактичность за столом.
– Свининка даже не базарная и не мороженая, – объяснил Семеныч. – Шурин привез сегодня утром. Он к нам за городскими деликатесами, а нам натурпродукт везет.
– Вот натурпродукт есть можно. А наши городские деликатесы всего лишь приходится есть, – ответил Егор. – Там одни концентраты, заменители, ароматизаторы, ускорители роста, наполнители и так далее.
Подошел Натан Саныч и обратился к Семенычу:
– Пойдем, моя жена желает танцев. Бери свою и… Вот и песня почти наша.
– Подожди. Будет другая песня. Мы тут решаем вопрос практически выживания вида, – отбивался он него Семеныч.
Музыка как раз затихла. За ди-джея был Тимофей, он пытался исправить песню, понравившуюся старшему поколению. Пока он искал что-то подходящее, вся подтанцовка из коридора, где был танцпол, присоединилась к спору о своем выживании.
– Ничего себе! И без меня? – воскликнул Натан Саныч. – Если вы о человечестве? То уверяю, выживет! Приспособленцы, хуже тараканов! В смысле приспосабливаются еще лучше.
– Хуже тараканов? Это я так понимаю, – подошедшая во время последней фразы Лизон попыталась угадать, о чем идет речь, – вы о людях?
– О них, – удивленно сказал Егор. – Ты тоже их ставишь в один ряд?
– В плане выживаемости, пожалуй, да, – немного задумавшись, ответила Лизон.
– Еще сравните с крысами, – с нескрываемым неприятием параллели с тараканами сказала Маришка.
– И обязательно с вирусами, – добавил Киоск. – Тоже еще те приспособленцы.
– Ааа. То есть все-таки можно приспособиться есть и ту еду, которая сегодня производится! Егор вот утверждает, что ее есть совершенно нельзя, – зацепился за идею Семеныч.
– Ее есть действительно нельзя, – с грустью подтвердил Натан Саныч, – но приспособиться к ней можно.
– Печально то, что другой еды уже не будет, – добавил Егор.
– Как не будет? – запротестовала Маришка.
– Ну, ты прям всю малину обметил, – возмутилась Лизон.
– В таких количествах, – уточнил Егор, – в каких она нужна, ее можно производить только на крупнопромышленных предприятиях. А там главная цель – это прибыль. Из, скажем помягче, пыли сделать деньги!
– Пардон, есть же стандарты качества, – парировал Семеныч.
– Их писатели, как и их контролеры, давно куплены и проданы в угоду крупному транснациональному бизнесу, – ответил Егор. – Это, кстати, касается не только продовольствия.
В комнату вернулись Авдей и Ярик с Нонной и ребенком.
– А вот по поводу «куплено и продано» мы сейчас спросим у Ярика, – предложил Натан Саныч и позвал Ярика рукой, – он у нас одной ногой причастен к очень крупному бизнесу.
Выслушав краткое изложение темы, Ярик согласился с мнением Егора:
– Да, пожалуй, так и есть. Только, может, даже и не бизнес качает качельку.
– Но все-таки бизнес ведь во всех бедах обвиняется? – уточнил Авдей.
– А крупный бизнес – это инструмент, – ответил Ярик, – исполнитель. Он же у всех на виду.
– Еще более серьезное заявление! – констатировал Семеныч.
– Это общее замечание или это конкретные факты? – поинтересовался Натан Саныч.
– Это я о нескольких конкретных случаях, о которых мне известно. Только уверен, мне известны лишь немногие дела, – ответил Ярик.
– Вот и я говорю, – добавил Егор. – Каждый сам за себя!
– Только лишь у весьма некоторых есть много влияния. А думают они исключительно в перспективе своей короткой жизни, – продолжил Ярик. – Ну, и совсем редкие на поколение или два вперед.
– То есть за своих детей и внуков, – перефразировал Семеныч.
– Получается, так, – согласился Ярик.
– Что есть прямой путь в тупик, – закончила логическую цепочку Лизон. – Надо было под бой часов загадать, чтобы я не увидела закат цивилизации.
Натан Саныч немного отвлекся, глядя в окно.
– Ребят, посмотрите сюда, – подозвал он всех. – Обратите внимание, какие горят окна. Горят практически все большие окна, а это залы наших квартир. Все отмечают Новый год. Уже несколько часов не смолкают фейерверки. И то же самое, сегодня показывали, было в Гонконге и других странах. Мы, кстати, уже говорили об этом с Яриком, совсем недавно. Вы понимаете? В этот день мы, все люди Земли, едины! А вы говорите, что каждый сам за себя! Такие праздники, когда мы все можем ощущать себя едиными, могут стать для нас спасением!
– Красочная речь! Только спасением от чего? – уточнила Тамилка.
– От того, что может стать следствием нашего стремления отделяться. А мы сегодня стремимся разделиться. На всех уровнях: на уровне стран, национальностей, музыкальных предпочтений, подъездов одного дома, в конце концов!
– Ориентации, – продолжил Киоск.
– И даже мельче, на уровне кланов, семей, – задумчиво подхватил мысль Авдей. – Согласен, сегодня миром правят личные интересы.
– Вот поэтому нужно больше таких праздников, – вернулся к своей мысли Натан Саныч. И, заметив Василия, добавил, – А что-то Василий у нас не добавит ничего к обсуждаемой теме.
Василий улыбнулся. Пока он думал, ответить что-то или нет, вернулись Митька и Федор.
– А вот и потерянные курильщики. Подышали свежим
